Встан(в)ь перед Христом и убей любовь - Стюарт Хоум Страница 17

— Если ты пойдешь за мной по лестнице, — прошипел я моей мучительнице, — я спущу тебя с нее.

По мере того, как я поднимался вверх, в воздухе вилось все больше и больше пыли. Снизу раздавались шаги Ванессы, которая все-таки пошла за мною. Но, поскольку она предусмотрительно держалась от меня на некотором расстоянии, видеть я ее не мог. Взобравшись наверх я увидел в открытые двери, расположенные сбоку от лестницы, колокола и анфиладу из нескольких захламленных помещений. Я поднялся еще выше и холод старой каменной кладки сменился ярким светом солнца. Очутившись на вершине, я полюбовался раскинувшимся передо мной видом Лондона. Колокольня, самая высокая из построенных Реном, была укорочена после того как в 1764 году ее повредило молнией. Это происшествие привело к ожесточенной перепалке между Георгом III и Бенджамином Франклином. Колониальный лидер благоволил к громоотводам с заостренным концом, в то время как фанатично нетерпимый монарх испытывал жесточайшую неприязнь ко всему американскому и поэтому предпочитал громоотводы с затупленным концом. Когда ученый сэр Джон Прингл отказался подержать эту выходку повелителя, явно свидетельствующую о его безумии, король заявил, что Прингл недостоин оставаться на посту председателя Королевского общества.

Тяжело дыша, Ванесса уселась рядом со мной. Я понял, что мне следует действовать тонко, если я хочу от нее избавиться, потому что если я сброшу ее с колокольни прямо сейчас, это может отрицательно сказаться на моих планах. Кроме того, я опасался что, совершив подобное, я могу в запале, увидев гибель девушки, вновь начать повторять за ней все ее движения — то есть, в данном случае, сигануть с колокольни вслед за моим вторым «я». Как я предполагал сообщение о том, что, за исключением колокольни, все здание было разрушено при германских бомбардировках в 1940 году и что это была одна из четырех лондонских церквей, с которых в средневековье звонили вечерний благовест, не вызвала особого интереса у моей спутницы.

— А знаешь ли ты, что этот храм посвящен жившему в шестом веке ирландскому святому по имени Бриджит? — спросил я.

— Мне наплевать на всю эту твою христианскую чушь! — фыркнула Ванесса.

— Но, — протестовал я, — эта церковь построена на месте древнего и священного Колодца Брайда. В соответствии с кельтской традицией, Бриджит или Брайд — это солнечная богиня, которую почитают во время праздника огня Имболк церемонией, включающей в себя причастие святой водой. Как тебе известно эти ритуалы имеют место в начале февраля, после чего Брайд появляется из-под земли в виде весенних цветов. Колодец Брайда был святыней еще до Рождества Христова, его воды считались самой ценной в магическом отношении жидкостью во всем Лондоне!

— Ни фига себе! — воскликнула Холт. — Это надо так понимать, что мы можем приступить к магической работе прямо здесь и сейчас?

— Ага, — ответил я. — Я спущусь на улицу, а ты оставайся здесь. Когда я подам сигнал, начинай кричать без остановки следующее заклинание "Я горю, я пылаю, я сгораю, я ведьма и бесы вселились в меня".

Я спустился с колокольни, запер за собой входную дверь и вышел на Брайд-Лэйн. Оттуда я крикнул Ванессе, чтобы та приступила к заклинаниям. Я еще долго слышал ее вопли, пока шел по Нью-Бридж-стрит к станции метро «Блэкфрайарз».

Когда я вернулся в Брикстон, я обнаружил в моей постели Лайви, который трахал там Сайиду Нафишах. Это показалось мне дурным предзнаменованием и посему я выдворил Лайви из моего дома. Позднее я выяснил, что именно этот психический вампир и распространял слухи о совершенных мною ужасных убийствах.

Я потребовал, чтобы Сайида отвезла меня в Гринвич. Нашей первой остановкой оказался дом состоятельного оккультиста на Мейз-Хилл. Я быстро убедил сатаниста позволить мне воспользоваться его большим садом, который был скрыт от пытливого взгляда соседей деревьями и высокой зеленой изгородью. Нафишах следовало наказать и поэтому я заставил ее вырыть себе могилу. Я сидел, прихлебывая "Пимм'с", а она принялась за работу. Девица не привыкла к тяжелому физическому труду и вспотела как свинья к тому моменту, когда через несколько часов выполнила первую из порученных ей заданий. Затем я заставил Сайиду принести из сарая гроб и положить его в могилу. Когда моя ученица уселась в могилу, я бросил ей туда томик "Золотого треножника" и заставил прочитать его вслух двадцать четыре раза подряд.

"И да приготовит он серу негорючую в субстанции, в коей оная сера не возгорается — а сие возможно только если солью извлечь душу тела серы, засим же извергнуть из нея обратно. Оная субстанция столь благородна, что сиянием превосходит все звезды небесные, и сущность ее изобилует кровью, подобно Пеликану, иже терзает клювом грудь свою и соком ея, не умаляясь в жизненных силах, вскармливает птенцов. Сия Тинктура, сиречь Роза наших Мастеров, окраса лилового, иными именуемая также Драконовой Кровью, иными же — многоскладчатым лиловым плащом, иже покрывается им Царица Спасения и через посредство его металлам возвращается их природный блеск".

Сайида была хорошей чтицей и я с удовольствием слушал, как она вновь и вновь повторяла три текста, из которых состоит "Золотой треножник". Особенно приятно было созерцать заход солнца, в то время как Нафишах исполняла наложенную на нее эпитимию. Когда стало слишком темно и буквы уже нельзя было разобрать, она просто впала в транс, благодаря чему ей удалось довести до конца начатое. Я был доволен моей ученицей. Нафишах исполнила ритуал добросовестно.

Но еще предстояло проделать немало работы, поэтому мы направились на запад в машине Сайиды, которые мы оставили на стоянке на Дептфорд Грин. Затем мы прошли пешком вдоль Николас-хауза. Кирпичная стена отделяла нас от кладбища. Мы разделись догола перед памятной доской в честь Кристофера Марло. На самом деле доска установлена на месте старой чумной колонны, а вовсе не там, где похоронен драматург. Стоя обнаженным в лунном свете, я разглядывал густую копну волос на лобке Нафишах, а она разглядывала мой член. Эрекция не заставила себя ждать.

— Когда мы одержимы самими собой, — нараспев произнес я, — мы прекрасны. Стоит нам начать подражать природе иной, чем наша собственная, мы становимся уродливы. Познавая себя, мы прекрасны и мы уродливы, когда отвергаем себя.

— Мой повелитель! — простонала Сайида, упала на колени и взяла мой член в рот.

Я принялся безучастно рассматривать заброшенную электростанцию на другой стороне дороги. Я слышал как банда подростков бесчинствует внутри заброшенного здания, но я не видел вандалов. Заглушив праздные мысли, я сосредоточился на предстоящем мне деянии. Прежде чем переходить к сере и меркурию, мне следовало разобраться с солью. Используя семя как основу я должен был вспомнить кем я был — ведь только тогда я смогу разобраться со всем остальным. Когда любовные соки вскипели в моем лоне и изверглись в горло Нафишах, я визуализировал в своем сознании образы Драконов и Львов. Мне придавал смелости тот факт, что я удержался от почти непереносимого искушения соскользнуть вниз по духовной лестнице и превратиться в презренного Филиппа Слоана.

После того как мы оделись, я подсадил Сайиду на кладбищенскую стену, а затем вскарабкался следом за ней. Мы доехали до Гринвич Пойнт, где Сайида запарковала машину на Уэст Гроув. Затем мы вернулись в центр круга деревьев, которыми была обсажена закрытая для доступа Блэкхитская пещера. Я повелел Сайиде закрыть глаза и рассказывать мне, что она видит. У нее было видение девицы Эстрильдис, которая во время семи лет заточения в пещере родила королю Локрину дочь по имени Сабрина, которую принесли в жертву богам, утопив в реке Северн. Разумеется, никаких исторических подтверждений правдивости этой легенды не существует, поэтом видение Нафишах легко объясняется присутствием мыслеформ, оставленных многими поколениями верящих в глупые россказни туристов, посещавших это место.