Марли и мы - Джон Грогэн Страница 17

Когда урок закончился, она попросила меня на минутку задержаться. Мы с Марли молча ждали, пока она терпеливо ответит на все вопросы наших сокурсников. Когда мы остались одни, мисс Строгий Взгляд повернулась ко мне и произнесла неожиданно примирительным тоном:

– Мне кажется, ваш пес еще слишком мал для системной дрессировки.

– От него проблемы, да? – робко спросил я. Теперь я даже в какой-то степени сочувствовал ей, ибо благодаря Марли мы оба были унижены.

– Он просто не готов, – объяснила она. – Ему надо подрасти. Меня неожиданно осенило, на что она намекает.

– Вы, что, хотите сказать…

– Он отвлекает других собак.

– … что вы…

– Он слишком возбудимый.

– … выгоняете нас с курса?

– Вы можете вернуться через шесть-восемь месяцев.

– Так вы нас выгоняете?

– Я с радостью верну вам деньги.

– Вы выгоняете нас?

– Да, – наконец отчеканила она. – Я вас отчисляю.

В качестве ответной реплики Марли поднял лапу и выпустил напористую струю в нескольких сантиметрах от ноги своего любимого инструктора.

Иногда, чтобы взяться за дело засучив рукава, нужно просто разозлиться. И мисс Строгий Взгляд по-настоящему меня разозлила. Я был хозяином красивого чистокровного лабрадора, представителя благородной породы. Эти умнейшие собаки издавна служили поводырями слепых, спасали жертв катастроф, помогали охотникам и доставали рыбу из океанской пучины. Как она посмела исключить его после двух уроков? Да, он был чересчур энергичным, но он руководствовался исключительно добрыми намерениями! Я решил доказать этому напыщенному ничтожеству, что Великолепный Марли Черчилльский, собственность Грогэнов не пасует перед трудностями. Мы еще встретимся на выставке в Вестминстере.

На следующее утро я первым делом вывел Марли на задний двор.

– Никто не имеет права вышвырнуть одного из Грогенов из школы дрессировки, – сказал я ему.

– Невозможно обучить? Сейчас мы посмотрим, кого тут невозможно вышколить! Правильно?

Он подпрыгнул в знак согласия.

– Мы ведь сделаем это, Марли? Он завилял хвостом.

– Я не слышу, мы это сделаем? Он тявкнул.

– Так-то лучше. А теперь за работу.

Мы начали с команды «сидеть» – команды, которую мы учили с ним с самого раннего возраста, когда он был маленьким щенком, и которую он знал довольно неплохо. Я нагнулся над ним, принял строгий вид, чтобы показать, кто здесь вожак, и уверенным, но спокойным голосом приказал ему сесть. Он сел. Я похвалил его. Мы повторили упражнение несколько раз. Затем мы перешли к команде «лежать», которую тоже разучивали с давних пор. Он сосредоточенно смотрел мне в глаза, вытягивая вперед голову в ожидании указаний. Я медленно поднял руку, замерев на несколько секунд, пока он ждал команды, а затем опустил ее вниз, показал на землю и крикнул: «Лежать!» Марли с глухим стуком плюхнулся на землю. Даже если бы позади разорвалась бомба, он не мог бы лечь с большим удовольствием. Дженни, наблюдавшая за нашей тренировкой с веранды, тоже заметила это и крикнула: «Молодцы!»

Мы повторили команду несколько раз, и, чтобы закрепить успех, я решил поднять планку: разучить с Марли команду «ко мне», которая для него оказалась особенно сложной. Проблема была не в том, чтобы он подбежал. Марли не мог спокойно ждать, пока его позовут. Наш рассеянный пес горел желанием всегда быть рядом с нами и не мог усидеть на месте, когда мы уходили прочь.

Я посадил его мордой к себе и не сводил с него глаз. Пока мы смотрели друг на друга, я поднял ладонь, выставив ее вперед в запрещающем жесте. «Стоять!» – скомандовал я, отойдя на шаг назад. Он замер в ожидании хоть какого-то знака, разрешающего догнать хозяина, и с нетерпением глядел на меня. Но уже на четвертом моем шаге Марли не смог вынести пытки и кинулся ко мне. Я пожурил его, и мы попытались повторить упражнение еще раз. И еще. С каждым разом он позволял мне отойти на большее расстояние. Наконец я встал примерно в пятнадцати метрах от Марли и вытянул вперед ладонь. Я ждал. Он сидел в одной позе, дрожа от нетерпения всем телом. Я видел, как в нем закипает энергия, он был похож на вулкан, готовый взорваться. Но он сдерживался. Я сосчитал до десяти, и он не двинулся. Его взгляд застыл на мне, а мышцы ходили ходуном. Ладно, хватит с него пыток, подумал я и, резко опустив руку, крикнул: «Марли, ко мне!»

Он рванул с места, а я присел и похлопал в ладоши в знак одобрения. Я думал, что он начнет выписывать круги по всему саду, но Марли бежал прямо ко мне. Отлично, подумал я. «Ко мне, мой мальчик! – закричал я. – Ко мне!» «А теперь остановись, малыш». Но он продолжал бежать вперед. «Стоять!» За секунду до столкновения его бессмысленный безумный взгляд дал мне понять, что Марли не владеет собой. Капитан покинул корабль. Это был панический бег невменяемой собаки. У меня оставалась секунда только для одной, последней команды. «СТОЯТЬ!» – завопил я. Бум! Он врезался в меня, так и не успев затормозить, и я упал на спину, сильно ударившись о землю. Через несколько секунд, когда я открыл глаза, я обнаружил: Марли взобрался на меня всеми четырьмя лапами и лег мне на грудь, отчаянно вылизывая лицо. Ну, как я тебе, хозяин? С точки зрения техники он в точности исполнил все указания. В конце концов, я сам виноват: не предупредил его, что придется остановиться заранее.

– Задание выполнено, – со стоном выдавил я. Дженни, высунувшись из кухонного окна, крикнула:

– Я ухожу на работу. Как только вы там закончите, не забудьте закрыть окна. Сегодня вечером обещали дождь.

Я покормил пса, принял душ и тоже отправился на службу.

Когда я вечером вернулся домой, Дженни ждала меня у двери, как мне показалось, в расстроенных чувствах.

– Иди посмотри в гараже, – сказала она.

Я открыл дверь гаража и первое, что бросилось в глаза, был Марли, лежавший на своей подстилке с весьма подавленным видом. Даже мимолетный взгляд показал, что его морда и передние лапы не в порядке. Они были не привычного светло-палевого оттенка, а темно-коричневого и покрыты запекшейся кровью. Оглядев весь гараж, я пришел в ужас. Наш несокрушимый «бункер» изнутри был полностью разрушен. Подстилки превратились в лохмотья, краска с бетонных стен была соскоблена когтями, гладильная доска была опрокинута, а ее тканевое покрытие висело бахромой. В самом ужасном состоянии был дверной проход: создавалось впечатление, что он подвергся нападению какого-то гигантского кухонного комбайна. В радиусе трех метров вокруг двери валялись щепки, изнутри она была наполовину выгрызена. Самый низ дверного косяка вообще отсутствовал, его нигде не было видно. На стенах, которые Марли кусал и царапал, остались пятна крови.

– Черт! – вырвалось у меня скорее от неожиданности, чем со злости. В памяти всплыла история мисс Недермайер, произошедшая в доме напротив. У меня возникло ощущение, что я стою на месте преступления.