Под небом Индии - Ренита Де Сильва Страница 18

В животе у Ситы заурчало от голода, несмотря на исходивший от джутовых мешков тошнотворный запах.

– Вор! – послышался крик, и на платформе поднялся гам.

Один из детей-попрошаек, укравший из киоска самосу, промчался мимо окна Ситы. За ним гналась толпа мужчин.

«Беги!» – подумала Сита. Мальчик был очень проворным. Он петлял между ногами, переворачивая багаж. Мемсахиб костерили своих слуг за то, что вещи разлетались по грязной платформе.

Через некоторое время Сита увидела, что мужчины возвращаются без маленького воришки, и облегченно вздохнула.

Ее тоже рано или поздно поймают. И тогда ее ждут большие неприятности. Но…

С тех пор как погибли родители Мэри, жизнь Ситы стала невыносимой. Никакой возможности вырваться из дома, никаких еженедельных визитов к Мэри, никакой свободы, никаких взятых у подруги книг, которые могли бы скрасить монотонность существования.

Обвинение, прозвучавшее в словах Мэри, когда они виделись последний раз – в день аварии, ранило Ситу больше, чем она готова была признать.

«Ох, Сита, зачем? Зачем ты заставила их туда поехать? Если бы не ты, они сейчас были бы живы…»

«Она не это имела в виду», – утешала потрясенную Ситу ее служанка по пути домой, сидя рядом с ней.

Однако в последовавшие за этим бесконечные недели Сита вновь и вновь задавалась вопросом, не были ли слова Мэри правдой. В конце концов, отец Ситы всегда повторял: «Появившись на свет, ты принесла несчастье, и я до сих пор за это расплачиваюсь».

«Твой характер доведет тебя до беды, если его не обуздать», – вторила ему мать.

Родители Мэри, собиравшиеся убедить родителей Ситы позволить ей учиться, внезапно погибли. А Мэри отправилась в Англию…

Поэтому, когда Кишану пришло время ехать в школу (а это означало, что она останется одна с родителями и их намерением – насколько Сита понимала, отец активно искал ей женихов, – и без всякой надежды на радость, веселье, книги, пусть даже украденные у брата), девочка приняла решение. Она поедет с братом в его школу и, когда они окажутся там, будет умолять его позволить ей остаться. Сита знала, что он сдастся: в отличие от неумолимых родителей, Кишану она была небезразлична. Он всегда чувствовал себя виноватым из-за того, что к нему родители относятся лучше, чем к ней.

Сита решила, что это гораздо лучше, чем бежать навстречу неизвестности. По крайней мере, у нее будет союзник в лице брата. Союзник, в котором она отчаянно нуждалась, потеряв Мэри и ее родителей.

Так и начался ее побег. Сита надеялась, что ее не поймают и не накажут, но даже если этому суждено было случиться, путешествие после долгих дней ужасающей скуки, казавшейся еще более невыносимой после свободы, которой ей довелось испробовать благодаря знакомству с Мэри, того стоило.

Под окном прошел торговец, продававший игрушки – деревянных кукол в красиво сшитых платьицах.

С шипением выпустив пар, поезд задрожал и заворчал, подобно гигантскому ребенку, собирающемуся закатить истерику.

Ситу внезапно охватили сомнения. «Возможно, мне следовало предупредить Кишана?» – подумала она.

Однако если бы она сказала брату о своих планах заранее, он отговорил бы ее. Кишан во всем ее поддерживал, но еще он был ярым приверженцем правил.

Она застанет его врасплох на следующей станции, когда поезд остановится; тогда уже можно будет не бояться, что ее поймают и немедленно отправят домой. Сита станет заглядывать в каждый вагон первого класса, пока не найдет своего брата. Кишан ехал со своим учителем математики, добрым, мягким человеком. Сита была уверена, что ей удастся убедить их обоих и они позволят ей отправиться вместе с ними. Равно как и в том, что вместе с Кишаном они что-нибудь придумают… Брат должен был ей помочь. Она этого заслуживала.

«Давай же!» – мысленно подгоняла Сита поезд. Как только он тронется, ей станет лучше, а чувство тревоги и тошнота, возможно, станут слабее.

Девочка поискала глазами кондуктора. Вот и он, дородный, важного вида мужчина с флагом в руке и свистком во рту. Почему же он не дует в свисток и не машет флагом?

Давай же!

На платформе появился торговец арахисом. Сита почти чувствовала дымный вкус ядер на губах. Другой торговец нареза́л лук и перцы чили и добавлял их вместе с небольшой горкой помидоров в ведро с воздушным рисом, щедро приправляя все это молотым перцем чили и поливая смесь соком пары лаймов.

Сита смотрела на семьи, которые, сидя на своем багаже, открывали судки и клали туда завернутый в лепешки картофель со специями, и ее живот урчал еще сильнее. Еще один торговец жарил на раскаленном масле пури [7], которые так чудесно пахнут.

Мимо вагона Ситы прошла семья – отец с сыном впереди, мать с прикрытым вуалью лицом и маленькой дочкой лет трех сзади. Девочка с любопытством посмотрела на вагон. Ее взгляд скользнул по джутовым мешкам. Сита нырнула в поисках укрытия, однако пытливые глаза малышки успели встретиться с ее взглядом. Кроха вздрогнула, и ее лицо сморщилось. Она явно пыталась понять, что это за темно-желтые глаза среди мешков. Расплакавшись, малышка ткнула пальцем в ее сторону, и Сита спряталась, полностью укрывшись мешками. Однако, несмотря на царивший на станции шум, ей были слышны вопли девочки и голос матери, пытавшейся ее успокоить.

Давай же, поезд, вперед, пока кто-нибудь еще не увидел меня и не поднял тревогу!

А затем раздался знакомый голос.

– Мисс Сита, где вы?

Это была ее служанка.

Ей вторил более пронзительный голос гувернантки, задремавшей после обеда. При виде того, как она храпит с открытым ртом, Сита изо всех сил удерживалась от соблазна засунуть туда что-нибудь – возможно, насекомое – и заткнуть чем-нибудь ей ноздри, из которых выглядывали тонкие волоски, дрожавшие от громкого дыхания.

– Вы здесь, мы знаем. Вы оставили в вагоне свою шаль.

«О нет! – подумала девочка. – Как глупо!» Она проскользнула мимо чемоданов брата, пока слуги были чем-то заняты, и похвалила себя за изобретательность. Однако из вагона Сита выбиралась в спешке, пулей ринувшись внутрь станции, прежде чем слуги вернулись за чемоданами. И совсем забыла о шали.

– Где вы? Мы поговорили с кондуктором, и поезд не двинется с места, пока вы не покажетесь.

Запах джутовых мешков и разочарования. Боль от того, что ей нельзя ходить в школу, как ее брату, лишь потому, что она девочка.

И отчаянное желание сходить в туалет.

Отпихнув мешки, Сита встала. От долгого сидения на корточках ее ноги свело судорогой. Отряхнув одежду, девочка нетвердой походкой зашагала к двери вагона.

Вот и конец ее приключению, ее большому побегу.

Служанка матери и гувернантка ходили вдоль вагонов, заглядывая в окна. Сита ждала, чувствуя во рту соленый вкус поражения и ощущая слабость от усталости и огорчения. Она разглядывала суетившихся вокруг людей, лица которых были тревожными и скучающими, нетерпеливыми и возбужденными. И все они куда-то ехали – в отличие от нее.