Возвращение домой.Том 2 - Розамунда Пилчер Страница 18

Миссис Неттлбед, обозрев все эти приношения, выложенные на кухонный стол, выразила сожаление, что мистер Мортимер не удосужился разжиться приличной свиной ножкой.

Штат прислуги в Нанчерроу к этому времени изрядно сократился. Неста и Джанет взяли расчет: одна собиралась надеть военную форму, другая — пойти на военный завод. Палмера и второго садовника призвали в армию, их заменил Мэтти Померой, пенсионер из Роузмаллиона, который приезжал каждое утро на скрипучем велосипеде и работал со скоростью улитки.

Хетти, слишком молоденькая, чтобы на что-нибудь сгодиться, по-прежнему била посуду на кухне и сводила с ума миссис Неттлбед. Правда, и для гостей теперь кончилась пора блаженной праздности: надо было самим следить за затемнением окон, убирать постель, помогать с мытьем посуды, таскать дрова. Трапезничали все еще в столовой, чинно, как всегда, но большая гостиная была уже вся затянута чехлами от пыли и закрыта, а лучшее столовое серебро, почищенное и аккуратно сложенное в замшевые мешочки, изъято из употребления до конца войны. Неттлбед, избавленный от нудной обязанности полировать серебро до блеска, что в прежние времена отнимало у него чуть ли не по полдня, незаметно перешел от работ в доме к земледелию. Этот процесс происходил постепенно, Сначала Неттлбед взял обыкновение похаживать из кухни в сад, чтобы проверить, не отлынивает ли старик Мэтти от работы, скрывшись со своей вонючей трубкой за теплицей на тайный десятиминутный перекур, потом стал вызываться накопать картошки или срезать кочан капусты для миссис Неттлбед, а вскоре уже заведовал огородом, назначал сроки посадки и сбора урожая, надзирал за Мэтти — и делал все это с присущей ему скрупулезностью и знанием дела. Натянув купленные в Пензансе резиновые сапоги, он вырыл глубокую борозду под фасоль. Мало-помалу его постная мертвенно-бледная физиономия покрылась загаром и брюки на нем стали висеть. Афина готова была поклясться, что в глубине души Неттлбед любит землю и только теперь он обрел свое истинное призвание, на что Диана со смехом заметила, что это, пожалуй, не так уж и плохо — иметь загорелого дворецкого, особенно, если он не будет забывать вычищать грязь из-под ногтей перед тем, как подавать суп.

В середине пасхальных праздников, в ночь на восьмое апреля, скончалась Лавиния Боскавен.

Она умерла в собственной постели, в своей спальне в Дауэр-Хаусе. Тетя Лавиния так и не оправилась полностью от болезни, которая перепугала и встревожила все семейство. Тем не менее она спокойно прожила всю зиму, вставала каждый день и, сидя у камина, бойко вязала носки защитного цвета. Она не жаловалась на нездоровье, ее не мучили никакие болезни. Однажды вечером она просто легла как обычно спать и больше не проснулась.

Случившееся обнаружила Изобель. Как всегда, рано утром, она тяжело взобралась по лестнице с чайным подносом, на котором стоял стакан горячей воды с ломтиком лимона, тихонько постучала в дверь и зашла в комнату, чтобы разбудить хозяйку. Она поставила маленький поднос на ночной столик, подошла к окну, раздвинула занавески и подняла светомаскировочную штору.

— Чудесное утро, — заметила она, но ответа не последовало. Изобель обернулась.

— Чудесное утро… — повторила она, но уже поняла, что ответа не услышит. Лавиния Боскавен лежала недвижимо с головой на пуховой подушке, в том же самом положении, в каком легла вечером. Ее глаза были закрыты, лицо выглядело умиротворенным и словно помолодело на много лет. Старая Изобель знала, что такое смерть, не понаслышке, сталкивалась с ней много раз; она взяла с туалетного столика зеркальце с серебряной ручкой и поднесла его к губам миссис Боскавен. Никакого дыхания, ничего. Покой и неподвижность. Изобель положила зеркальце и осторожно накрыла лицо покойницы вышитой льняной простыней. Потом опустила штору и пошла вниз. В холле с неохотой (она всегда терпеть не могла этот отвратительный аппарат) подняла трубку телефона, приложила ее к уху и попросила девушку на коммутаторе соединить ее с Нанчерроу.

Неттлбед накрывал завтрак в столовой, когда в кабинете полковника раздался звонок. Он глянул на часы — было без двадцати восемь, — аккуратно положил вилку на место и пошел к телефону.

— Нанчерроу.

— Мистер Неттлбед?

— Слушаю.

— Это Изобель. Из Дауэр-Хауса. Мистер Неттлбед… миссис Боскавен умерла. Ночью, во сне. Полковник дома?

— Он еще не встал, Изобель. — Неттлбед нахмурился. — Вы случаем не ошибаетесь?

— О, можете быть уверены. Никаких признаков дыхания. Безмятежная, как младенец. Голубушка…

— Изобель, вы одна?

— Конечно, одна. Кому еще здесь быть?

— Вы-то как?

— Мне нужно поговорить с полковником.

— Я позову его.

— Я подожду.

— Нет, не ждите. Он сам вам позвонит. Просто будьте у телефона, чтобы услышать звонок.

— Я покуда еще не жалуюсь на слух.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Вместо ответа Изобель сказала резко:

— Просто передайте полковнику, чтобы срочно позвонил. И дала отбой.

Неттлбед повесил трубку, продолжая какое-то время задумчиво смотреть на нее. Миссис Боскавен умерла. Немного погодя он проговорил вслух: «Этого только не хватало!», вышел из комнаты и не спеша поднялся наверх.

Полковника он застал в ванной за бритьем. Поверх полосатой пижамы на нем был пестрый халат, на ногах — кожаные тапочки, на шею накинуто полотенце. Половину лица он уже побрил, но другая сторона была все еще в белых хлопьях душистой пены. Полковник стоял на резиновом коврике у ванны с опасной бритвой в руке и слушал новости по переносному радиоприемнику, который он всегда ставил на фанерованную красным деревом крышку унитаза. Подойдя ближе, Неттлбед узнал серьезный, сдержанный голос диктора Би-Би-Си, но едва он как следует прочистил горло и легонько постучал по филенке открытой двери, как полковник обернулся к нему и предупредительно вскинул руку, призывая к тишине. Они стали вместе слушать утреннюю сводку. Плохие новости. В первые часы утра немецкие войска вступили на территорию Дании и Норвегии. Три транспортных судна вошли в копенгагенскую гавань, порт и острова были заняты, и важнейшие проливы Скагеррак и Каттегат оказались под вражеским контролем. Немецкие корабли высадили войска в каждом норвежском порту вплоть до Нарвика на севере. Потоплен британский эсминец…

Полковник наклонился и выключил приемник. Потом выпрямился, обернулся к зеркалу и возобновил процедуру бритья. Его глаза в зеркале встретились с глазами Неттлбеда.

— Итак, — произнес он, — началось.

— Да, сэр, похоже на то.

— И, как всегда, довольно неожиданно для всех. Но разве это и впрямь так уж неожиданно?

— Без понятия, сэр. — Неттлбед замолчал в нерешительности. Но сказать было необходимо.

— Мне очень жаль, сэр, но боюсь, я принес еще более печальные известия. — Лезвие чиркнуло, оставляя после себя на мыльной щеке полковника полоску гладкой кожи. — Только что звонила Изобель, сэр, из Дауэр-Хауса. Миссис Боскавен скончалась. Ночью, во сне. Изобель нашла ее утром мертвой и сразу же позвонила. Я сказал ей, что вы перезвоните, сэр, она ждет у телефона.