ПЗХФЧЩ! - Всеволод Бенигсен Страница 18

— Ты чего это, Витька, выблядок драный, кабель наш пиздишь? — максимально дружелюбно начал Макарыч.

— А вам-то что? — несколько нагло для своего положения огрызнулся Витька. — Большой урон, что ли?

— Урон-то, может, и небольшой, — сказал Макарыч. — Но обидный. С какого такого бодуна мы должны за твое электричество платить, а?

Витька ничего не сказал, только поднялся на ноги и засопел носом.

— Может, закопать его? — предложил Коля Прудников.

— Закопать всегда успеется, — вздохнул Макарыч, словно закапывание людей в Кондрашине было процедурой привычной, но приевшейся и неэффективной.

— Как же тебя, Витька, наказать, чтоб тебе впредь неповадно было наш кабель коммуниздить?

Витька предпочел разумно промолчать.

Макарыч затянулся сигаретой и задумался. Затем неожиданно повернулся к стоявшему рядом Петру:

— А скажи-ка нам, Петр, сколько там у тебя натикало?

Петр стащил пояс с шеи и посмотрел на дисплей.

— Минут восемь еще есть.

— В самый раз, — кивнул Макарыч. — Дай-ка сюда ремень ентот.

Витька испуганно уставился на черный пояс, пытаясь раскусить скрытый смысл готовящегося наказания.

Макарыч приказал мужикам взять провод и связать им Витьке руки и ноги. Те бросились исполнять приказ.

Витька сначала брыкался, но потом понял, что бесполезно, и затих. Затем его поставили на ноги. Макарыч подошел к нему и неторопливо, почти торжественно повязал ему пояс, словно принимал Витьку в пионеры. Затянул потуже пряжку и, довольный результатом, отошел. Перетянутый по рукам и ногам проводами и с мигающим дисплеем на животе Витька был похож на большую пиротехническую игрушку.

— Чё это? — спросил он, испуганно таращась на мигающий дисплей.

— Это бомба, — сказал Макарыч. — Ты теперь, Витька, вроде этого… шахида. Ты только шибко не дергайся, а то пизданёт раньше времени. И не прыгай, а то нам циферки надо видеть.

— Вы что?! — закричал, не выдержав, Мовсар и стал продираться сквозь толпу. — Вы же живого человека убить собираетесь!

— Ишь ты жалостливый какой, — едко усмехнулся Макарыч. — А ты зачем в Москву ехал? Рыб глушить?

Мовсар растерялся. Он действительно вез в Москву бомбу, и та действительно должна была убить людей. Но… разница все-таки была. В случае теракта убийство было бы осмысленным, то есть, несмотря на всю свою жестокость, оно имело бы некую, пускай и призрачную, но цель. В данном же случае убийство было лишено всякого смысла. Если, конечно, не считать того, что после взрыва Витьке действительно «будет неповадно» «коммуниздить» электричество. Ибо после смерти вообще довольно трудно что-либо «коммуниздить». Но пока Мовсар соображал, как лучше выразить эту нехитрую мысль, про него уже все забыли. Тем более что Витька стал орать нечеловеческим голосом и скакать, как заяц, пытаясь стянуть с себя пояс и ослабить крепко затянутые на запястьях и лодыжках провода.

— Надо бы его по голове ударить, чтоб не дергался, — мрачно заметил старший Прудников.

— Не надо, — ответил Макарыч. — Зачем человека зря калечить?

Тут Витька сделал несколько скачков в сторону кондрашинцев, и те с веселым визгом бросились врассыпную. Со стороны это напоминало какую-то детскую игру.

Мовсар решил прекратить издевательство и даже сделал несколько нетвердых шагов по направлению к Витьке, но его намерение быстро пресекли братья Прудниковы, встав у него на пути.

— Будешь дергаться, привяжем к Витьке, — сурово сказал один из них.

Мовсар махнул рукой и отступил.

Витька тем временем продолжал отчаянно верещать и прыгать. При этом он периодически терял равновесие и падал, но всякий раз, изогнувшись всем телом, упрямо вставал на ноги и возобновлял свою безумную пляску. Толпа, теперь уже на безопасном расстоянии, с молчаливым интересом наблюдала за этими телодвижениями, напоминающими какой-то шаманский танец.

— Ишь как надрывается, бедный, — сочувственно сказала какая-то бабка в проеденной молью шали.

— Да уж ясное дело, — ответила ей соседка, — с бомбой-то на поясе еще и не так заскачешь.

Наконец Витька понял, что его нелепые прыжки нисколько не ослабляют затянутые провода и решил сменить тактику. В отчаянии он подскочил к трансформаторной будке и, повернувшись к ней спиной, стал тереться связанными сзади руками об острый угол ржавой двери, видимо, надеясь таким образом перерезать провод. Пот и грязь давно превратились на его лице в какую-то сплошную маску. Белки глаз светились безумием. Время взрыва неумолимо приближалось, но разобрать что-либо на дисплее было невозможно из-за налипшей на пояс грязи и листвы. Однако Петр, оказывается, внимательно следил за отсчетом по своим ручным часам.

— Сколько там? — спросил у него Макарыч.

— Последняя минута пошла.

— Ну, с богом, — сказал Макарыч и перекрестился. — Щас пизданёт.

Тем временем Витька наконец совершенно обессилел и, съехав спиной по стенке трансформаторной будки, теперь сидел на земле, тихо воя и качая головой.

— Ты б от будки отполз, — сказал ему Петр. — Государственное имущество все ж таки.

Но Витька даже не шелохнулся. Так прошло еще полминуты.

— Все, — шмыгнул носом Петр, — десять секунд остаюсь. Девять. За ней восемь. Уже семь. Теперь шесть. Вот и пять. Скоро четыре…

Услышав этот косноязычный отсчет, Мовсар вздрогнул и закричал что было мочи:

— Там же начинка! Всех заденет!

Петр с Макарычем переглянулись.

— Лягай! — заорал Макарыч и бросился на землю. За ним поспешно попадали все остальные, включая Мовсара.

В ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Мовсар почувствовал, как его обдала горячая волна воздуха, а па голову шлепнулась горсть мокрой земли. Уши заложило начисто. Зато алкоголь полностью выветрился. Словно его тоже выдуло взрывной волной. Он поднял голову и увидел, что от трансформаторной будки не осталось ничего. Пустое выжженное место. Об участи Витьки было бы даже глупо спрашивать: его, видимо, разметало на десятки метров. Кровь виднелась на стволах деревьев, на пожухлых листьях и на искореженных обломках трансформаторной будки. Мовсар тихо застонал. Потихоньку стал приходить в себя и остальной народ. Стали подниматься на ноги, озираться и трясти контуженными головами. Все, однако, были целы. Если не считать Кольки Прудникова, у которого была задета рука. Да и то несильно. Так, царапина. Последним встал Макарыч. Он неторопливо стряхнул с колен жирную землю, соскреб с небритой щеки прилипший березовый листок и посмотрел туда, где еще недавно была трансформаторная будка.

— Да… — сказал он после долгой паузы и почесал голову. — Жалко Витьку. Хороший был человек.

Мужики сочувственно закивали головами.