Тайная жизнь растений - Ли Сын У Страница 18

Но что это — на этот раз она была не одна. Она ненадолго ушла со сцены и теперь вернулась, ведя за собой какого-то мужчину в синем костюме. Поставив черный портфель на диван, он плюхнулся туда, где только что сидела Сунми. Он развязал галстук и, наверно, что-то сказал ей, но я, конечно, ничего не слышал.

Сунми пошла к телефону, однако, кажется, ей было все равно, успеет ли она до того, как гудки прекратятся, — перекинувшись парой фраз с мужчиной, она сняла трубку. Наконец-то я услышал ее голос:

— Алло?

Я молчал. Между тем, как я набрал ее номер, и тем, как она подошла к телефону, прошла целая пропасть времени, за которое все логические цепочки в моем сознании перепутались, и теперь у меня в голове был полнейший хаос.

— Я не могу разговаривать, глядя на это, — пробурчал я про себя.

Если видишь аппарат абонента, телефонный звонок не имеет смысла. Даже если бы телефоны с видео стали широко распространены, я не стал бы таким пользоваться. Неуместные мысли рождались в тот момент в моем спутанном сознании.

— Алло? Говорите, — снова услышал я ее голос.

Она ждала моего ответа, но я не мог говорить. Она пожала плечами, обращаясь к мужчине, развалившемуся на диване. Он что-то сказал и тоже пожал плечами. В тот момент я услышал через телефонную трубку его голос, но не разобрал слов. Он жестами показывал ей, чтобы она положила трубку и скорее обняла его, — это было понятно даже мне, наблюдавшему за ними в бинокль с крыши торговых рядов, и она уж тем более не могла не понять таких простых знаков.

Я видел, как она положила трубку и подошла к нему. Мой звонок был закончен, но я не мог оторваться от бинокля. «Если видишь аппарат абонента, телефонный разговор не имеет смысла», — опять ни с того, ни с сего пронеслось у меня в голове. Я видел, как она села к нему на колени. Видел его руки, которые, как плющ, обвили ее тело. Видел, как она зарылась в его объятия. Видел, как его рука мягко скользила, словно плыла, по ее спине.

Что было дальше, я не увидел. Я отшвырнул от себя бинокль. От удара о цемент корпус бинокля треснул. Я опустился на пол и сидел неподвижно долгое время, даже не думая поднимать бинокль. В голове у меня по-прежнему была полнейшая путаница. Не знаю, почему захихикал… Не от жалости ли к себе? Меня одолевали сомнения — кто я ей, имел ли я право приходить? Раньше я подслушивал ее пение. Я слушал, как она поет для другого, и меня трясло от бешенства. Теперь, много времени спустя, я мог в лучшем случае подглядывать за ней. Как и раньше, с ней рядом был не я, а другой. Я был глубоко несчастен.

Я велел себе забыть обо всем и покинуть это место. «Уходи, уходи!» — кричал во мне интуитивный защитный механизм, пытаясь спасти меня от новых унижений. Я вскочил. Они сидели за столом и ужинали. Я стремглав бросился вниз по лестнице.

В восемь двадцать утра она вышла из дома. Села в машину ярко-красного цвета. Я уже давно ждал ее, не выходя из салона своего автомобиля. Она была образцовым водителем, поэтому следовать за ней, сохраняя оптимальное расстояние, было несложно.

Вчера я так и остался в этом городке. Я собирался уехать, но что-то держало меня, кроме того, я вспомнил, что приехать сюда было не моей прихотью, я сделал это ради брата. Сначала я хотел перекусить в торговом центре, но в итоге зашел в пивную в стороне от жилых домов, выпил там пива и медленно, словно и вправду был совсем пьяный, пошел обратно к ее дому. В супермаркете купил еще несколько банок пива и в растерзанных чувствах снова залез на крышу.

Шторы на ее окнах были опущены, будто занавес после спектакля. С правой стороны окна мне почудилось какое-то движение. Всегда хотел знать, что делают актеры после представления за опущенным занавесом. Я еще пристальнее вглядывался в пространство сцены по окончании действия. Я хотел увидеть больше, смотрел во все глаза, пытаясь понять, что же происходит там, за занавесом, но ничего не мог рассмотреть, кроме тени справа, поэтому даже предположить, что там делается, было сложно. Я рисовал в своем воображении то, чего не мог видеть, но стоило мне включить фантазию, у меня бешено заколотилось сердце и помутилось в глазах — я поспешил выбросить все из головы. Я вспомнил, как в двадцать два года подслушивал под дверью комнаты брата, и мне стало больно. Она была с другим тогда, она с другим и сейчас. Все было ясно, как день.

Я сел на цементный пол, сохранивший слабый намек на тепло полуденного солнца, и принялся за пиво. Если бы не охранник, который появился в дверях с фонарем, я просидел бы там до следующего дня.

— Кто там? — выкрикнул он, стоя у входа на крышу. В меня ударил луч фонаря. Я закрылся рукой от света. — Спускайся отсюда. — Не подходя ко мне, он стоял у двери — то ли трусил, то ли осторожничал.

Я жестом показал, что все понял и поднялся. На полу в ряд стояли банки из-под выпитого мной пива.

Прежде чем спуститься с крыши, я невольно бросил взгляд на ее дом, ее окна по-прежнему были занавешены. Я спросил у охранника, который час. Подойдя к нему поближе, я увидел, что его лицо все испещрено морщинами.

— Около десяти, — ответил пожилой охранник по-прежнему настороженно. Я прошел мимо него вниз по лестнице.

В тот момент я подумал, что надо бы возвращаться домой. Сунми вышла замуж, и, похоже, ей неплохо живется. Стоило ли волновать ее напоминаниями о прошлых отношениях? Не знаю, как нам с братом, а ей-то какая от этого польза?..

Я, наверно, так бы и ушел, если бы не наткнулся на того мужчину, выходящего из дома. В темно-синем костюме, с черным портфелем в руке. Он был одет так же, как когда пришел к ней в квартиру. Размашистыми шагами он прошел мимо меня к тому месту, где оставил машину. Заинтригованный, я не сводил с него глаз. К счастью, на улице повсюду стояли фонари, так что было достаточно светло, чтобы я мог удовлетворить свое любопытство. Аккуратная короткая стрижка, красноватое лицо, очки, пронзительный взгляд. Я рассеянно смотрел на его прямую спину и не мог отделаться от смутного ощущения, что видел этого человека раньше. Я стоял как столб и пытался вспомнить, где это могло быть. Но в голове не было ни единой мысли — все словно разлетелись. Между тем, мужчина сел в машину, темно-синюю, как его костюм, и уехал. Двор опустел, и у меня на душе вдруг стало пусто… То, что она осталась одна дома, было одновременно подозрительным и восхитительным подарком. Но еще больше меня увлекала загадка личности мужчины в синем — это немного умерило мой бесстыдный восторг. Где же я видел его… В ее окнах погас свет, и я пошел искать место, где можно было переночевать.

Прежде всего, мне хотелось хоть немного поспать. Я валился с ног, наверно, из-за того, что пил весь вечер. Робкая надежда на то, что я лягу спать, а когда проснусь, все окажется не так запутано, заставила меня скорее залезть под одеяло, как только я вошел в номер небольшой дешевой гостиницы. Я заснул сразу, но неглубокий сон принес с собой лишь череду бессвязных видений, которая внезапно оборвалась, — я открыл глаза и резко сел на постели.