Человек из офиса - Гильермо Саккоманно Страница 18

Речь не о нем, шепчет человек из офиса. Речь о сослуживце.

Сегодня сослуживец запаздывает с обеда. Человек из офиса смотрит на свои карманные часы. Прошло полчаса, час, два. Сослуживец не возвращается. И никого, похоже, не беспокоит его отсутствие. Здесь незаменимых нет. Незаменимыми кладбище переполнено, если уж сослуживцу повезло, в наши-то времена, и он похоронен там. Человек из офиса подошел к столу за своей спиной, просмотрел стопку дел для отвода глаз, выдвинул ящики стола и наконец нашел тетрадку. «Русская тетрадь» — написал сослуживец на обложке. Человек из офиса сунул ее в папку и унес на свой стол. Огляделся. Никто не видел, как он прятал тетрадь. Никто не смотрел, когда он открыл ее и погрузился в чтение. Оказалось, это не дневник. Разные заметки. Некоторые — кириллицей. Заметки о литературе. Если он надеялся раскрыть секреты сослуживца, то напрасно. Если только секрет не записан этими закорючками. Пришлось признать: несчастный не имел секретов поинтересней своей убогой литературной мечты о Патагонии. Это был жалкий идеалист, бумагомаратель. Осознает: «был». Спрягает сослуживца в прошедшем времени. Соображает: не так уж это неправильно.

Уже седьмой час, персонал расходится, а он, как всегда, останется до ночи.

Сослуживец не появился.

Никогда больше не появится.

Отсутствие сослуживца начинает возмущать его. С каждым днем все больше раздражает. Особенно здесь, на работе, его отсутствие, вместо того чтобы помочь зарубцеваться чувству вины, воспаляет его. Мысли человека из офиса — это черви вины. Ничего бы не воспалилось, если бы он не донес. Если и стал доносчиком, пытается размышлять, то был вынужден обстоятельствами. Он бы не выдал сослуживца, если бы тот не вырвал у него признание. Сослуживец своим лицемерием хитроумно подтолкнул его. Потому что чем больше времени проходит, тем больше убеждается, что сослуживец сам того хотел. И еще постарался одурачить его этой зудящей виной. Человек из офиса отгоняет воображаемую муху. Через мгновение — еще одну. Придется поостеречься, чтобы этот жест, возникающий, когда он ввинчивается в размышления, не превратился в тик. Не хватало еще, чтобы в офисе его сочли сумасшедшим. И хотя он был не первым сбрендившим в офисе, не будет и последним, выбросившимся из окна. Ни первым, ни вторым, сумасшедшим или самоубийцей, он стать не собирается. А может, говорит он себе, самое полезное для душевного здоровья — взять быка за рога. Прокрутив эту мысль в голове, убеждается, что должен встретиться с девчонкой.

Он помнит название автозаправки, которую видел на фото, показанном ему сослуживцем. По справочнику нашел все ближайшие к офису автозаправки, составил список и обошел их одну за другой в обеденный час. Нашел ее на последней. Девчонка не улыбалась, как на фото, даже когда обслуживала клиентов. А должна, судя по рассказам сослуживца. Вероятно, угрюма из-за его отсутствия. Хотя наверняка скоро встретит заместителя, который и сотрет воспоминания. Женщины проворней мужчин. Времени уже нет, и он возвращается в офис. Обещает себе, что придет на следующий день.

На следующий день в обеденный перерыв садится выпить кофе в круглосуточном баре. Замечает: ненависть придает девчонке сексуальную значимость. Подводит итог: сейчас она более привлекательна, чем раньше. Это ему нравится.

Каждый день в полдень он устраивается в баре автозаправки, каждый день. Тот же столик, та же чашечка кофе, напротив окна. Она крутится в работе, не замечая слежки. Пока не встречаются на секунду их глаза. Обнаружила его. Но она, беспечная, делает вид, что ничего не заметила. Как сослуживец, когда он его заставал пишущим в тетради.

Однажды после обеда ему пришло в голову попросить шефа отпустить его пораньше. Персонал отпрашивается только в исключительных случаях. Нужно иметь серьезную причину, чтобы осмелиться на такую просьбу. Его случай особо бросается в глаза. Шеф поражен, что именно он пришел просить разрешения. Если что-то произошло, пусть доверится ему. Человек из офиса сначала хотел отговориться болезнью кого-нибудь из семьи. Но это аргумент истрепанный. Если изобретет что-то похожее на правду, на то, что действительно собирается делать — говорит он себе, — получится правдоподобней. Надо рискнуть. Шеф разглядывает его. Спрашивает, что с ним. Человек из офиса запинается, объясняет — у него затруднительное положение, он обещал. Шеф улыбается. Спрашивает, что за обещание. Может, впутался во что-то необычное? Он бормочет — свидание. Свидание… — повторяет шеф. В его интонации слышится нечто дружественное. Какая-нибудь юбка? — спрашивает шеф, прощупывая его. Он опускает голову. Шеф радостно вскрикивает. Хорошо получилось насчет свидания, говорит он себе, не поднимая головы. Потому что заодно шеф не заподозрит, что у него что-то с секретаршей. Свидание, повторяет он. Шеф смеется. Даже хохочет. Корчится от смеха: кто бы мог ожидать такого. Чтобы он, с его вечно униженным видом, заимел юбочные проблемы. Шеф встал, хлопнул его по плечу. Разве можно отказать, если такая проблемища. При той самоотдаче, которую служащий проявляет на работе, разве можно запретить ему релаксацию, говорит шеф. К тому же тряхнуть стариной полезно и для работы, говорит шеф. Потому что завтра она будет вдвое эффективней.

Выйдя из офиса, торопится. Смотрит на свои карманные часы. Почти бежит. Уже не важно, что заметят его хромоту.

Почти задыхаясь, добирается до бензоколонки как раз тогда, когда девчонка заканчивает работу.

Без униформы, без рукавиц, в черной куртке, джинсах и кроссовках она совсем другая. Еще больше девчонка. Особенно сейчас, когда она заходит в один из самых старых и грязных районов города. Небоскребы прошлого века, которые превратились в муравейники, где копошатся и множатся нищета, болезни и смерть. Узкие темные улицы. Жалкие бары, где в дверях или громила, или проститутка. Зловонные дома, нависающие над пьяницами и наркоманами. Время от времени она перепрыгивает через валяющихся на дороге. Клонированные псы вертятся вокруг тел. То и дело собачья свора набрасывается на лежащего, оспаривая друг у друга его плоть. С первыми лучами солнца проедет грузовик и увезет растерзанные тела. Сборщикам не важно, принадлежит ли тело уже точно перешедшему в лучший мир. Если такого застрявшего на этом свете подберут, он очнется в общей могиле и его испепелит кремационная печь на свалке. Но завтра еще не наступило. Человек из офиса шагает, давя стекло — именно так ощущаются под ногой шприцы. Девчонка скрывается в темноте. Наконец появляется под неоновыми вывесками. Бесстрастно увертывается от каких-то негров. Очевидно, ее не пугает этот район, где тебе за монету могут голову отрезать. Нужно набраться храбрости, чтобы блуждать в таком районе. Но она не заблудилась. Кажется, знает, куда идет. Поневоле сравнивает ее с секретаршей. Рыженькая — антипод секретарши.

Наконец заходит в бар. Никто не обращает на нее внимания. Те, кто не уткнулся носом в столик, застыли на своих стульях. Она садится у стойки. Закуривает. Спросила водки.