Отвертка - Илья Стогов Страница 18

— А мы вчера материал о черных следопытах опубликовали.

Присутствующие посмотрели на него.

— Вчера опубликовали, а сегодня с утра кекс один приперся. Типа, протест втирать. Мол, на самом деле все не так, как мы пишем. Здоровый такой дядька. Бородатый. В дождевике и с рюкзаком. Вошел и давай орать. А мы ему водки предложили.

— Откуда у вас в отделе водка?

— От верблюда. Это такой зверь с горбами. Угостили мы, значит, дядьку водкой. А он все равно орет. Причем угрожает как-то странно. Непонятно чем… а потом он встает и говорит — так, мол, и так, запивали-то мы все-таки пивом, так что щас приду. И уходит. А рюкзак оставляет в кабинете. Сперва мы ничего, сидим, внимания не обращаем. Спохватились, только когда до нас с Серегой дошло: следопыта этого чертова нет уже минут пятнадцать. А рюкзак стоит. Мы оба замолчали, друг на друга смотрим и слышим — тикает. В рюкзаке.

Обозреватель замолчал. Дым от моей сигареты печально уплывал вверх. Оторвавшись от приставучего Кирилла, машинистка Таня сказала:

— Чем кончилась твоя «Илиада»? Вы всем отделом геройски погибли?

— Нет. Мы с Серегой распотрошили рюкзак. Там внутри был грязный спальник, две банки консервов, саперная лопатка и будильник. Просто будильник…

— А куда делся дядька?

— Я вот тоже думаю: куда? Сходил в туалет: так и есть. Следопыт хренов дополз до туалета, сел и заснул, сидя на унитазе. Без штанов. И на весь второй этаж храпит.

Один из бородатых приятелей Кирилла сказал: «Да-а…» Второй молча покачал головой. Выбираясь из-за стола, машинистка Таня сказала:

— Чем мне нравятся твои анекдоты, Паша, это тем, что они всегда вовремя. Пардон, коллеги, я — в туалет.

Через минуту после того, как она вышла, Кирилл Кириллов сказал, что пойдет подышать… потому что время такое… и вообще. Он был налит алкоголем до краев.

Молоденький Пашин сотрудник, имя которого я если и знал, то давно забыл, помялся, занял у меня денег и сходил в магазин. Как я понял, ему тоже нравилась «Балтика» номер семь. Приятно осознавать, что я не одинок в этом мире. Пиво было холодным и вкусным.

На самом деле я собирался что-то у Кирилла спросить… что-то важное… имеющее отношение к профессору… к рыжему мужчине, знающему, как следует вводить свой сияющий бриллиант между коленок тибетским богиням… впрочем, что именно я хотел узнать, позабылось уже к пятому глотку «Балтики»… такой уж это напиток.

После того как выяснилось, что ни Таня, ни Кирилл из туалета не вернутся, разговор сполз на всякого рода фекалии.

Один из криминалистов рассказал, что живет он на Петроградской. Квартира у него старая, спроектированная причудливо. Санузел смежный: туалет и ванная находятся в одной комнате, но ведут в эту комнату две двери — на одной написано «Туалет», а на другой — «Ванная».

— Все вечеринки происходят одинаково. Заходит дамочка, плотно закрывает за собой дверь, накидывает все крючки, закрывает все защелки и сидит себе… А через минуту в соседнюю дверь вруливает кавалер, желающий сполоснуть руки.

— Неудобно получается.

— Да-а…

— А я в прошлом году по бартеру ездил в ЮАР. Там в писсуары для запаха кладут лепестки настоящих магнолий. От попадания во влажную среду лепестки начинают благоухать. Ты, типа, писаешь, а получается, блин, аромат — «В спальне у Клеопатры».

— Суки вы все-таки, социальщики.

— Почему это мы, социальщики, суки?

— Потому что кроме вас в Африку никто что-то не ездит… по бартеру, блядь.

— А я парня посылал как-то на брифинг в японское консульство. Когда машину консула обворовали, помните? Парень рассказывал, что у японцев писсуары расположены ровно на уровне колена. В смысле для белого — на уровне колена. Попасть — нереально…

— Японцы попадут. Они ловкие…

Потом в магазин пошли мрачные кирилловские приятели. Они принесли еще «Балтики» и рассказали еще на ту же тему:

— У меня есть приятель — он интегральный астролог. Фамилии называть не буду. Этот человек не так давно ездил с лекциями в Казахстан. На одной из станций ему понадобился туалет. А вокруг — степь. Ровная, как тарелка. Но туалет есть. Даже в степи. Выглядит так: стоит огромная юрта. Внутри юрты вырыта большая яма. Через яму перекинуты две досочки — «мужская» и «женская». Дамы и кавалеры пристраиваются на жердочках спиной друг к другу и таким вот образом выходят из положения…

Все посмотрели на меня. Потом Паша сказал:

— Дикий народ.

— Ага. Выпить бы.

О! — сообразил я — моя очередь спускаться в магазинчик.

Я дошел до лестничной площадки. Перед глазами плыло… все-таки «Балтика»… вы же понимаете, это море… по морю положено плыть… смешно получилось?

Сперва я хотел спуститься пешком, но услышал, что в шахте гудит, поднимаясь, лифт. Лифт в Лениздате старый, из тех, что называются «с неподвижным полом». Достаточно вовремя не нажать кнопку — и двери автоматически закроются, замуровав тебя внутри.

Лифт подъехал, и двери начали открываться. Передо мной стояла полная тетка в трикотажном свитере. Она начала входить в кабину — и вдруг замерла. Я ткнулся в ее широкую спину.

Молчание продолжалось долго. Потом женщина отпрянула назад. Острым каблуком она больно наступила мне на ногу. Вместо того чтобы извиниться, она все продолжала пятиться, а потом пронзительно, на грани ультразвука закричала.

Я отпихнул ее и заглянул внутрь кабины. На полу, скрючившись и неловко заломив руку, лежал мужчина. Из-под его куртки по полу растекалась густая черная лужа.

Давно я не видел в Лениздате такого переполоха.

Первыми подъехали омоновцы. Громадные мужики в масках, в бронежилетах и с автоматами. Они рассыпались цепью и оперативно перекрыли все входы и выходы. Следом начали прибывать милиционеры на «уазиках», в сопровождении различного уровня начальства — в форме и без.

Последними подъехали машины «скорой помощи». К этому моменту у дверей Лениздата образовалась такая пробка, что санитары с носилками не могли протиснуться к месту происшествия минут пятнадцать…

Вообще-то ритм петербургской жизни вовсе не напоминает столичный. Не знаю, в чем здесь дело. Может быть, это темперамент… он ведь у нас северный… холодное небо и все в таком роде.

В Петербурге редко дерутся в клубах. Еще реже — на улицах. Во времена общественных катаклизмов, типа путча-91, граждане предпочитают отслеживать происходящее не с уличных баррикад, а по телевизору. Да и самих баррикад у нас не строили, наверное, с момента восстания декабристов.

Мне нравится, что я живу в Петербурге. Типа того, что в северной Венеции и северной же Пальмире… мне нравится мой спокойный город, вовсе не похожий на вечно бурлящие азиатские жопы вроде Москвы… И разумеется, мне нравится, что в моем тихом городе очень редко убивают журналистов.