Без измены нет интриги - Надин Бисмют Страница 18

Я знаю, многие мои ровесники мечтают побывать в Европе. Весь год после занятий подрабатывают где придется, продают, например, обувь или жареную картошку, чтобы летом сесть в самолет и улететь в Старый Свет. Я отношусь к этому немного иначе. Нет, конечно, мне хочется увидеть взрослыми глазами все те страны, в которые меня возили ребенком, но, честно говоря, больше всего в этой затее мне нравилось то, что месье Лафлеш, отец Матье, — он бизнесмен и сам много путешествует — уж не знаю, каким образом, устроил нам большие скидки в сети отелей «Хилтон». Так что путешествие обещало быть приятным: огромные кровати — настоящие королевские ложа, просторные ванные, телевизор, фильмы на заказ, телефон, еда в номер в любое время дня и ночи, «богатый» мини-бар, ну и все прочее, что только душе угодно. В общем, все удобства, как дома, и все это — на другом конце света! Я была в восторге. Иной раз Матье, уткнувшись в карту или путеводитель, изъявлял желание посетить какую-нибудь глухомань; тогда я заглядывала в международный справочник сети «Хилтон», который любезно дал нам с собой месье Лафлеш, и в девяти случаях из десяти сообщала Матье: «Туда ехать нельзя, по меньшей мере на десять миль в округе нет ни одного „Хилтона“».

Все шло прекрасно вплоть до самого Амстердама, как вдруг в середине нашего путешествия Матье взял да и заявил мне однажды вечером с несвойственной ему твердостью, что ему обрыдли безликие и стерильные «Хилтоны» и отныне он желает другого ночлега, более колоритного и подлинно европейского. Мы как раз возвращались с прогулки по Вондел-парку, вот тогда-то он и сказал мне, отпирая дверь нашего номера:

— Эльза, мне хочется увидеть что-то настоящее, что-то подлинное, старинное, а все эти номера — я сыт ими по горло, здесь же все одинаковое, что в Барселоне, что в Париже.

Сказал и стал искать справочник туристических баз, который всю дорогу провел на дне его рюкзака и, к моей радости, до сих пор ни разу не пригодился. Я сидела и курила, ожидая приговора. Пробежалась кончиками пальцев по его спине в надежде отвлечь и даже предложила сходить в квартал красных фонарей, если уж ему так хочется разнообразия, но все без толку. Матье решительно захлопнул справочник и вынес вердикт:

— Завтра едем в Домбург. Это на юге страны, в двух часах отсюда. Переночуем в сельской гостинице. Смотри, здесь написано «памятник старины», и местечко наверняка красивое, и природа, и все такое… Послезавтра вернемся, билеты на поезд в Мюнхен у нас уже заказаны.

Я улыбнулась через силу, потому что меня эта затея, мягко говоря, не вдохновляла. Когда Матье пошел в ванную, я украдкой проверила по справочнику, нет ли «Хилтона» в Домбурге, но на карте и города-то такого не оказалось. Мне конец.

Наутро я сделала все возможное, чтобы удержать Матье в постели. Получилось, но не совсем. Зазвонил будильник.

— Давай еще понежимся! — предложила я.

Но он и слышать ничего не хотел. Вскочил как по тревоге, мигом собрался, покидав вещи в свой рюкзак, а в мой сложил все, что нам в этой поездке не пригодится. На вокзале мы сдали мой рюкзак в камеру хранения и сели в десятичасовой поезд до Мидделбурга. Всю дорогу Матье только и делал, что восторгался жующими коровами, зелеными лугами и прочей лабудой в том же духе. Каждые две минуты он вопил: «Вау!» или: «Ты только посмотри!» Сперва я кивала: «Да-да, чудесно», потом включила плейер и засунула в уши наушники.

Мы вышли из мидделбургского вокзала и пересекли улицу, чтобы сесть на автобус до Домбурга. На остановке Матье озирался с очень довольным видом:

— Какой прелестный городок! — не выдержав, сказал он.

Не знаю, что уж он тут нашел прелестного, по мне, так этот Мидделбург был ужасной дырой. Вокзал крошечный, улочки узехонькие, людишки какие-то с абсолютно отрешённым видом разъезжают на велосипедах, только и слышно со всех сторон, как они трезвонят «дзинь-дзинь!», приветствуя друг друга. К тому же автобус опаздывал, такси здесь, кажется, вообще не водилось, а солнце припекало так, что впору было изжариться заживо. Короче, я его радужного настроения не разделяла. Через полчаса наконец-то подкатил автобус, который пятнадцать минут спустя высадил нас на обочине пустынного шоссе. Оттуда пришлось топать пешком километр с лишним по каменистому проселку, который, казалось, вел в никуда. Я не хныкала только потому, что рюкзак нес Матье и, между прочим, обливался потом. «Перестань свистеть, ты меня раздражаешь!» — единственный раз позволила я себе выразить свое недовольство.

Наконец мы добрались до гостиницы и, кстати говоря, за густыми раскидистыми деревьями чуть было ее не пропустили. Она выглядела как маленький замок с двумя башенками. Внутренний дворик обрамляли две пристройки: в той, что поновее, в левой, помещалась столовая, в правой — бар. Вокруг прямо на траве стояли стулья и столики, многие из которых облюбовала молодежь.

Мы сразу направились к ресепшн, который, по всей видимости, располагался на первом этаже главного корпуса. За стойкой сидела молодая девушка, белокурая, как все голландки, и читала роман. Матье сказал ей по-английски, что мы хотели бы номер на одну ночь. Девушка отложила книгу, как-то странно нам улыбнулась и спросила, впервые ли мы в Домбурге. Мы кивнули.

— I see [11], — протянула она, снимая с доски над стойкой два ключа, и все с той же улыбкой объяснила нам, что в этой гостинице молодых людей и девушек не селят вместе, в один номер. Я так и села.

— If it's a joke, it's not funny [12], — ответила я как могла спокойнее.

Но она, оказывается, и не думала шутить: нам придется не только разойтись по разным номерам, но и ночевать в одной комнате с другими постояльцами своего пола. Я сунула ей прямо под нос руку с кольцом, которое Матье купил мне в Канне, и заорала:

— Can't you see we are married? It's our honeymoon! [13]

Девица за стойкой и бровью не повела. Я повернулась к Матье и заявила, что это невозможно, я, хоть убейте, не буду ночевать в каком-то вонючем общежитии, да еще и неизвестно с кем.

— Не хватало только вшей здесь подцепить! — кричала я на него. — Хочешь вшей? Я не хочу! Гадость какая!

Я глубоко вдохнула, постаралась взять себя в руки и как можно спокойнее сказала, что даже в этой дыре должен существовать хоть какой-нибудь приличный отель и мы наверняка легко его найдем. Матье подхватил один из ключей со стойки и невозмутимо ответил:

— Валяй! Ищи отель, если хочешь, а я остаюсь здесь. Не каждый день выпадает случай переночевать в памятнике старины.

И он вышел на улицу, бросив мне через плечо, что пойдет прогуляться по окрестностям. Я вся так и кипела. Девица пялилась на меня; наша стычка ее, похоже, здорово позабавила. Едва владея собой, я схватила со стойки оставшийся ключ и потребовала показать, где мой номер. Она снизошла до ответа: третий этаж, четвертая дверь налево, последняя перед туалетом. Из ее слов автоматически следовало, что если дверь туалета находится рядом с дверью моего номера, значит, в самом номере ни туалета, ни душа нет. Настроение испортилось еще сильней, когда я сообразила, что, стало быть, только одна стена отделяет мою кровать от общего туалета, а значит, мне предстоит дышать мочой и дерьмом всех обитателей этого клоповника, которые неизбежно заходят туда хоть по разу в день.