Мексиканский для начинающих - Александр Дорофеев Страница 19

А я вел счета. Индейцы совершенно не понимали простых вещей: я тебе должен, ты мне должен. «Сначала ты мне заплати, – говорил их касике. – Потом будешь иметь чикле». Индейцы не были дружелюбны. Лучше сказать, они только терпели моего отца, потому что он торговал с ними. Индейцам нравилось огнестрельное оружие.

Однажды начальник почты дон Транкилино со своим сыном и одним приятелем отправился к побережью Юкатана на маленькой барке. Поплыли порыбачить, собрать дровишек или еще что-то, не знаю.

Именно в тех местах юкатанской сельвы бродили индейцы и выходили также на берег порыбачить. Если встречали белых людей, то просто убивали. Неизвестно, зачем и почему. Вот и обнаружили дона Транкилино, начальника нашей почты, и прямо начали стрелять и убили вместе с его товарищем. Но мальчику Мистериосо простили жизнь, потому что у него с собой была одна книга.

Он имел в то время, наверное, одиннадцать лет, ходил в школу, и эта книга была с рисунками лошадей, кур, собак, кошек и других животных, а также с рассказами. Мальчик, лучше сказать, уже умел читать и писать. Ну, ему уже было одиннадцать, а в школу он пошел с семи-восьми.

Индейцы были удивлены и поражены. Они увидели эти рисунки, которых раньше никогда не видели. И простили жизнь мальчику Мистериосо. Из-за книги.

Тот, кто командовал индейским войском, один старшина, сказал: «Не будем его убивать, отведем с нами в селение Чумпон». И отвели этого мальчика Мистериосо.

Когда я думаю, что он был свидетелем, как застрелили пулями его отца – это ужасно думать об этом.

Но пока отвели мальчика в Чумпон, научили языку индейцев, а вскоре женили на девушке-метиске. Так у Мистериосо появилось новое индейское имя, новая индейская семья. И он читал вслух хозяину-касике книгу с рисунками животных. Что творилось тогда в душе мальчика Мистериосо, я не могу сказать, не знаю.

Через несколько лет, когда мы приезжали с отцом за чикле, я видел Мистериосо в Чумпоне. Он помогал нам беседовать с касике, но вел себя как настоящий индеец. К тому же у него уже было четверо детей.

Тогда мне казалось, что Мистериосо должно быть очень несчастлив. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я вспомнил, как он переглядывался с акулами. Лучше сказать, думаю я сейчас, индейцы не убили его не только из-за книги с картинками. Наверное, заглянули в глаза. В них было много таинственности.

Он умер на нашем острове Чаак. На могильном камне написано, когда родился, сколько жил в Чумпоне. И еще: «Здесь покоится тело, которое в жизни было доном Мистериосо».

– Его жизни можно позавидовать, – вздохнул дон Томас.

Солнце уже совершенно растворилось в море, стемнело, как всегда стремительно, Горизонт исчез. А дон Томас Фернандо Диас не привык рассказывать пустоте.

В ночи он пел. Ста сорока песен со словами хватало до рассвета. А на день оставались песни без слов.

В сезон дождей трудно ездить на велосипеде. Ветер сбивает и ливень таков, что захлебываешься. Надежней вынырнуть под крышей ресторанчика «Ла Чамба».

На острове Чаак все наши надевали желтые дождевики с капюшонами. Прошлогодние были умеренного цвета тыквы-калабасы, а новые – чистый лимон.

«Лимонсито, – размышлял дон Томас Фернандо Диас. – Остров калабас и лимонсито. Сеньора Хозефина купила своей голой собачке дождевик, так полицейские задержали, приняв за пьяного подростка».

Дон Томас посиживал за стойкой в «Ла Чамбе». Это было хитрое для ресторана название. В Колумбии и Венесуэле оно означало канаву или ров. В Эквадоре – пруд. А в Гватемале и на острове Чаак – работу, дело. Все наши так и говорили – пойдем «чамбеар», поработаем. Конечно, это дело нередко завершалось канавой. Большие окна ресторана запотели. Казалось, что ты в пруду. Перед доном Томасом стояла узенькая, как стилет, рюмка выдержанной текилы и блюдце с лимоном и солью. Он выпивал только в сезон дождей, обходясь остальное время лимонадом.

«Не то было раньше, – думал дон Томас Фернандо Диас. – Помню время, когда дожди выпадали газированные. Лучше сказать, похожие на газировку. Не знаю, с чем это было связано. Все наши подставляли ведра и бочки, набирали воду с шипучими пузырьками. Они, правда, быстро улетучивались, но мы успевали напиться газировки. От нее голова прояснялась.

Ну, конечно, она была без сиропа. Хотя, если хорошо вспомнить, то и от нашей дождевой газировки попахивало – в зависимости, откуда ветер. То, бывало, лангустами, то кокосами, то цветами хаккаранды.

В худшем случае навозом с асьенды дона Гало.

Остров цвел и благоухал после этих ливней. Огромные черепахи откладывали на пляжах тысячи яиц, ласточки достигали размеров фламинго, а креветки без злого умысла переворачивали баркасы.

В центре города построили великую башню с часами. Говорят, в ясные дни сам Фидель Кастро на Кубе сверял свое время с нашим. Теперь-то башня как-то приземлилась, осела что ли, не знаю.

Наш падре Себастьян из церкви Архангела Мигеля много месяцев провел на черепичной кровле, держась за крест, а потом объявил добрым прихожанам, что остров осеняет Дух Святой, которому удобно сходить на землю вместе с дождем.

Это было интересно и радостно так думать!

Все наши мокли с утра до вечера. А кто был занят в конторе, выходил помокнуть ночью. О, какое было время! С июля по октябрь никто не просыхал.

После ливней в небе появлялось множество аркоирисов – радуг. Я еще не умел считать хорошо – останавливался на десяти, но их было куда больше.

Аркоирисы упирались одним концом в наш остров и перекидывались за море, в разные страны. Иные доставали до Соединенных Штатов, Франции и до Инглатеры. Так я сейчас думаю. Но никто из наших не уезжал с острова, осененного Святым Духом. Кому бы это в голову пришло?

Лучше сказать, некоторые уезжали, но вскоре возвращались. Так дон Доминго Гарсиа уехал на Юкатан в белый город Мерида. Наверное, он там учился. Потому что вернулся необыкновенно ученым. И сразу начал строить фабрику.

Вообще-то никто не знал, что задумал построить дон Доминго. Он был скрытный человек, этот дон Доминго Гарсиа. А став ученым, совсем замкнулся.

На барках с Юкатана подвозили железное оборудование – черное, тяжелое, механическое. Было трудно разобраться – что к чему.

Ходили слухи, как я припоминаю, о железной дороге из конца в конец острова – на все семьдесят километров. Наши ребята уже бегали, гудели и пыхтели, как паровозы. Было много споров, какой величины настоящий паровоз, поместится ли на острове, не затопит ли. Лучше сказать, многие опасались.

Но не падре Себастьян. Он говорил, что Мигель-архангел не попустит дурного на наши головы, окропленные Духом Святым. Падре Себастьян выведал на исповеди у дона Доминго назначение строительства. Так мы впервые узнали о фабрике по производству сладкой газировки.

Все наши обрадовались и стали помогать дону Доминго строить первую фабрику на острове. Дон Доминго Гарсиа дал ей приятное для слуха имя «Услада». Он был очень умный – так я сейчас думаю. Он вывез рецепт сладкой газировки из города Мерида и строил фабрику прямо рядом со своим домом.