Дневник для друзей - А. Нуне Страница 19

у фрау божий одуванчик бессрочное разрешение на пребывание в хосписе из-за возраста: ей 91 год. а фрау С. еще совсем молодуха, только 83.

тут такой закон: когда человек поступает в хоспис, ему не разрешают отказываться от своей квартиры, он должен ее оплачивать весь срок проживания в хосписе, именно для подобных случаев, чтобы ему было куда возвращаться.

но фрау С. не самостоятельна, сама бы она не справилась теперь с жизнью, не говоря о том, что у нее часто бывают ночные страхи. мы очень переживали, как она будет, на дом престарелых, где условия гораздо хуже, чем у нас – по рассказам прибывших оттуда – у нее денег нет. но недавно объявились дети фрау С., которые ее не навещают (может, живут в другом городе? – не спрашивала) и успокоили нас, что заберут ее к себе.

остальные, узнав, что ее заберут из хосписа, начали ей искренне сочувствовать и сокрушаться (за глаза, у нас в глаза почти никто не хочет серьезные вопросы обсуждать).

им всем очень нравится в хосписе, и это очень радует.

после смерти фрау Шахерезады ее сын написал благодарственный е-мейл в адрес хосписа о том, как его мама была счастлива в хосписе и постоянно об этом говорила. другие тоже пишут и говорят.

фрау С.

в пятницу спросила у нее, когда она выписывается, выяснилось, что сегодня. а так как у меня, наконец, выходные, как у большинства нормальных людей, в субботу и воскресенье, то вечером после ужина решила попрощаться с ней.

прощание вышло трогательным, она прослезилась: «вы были всегда так добры ко мне!»

и сказала фразу, которая со стороны может показаться очень странной: «мне так не хочется уходить отсюда!»

уходит жить к детям, что хорошо ввиду наблюдающейся у нее деменции. не в самом Берлине, а рядом, название города она не помнит.

имя мое она тоже не помнила никогда, даже облегченный вариант «Нина», необлегченным меня зовут лишь фрау доктор и господин с раком мозга номер 1.

она вообще ничьего имени не помнит, даже имени своей подружки фрау божий одуванчик. обращается ко всем без имени. раньше даже и не обращалась, пока не спрашивали, но ей заметно стало лучше во всех смыслах с тех пор, как она у нас.

как-то во время ужина я громко с кем-то из сестер обсуждала свое желание готовить, и она услышала, как я сказала: «я ведь не кухарка!».

тут фрау Славински, сколько я помню, впервые вмешалась в посторонний разговор:

«вы не кухарка?» – удивленно спросила она.

после этого случая она, наконец, нашла для меня обращение: «швестер!» (сестра):

«швестер, можно мне еще немного сока?»

я, конечно, с удовольствием откликалась на это практически монашеское обращение.

авиаконструктор

у нас появился новый ходящий и говорящий мужчина.

с таким же неотразимым мужским обаянием, с каким женским была фрау Шахерезада. я уже несколько раз ловила себя на мысли о том, как жаль, что она не дожила до его прихода, какое наслаждение бы она испытала от общения с ним, от его манер и обходительности. но остальные все наши дамы тоже взволнованы.

в пятницу к нему пришла жена с ночевкой на все выходные, спустилась спросить у меня, можно ли прийти забрать ужин на двоих к себе в комнату.

все дамы, даже фрау С., поинтересовались, куда он делся, и не смогли скрыть разочарования.

признаться, я сама подпала под его обаяние, причем, честно, сильно задолго до того, как он, определив по акценту (не по лицу же?), поинтересовался: «вы русская или украинка?» – хотя меня почему-то часто принимают за украинку, а потом сказал: «я учился в Москве, но это было задолго до вашего рождения. это были 70–75-е годы, вас же еще и в проекте не было наверняка».

к обаянию прилагается и внешность: высокий, синеглазый, с орлиным профилем, с густой шевелюрой. только очень желтый. видимо, печень…

начну с новости, про которую не понять, хорошая она или плохая.

фрау С. была на месте, она все перепутала, ее собираются выписывать 27-го, объяснила мне дежурившая на ее этаже сестра. «но, – сказала она, – я сегодня при переодевании заметила у нее одну штуку в интимной области. надо будет врачу показать. не факт, что ее выпишут, если это то, что я подозреваю».

но в принципе она выписываться не хотела, дети ее вроде тоже не очень стремятся ее забрать, что-то я их ни разу не видела у нее.

а я сама, думая, что она уже уехала, вспоминала, как они с фрау божий одуванчик делили сладкое. однажды я забыла заполнить вазочку перед их приходом и там лежали две весьма разнокалиберные конфеты: одна огромная и шоколадная, вторая – малюсенькая карамельная.

фрау божий одуванчик сосредоточенно смотрела в вазочку и потом спросила деловито: «разделим по-братски?» – «да! – с готовностью согласилась фрау С. – выбирайте вы первая!» – «нет, вы первая!». тут я спохватилась и наполнила вазу, так что никому не пришлось проявлять жертвенность.

а еще я вспоминала, как она всегда с видом примерного ребенка все съедала, и потом, когда кто-то ругал какуюто еду, она, преданно глядя мне в глаза и думая, что я это все приготовила, всегда говорила: «спасибо, а мне было очень вкусно!»

авиаконструктор сегодня спросил: «у вас будет время зайти ко мне, я хочу что-то показать?»

оказалось, что он перекатал в лэптоп магнитофонную запись 1972-го года, на которой двое его сыновей читают стихи и поют песенки, выученные в русском детском саду.

старший читал с акцентом, вместо «ть» произносил «т», грассировал, а младший трехлетка говорил на чистейшем русском. показал знание многих стихов и песен, а также наличие слуха.

у господина авиаконструктора при звуках его голоса потекли слезы: «он скончался в возрасте 37 лет. от рака. а спустя короткое время я заболел тем же самым».

мне самой хотелось плакать, что не помешало мне заметить, что там была весьма странная песенка про Ленина, который «лежит на спине и смотрит на меня». задала поиск по ключевым словам, ничего не нашла. наверное, наберусь наглости попросить послушать еще раз и переписать слова.

снова еда

после некоторых поведанных ранее событий у сестры Ж. сложилось обо мне мнение как о специалисте по «эксклюзивной пище».

и то сказать, на фоне некоторых местных пищевых предпочтений и лисички с болонезе – изыск.

народ-изобретатель бутерброда не ест, разумеется, брод без бутера.

я, уже не помню сколько лет не потребляющая сливочного масла в пище, а уж тем более на хлебе, первое время, когда делала для пациентов бутерброды, то спрашивала: «с маслом?». присутствующая при этом кухарка засмеялась: «масло по умолчанию. его не надо мазать только в случае, если специально попросят. они же не на диете!».