Мисс Вайоминг - Дуглас Коупленд Страница 19

– Эндо же… мбой ндос.

Ее тошнило. Челюсти болели.

– Не переживай так, радость моя.

Сьюзен попробовала пошевелиться – тело казалось непомерно тяжелым. Ей никак было не преодолеть силу тяготения.

– Мы должны оставаться здесь, в послеоперационной палате, еще шесть часов, – сказала Мэрилин. – Как ты себя чувствуешь?

– Голова кружится и тошнит.

– Это от обезболивающих. Сьюзен! Мы продаем все и переезжаем в Вайоминг. Надеюсь, ты не забыла об этом?

– Я нде хочу переезжать в Вайомбинг, мама. Это была твоя идея. Бне уже пятнадцать лет. И я тоже имбею право голоса в таких делах.

– Ах ты, предательница! – улыбнулась Мэрилин.

– Мам, я слишком устала ругаться. Приндеси мне зеркало.

Услышав это, Мэрилин не стала особенно торопиться.

– Я что – так плохо выгляжу?

– Вопрос не в том, плохо или хорошо, дорогая. Просто поверь моим глазам. Ты вся в повязках, так что вид у тебя жуткий.

– Мам, дай мде наконец это дурацкое зеркало.

Мэрилин взяла со столика зеркало с желтой ручкой. Сквозь открытую дверь было видно, как по коридору возят взад и вперед перевязанных пациентов. Мэрилин поднесла зеркало к лицу Сьюзен.

– О-го-го. Я похожа на использованный памперс, который скатали и выбросили в мбусорное ведро.

– Слишком богатое у вас воображение, юная особа, – сказала Мэрилин, быстро убирая зеркало. – Через три недели ты будешь выглядеть просто потрясающе! Ты хоть представляешь, что это значит? Я уже договорилась с фотографом. Бывший хиппи. Из бывших хиппи получаются самые хорошие фотографы. Даже непонятно почему. Но таковы факты.

Она закурила новую сигарету.

– Кстати, о ДженниЛу Уилер: мне рассказывали, что накануне конкурса «Мисс Дикси» она так накачалась коктейлями с кучкой сенаторов, что глаза у нее распухли, и пришлось ставить пиявки, чтобы убрать мешки под глазами. Я никогда тебе этого не рассказывала?

– Нде-а. Нде рассказывала.

– Два дня из нее текла кровь, как из свиньи, которую режут, и поэтому она проиграла конкурс. По крайней мере, так говорят.

– Чудесная история, мама.

Сьюзен расслабленно откинулась на подушку. Вошедшая в палату сестра попросила Мэрилин погасить сигарету.

– Простите, барышня, мы что – сейчас в Москве?

– Таковы правила, миссис Колгейт.

– Где ваш хозяин? – спросила Мэрилин.

– Это больница, а не «Макдоналдс», миссис Колгейт. У нас нет «хозяев».

– Мам, это же больница. Брось сигарету.

– И не подумаю, Сьюзен. Пока эта нахалка передо мной не извинится.

– Таковы правила, миссис Колгейт.

Тут сестра раздумала продолжать спор и вышла. Мэрилин победоносно перевела дух.

– Я всегда одерживаю верх, верно, Сьюзен?

– Да, мама. Всегда. Ты королева драмы.

– И это комплимент?

Сьюзен решила, что умнее всего будет закрыть глаза и притвориться спящей. Уловка сработала. Мэрилин вернулась к журнальной анкете и выкурила победную сигарету. Сьюзен мысленно пролистала каталог драм без антрактов, участницей которых была Мэрилин, припомнился, например, случай, как когда-то в раздевалке ее мать прицельно выпалила из флакона с рапсовым маслом на купальник «Мисс Орландо», это произошло после жестокого состязания в исполнительском мастерстве. Сьюзен исполняла «К Элизе» Бетховена, а «Мисс Орландо» исполнила одну из «Гольдберг-вариаций» Баха, что могло склонить в ее пользу даже самого музыкально неискушенного слушателя. В результате рапсовой атаки (причастность к которой Мэрилин так и не удалось установить) «Мисс Орландо» была вынуждена взять на время купальник у «Мисс Чаттануги» и проиграла конкурс.

Сьюзен выиграла норковое манто и поездку на уик-энд в Вайкики – вместо манто и поездки они взяли наличные, которые ушли на то, чтобы покрыть дорожные расходы и заплатить по домашним счетам. Деньги – это, конечно, было здорово, но, вне всякого сомнения, не только из-за гонораров стоило участвовать в конкурсах красоты. «Сьюзен, нет такого ценника, который можно было бы прилепить к превосходству и совершенству. Будь ты даже самой богатой девушкой на земле, неужели ты думаешь, что смогла бы просто купить себе корону? У победительниц есть огонь в душе, о котором даже и помыслить не могут те, кто ни разу не побеждал».

С тех пор как Сьюзен стала подражать Барби и начала завоевывать на конкурсах один приз за другим, клетки, в которых Мэрилин когда-то держала кроликов, чтобы наскрести денег на платья, канули в прошлое.

Когда дела шли хорошо, когда Мэрилин и Сьюзен уверенно двигались к победе, благоухая дорогими шампунями и лаками, Сьюзен и представить себе не могла другого, более интересного детства и другой такой же замечательной и щедрой матери, какой становилась в такие периоды их жизни Мэрилин.

Школа в расчет не принималась. Мэрилин регулярно звонила туда и врала, что Сьюзен болеет. Вместо школы она заставляла Сьюзен читать по три книги в неделю, а также брать уроки дикции, современного танца, фортепиано, изящных манер и французского.

– Школа – для неудачников, – говорила Мэрилин, закончив травить очередную байку о больных почках дочери кому-нибудь из завучей. – Поверь мне, милочка, ты никогда не проиграешь, если научишься всем штучкам, которым я тебя учу.

И Сьюзен не проигрывала. Этой мыслью она себя успокоила, и ее притворный сон растворился в настоящих сновидениях.

Через полгода после того как Сьюзен сделали косметическую операцию, Мэрилин прочитала в бюллетене конкурсов красоты, что член жюри, прежде неблагосклонно относившийся к Сьюзен, войдет в состав жюри следующего конкурса, который должен был состояться через неделю после Дня поминовения в Сент-Луисе. Мэрилин знала, что прошлой осенью именно этот член жюри, Юджин Линдсей, подал решающий голос против Сьюзен после того, как она исполнила «К Элизе» на конкурсе молодых талантов. После событий того вечера, сидя за банкетным столом, Мэрилин, в одиночестве попивая двойную водку с тоником, услышала голос Линдсея: «Я уже по горло сыт этими заводными роботами и их механическим исполнением Бетховена. Я столько слышу это чертову мелодию, что мне кажется, что я нахожусь в Чистилище, спроектированном тем же хреном, который подбирает фоновую музыку для билетных касс „Дельта Аэрлайнс“». Мэрилин поразило даже не то, в каких выражениях он выплескивал свои чувства. Ее буквально ошеломило то, что она слышит такое правдивое выражение темных мыслей, которые таятся в душах членов жюри. Мэрилин поняла, что «К Элизе» и в самом деле всем надоела, и тогда она решила, что Сьюзен должна исполнять попурри из фильма «Бриаллинтин».

Как противник, Юджин Линдсей был слишком красив, и Мэрилин никак не удавалось сплотить против него других конкурсных мамаш («Ну что ты, милочка, – сказала ей одна из таких мамаш, – я бы такому мужчине дала себя до полусмерти затискать»). Хотя в повседневной жизни Юджин всего лишь знакомил телезрителей с прогнозом погоды, Мэрилин знала, что когда он умрет, то наверняка окажется самым крупным торговцем «фордами» на небесах. Юджин двигался по жизни стремительно, как мчащаяся «скорая», вызывая безграничное благоговение у всех, мимо кого проносился. Он комментировал прогноз погоды в вечернем выпуске индианского филиала NBC, а с конкурсами красоты связался через свою жену, Ренату, которая продавала по рассылаемым каталогам платья для полных и между делом занималась и шиньонами.