Только роза - Мюриель Барбери Страница 2

Она вошла в святилище дерева. Японка ждала ее.

– My name Sayoko [3], – сказала она.

Роза кивнула.

– Rose san go for a stroll? [4] – спросила Сайоко.

Потом, чуть покраснев, добавила со странным акцентом:

– Прогулка?

И снова в конце фразы призвук запнувшейся ноты, и перламутровые веки как раковина.

Роза заколебалась.

– The driver outside [5], – сказала Сайоко. – Wait for you [6].

– О, – ответила Роза, – all right [7].

Она почувствовала какую-то тревогу, а дерево позади Сайоко снова позвало ее к себе, странное и обольстительное.

– I forgot something [8], – бросила она и убежала.

В ванной комнате она оказалась перед белым пионом с кровавым ободком на белоснежных лепестках. «Hyoten» [9], – прошептала она. Постояв мгновение, она взяла полотняную шляпу, покинула святилище тишины и воды и направилась в прихожую. При свете дня цветы магнолии вились, словно бабочки. Как они так делают? – раздраженно подумала она. Перед домом ей поклонился вчерашний шофер в черном костюме и белой фуражке. Почтительно придержал дверцу и мягко захлопнул ее. В зеркальце заднего вида она рассмотрела щелочки его глаз – тонкие полоски, нанесенные штрихами черной туши, моргающие, не открывая радужки, и, как ни странно, ей понравилась эта неразличимая глубина взгляда. Через несколько мгновений он улыбнулся ей детской улыбкой, осветившей его восковое лицо.

Они проехали через мост и по другому берегу двинулись к дальним возвышенностям. Она открывала для себя город в неразберихе бетона, электрических проводов и неоновых вывесок; то тут, то там очертание храма терялось в болоте уродства. Холмы приближались, начинались кварталы частных вилл, и наконец они выехали на окаймленный вишневыми деревьями берег канала. Они оставили машину внизу заполненной лавочками улицы, где толпились туристы. Поднявшись по ней, прошли через деревянный портал.

– Silver pavilion [10], – сказал шофер.

Она удивлялась эфемерности его присутствия – он словно отрекался от самого себя, полностью нацеленный на нее, на удовлетворение ее интересов. Она улыбнулась ему, он едва заметно кивнул в ответ.

Здесь начинался древний мир деревянных домов с серыми черепичными крышами. Перед ними из квадратов мха росли высокие странные сосны; выложенные камнями дорожки вились между полосами серого песка, по которым были проведены граблями параллельные линии, кое-где перемежавшиеся азалиями. Они прошли через ворота, ведущие в главные сады. Справа на берегу пруда старый павильон словно готовился взлететь, завершив взмах своих выгнутых крыш, и у Розы мелькнуло тревожное чувство, будто он дышит, будто органическая жизнь укрылась в его не имеющих возраста стенах и галереях, в его затянутых белой бумагой проемах, бросающих в воду молочные вытянутые отражения. Напротив него возвышался большой песчаный холм с ровной, словно срезанной вершиной, слева брала начало широкая полоса того же песка, исчерченная параллельными бороздами и своей волнообразной оконечностью выплескивающаяся на берег. Если взглянуть на все в целом, сначала глаз выхватывал минеральный поток, затем – подобие горы с плоской вершиной и домик с крылатой кровлей; дальше – пруды с ртутной водой, сосны в форме взлетающих птиц и еще несколько азалий; повсюду, окруженные светлым стелющимся мхом, глубоко врастали в берега столетние камни. И наконец начинались сады, идущие до эспланады, где собиралась толпа посетителей. Между нею и Розой в лавине кружевных листьев струились высаженные ступенями вдоль склона клены.

Столько красоты, минеральность, дерево – она чувствовала, как все это пьянит ее; все для нее было оцепенением, все было перенасыщено; я не могу пережить это еще раз, сказала она себе в усталости и страхе. Но сразу же добавила: здесь что-то есть. Ее сердце забилось, она поискала глазами, где можно присесть. Как в стране детства. Она прислонилась спиной к деревянной галерее главного здания; взгляд остановился на одной из азалий; ужас и ликование, внушенные сиреневыми лепестками, сложились в новое чувство, и она подумала, что оказалась в сердце святилища чистой ледяной воды.

Они пошли по тропинкам, проложенным для посетителей, задержались на маленьком деревянном мостике, перекинутом через серые воды; он вел к кленам и к верхним уровням сада. Вокруг прудов росли высокие странные сосны. Роза подняла глаза, и в нее ударила молния ветвистых иголок среди ясного неба; темные стволы в растительных вспышках метали силу земли; она почувствовала, как ее всасывает поток облаков и мха. Шофер шел размеренным шагом, иногда оборачиваясь и без малейших признаков нетерпения поджидая ее, и снова пускался в путь, когда она подавала знак. Его ровная поступь успокаивала Розу, возвращала миру долю реальности, которую мощь сада растворяла в деревьях. Тропа, окаймленная высокими зелеными стеблями бамбука, вела к каменной лестнице; протянув руку к склону, она могла коснуться пальцем бархатистого мха, из которого росли клены. На каждой ступеньке ветви создавали новую совершенную картину, и эта возникающая перед глазами хореография хватала за сердце, но и злила – однако эта злость, как с удивлением поняла она, приносила ей благо. Наконец они вышли на маленькую эспланаду; внизу остался павильон, деревянные дома, серые черепичные крыши, песок с его узорами; за ними – Киото, а еще дальше – другие холмы.

– We are East [11], – сказал шофер и, показывая на горизонт, добавил: – West mountains [12].

Она пыталась прикинуть размеры города. Все в нем определялось горами, которые обхватывали его под прямым углом на востоке, севере и западе. На самом деле это были всего лишь большие холмы, но их резные очертания создавали зрительную иллюзию высоты. Сине-зеленые в утреннем свете, они стекали к городу своими лесистыми откосами. Лежащий напротив нее за маленькой зеленой возвышенностью город казался уродливым, забетонированным. Взгляд Розы вернулся к садам внизу, и ее поразила их отчетливость – их алмазная очевидность, обостренная болью чистота, их способность воскрешать ощущения детства. Как в давних снах, она билась в черной ледяной воде, но теперь в разгар дня, среди множества деревьев, в запятнанных кровью лепестках белого пиона. Она облокотилась о бамбуковые перила, вгляделась в соседний холм, отыскивая там что-то. Стоящая рядом женщина улыбнулась ей.