Живые истории - Андрей Макаревич Страница 2

По-моему, Любаров — очень хороший человек.

Этим хоть что-то можно объяснить.

К тому же к плохим Ангелы не прилетают.

А на «Наводнении» вода — глядишь — чуть-чуть отступила.

Т. Лазаревой

Подарил мне тут знакомый книгу. Какого-то совершенно неизвестного издательства. Смотрю на автора — Леонард Коэн. Проза. «Вот тебе раз, — думаю, — а мы его за певца держим». Прочитал, не отрываясь. Сильнейшая литература! А если бы не приятель — так и слушал бы «I'm Your Man», и все.

Великий Юрий Никулин очень хотел играть трагические роли, а его не звали. Почти. Потому что все знали: Никулин — клоун. Балбес. Ну зачем ломать стереотипы?

Таня Лазарева? А, это которая по телевизору шутит. С Шацем. Верно?

Верно. Только не совсем. Потому что это не вся Таня Лазарева. Довольно небольшая ее часть.

Мне очень повезло — мы с Таней дружим, и давно. И я знаю много такого, чего не знаете вы.

Знаю, например, что она великолепная актриса. От Бога. Просто нереализованная. Надеюсь, пока.

Знаю, что она божественно поет. Не использую тут слово «певица», потому что оно какое-то убитое. Представляете себе визитку — «Андрей Макаревич. Певец». Ужас, правда? Нет, Таня поет.

Поет она по-настоящему. Друзья-музыканты знают, не дадут соврать. А умение петь, между прочим, — это редкий и мистический дар. Некоторые думают, что уметь петь — это попадать в ритм и чисто брать ноты. Так думают певцы. Ну, отчасти они правы — это тоже важно, и у Лазаревой, кстати, с этим тоже всё в порядке. А только секрет умения петь не в этом. А знаете, в чем? Это когда тебе спели песню, а ты вдруг заплакал. Сидел за столом, веселился, ни о чем плохом не думал, а тут раз — и заплакал. Почему, из-за чего — объяснить не можешь. Вот это и есть искусство. Остальное: ноты, ритм — ремесло. Этому можно научить. Или научиться. А самому главному — научить невозможно, и не тратьте время. Или есть, или нет.

Я очень давно подбивал Татьяну записать пластинку — как-то она не рвалась: то некогда, то — где взять музыкантов, то еще что-нибудь. Это мне так казалось. А сейчас понимаю — дозревала, и думала все время об этом, и мучилась, наверно. Потому что то, что мы с вами сегодня держим в руках, с кондачка не делается. Это уж я вам как музыкант говорю.

Таня мне рассказала, что записала песни, которые пели ее родители. Или у нее феноменальная память, или я не знаю, где она их раскопала — при затянувшейся моде на все советское мы год за годом всем скопом топчемся по десятку шлягеров сороковых-шестидесятых. Ну, «Темная ночь», ну, «Слушай, Ленинград, я тебе спою…», ну, «Зачем вы, девушки, красивых любите?». Заканчиваем, как правило, «Призрачно все в этом мире бушующем…». Не волнуйтесь, это все Таня тоже знает. И не взяла из них ни одной. Многого из того, что она записала, нет нигде — даже в интернете. А там, говорят, все есть. Пытал я ее, пытал — не колется.

Татьяна выбрала для записи отличных музыкантов — из «Хоронько оркестра». Она добилась от них всего, чего хотела. Она, наверно, перфекционист.

Я раньше думал, что время — самый справедливый судья: поют песню сто лет — значит, она того достойна, забыли — ну, стало быть, не заслужила долголетия. Недостаточно хороша. Это не так. Время очень часто бывает несправедливо. И эта пластинка — лучшее тому подтверждение.

Называется она — «Хорошие песни». Конечно, хорошее — у каждого свое. Кому и «Белые розы» хорошая песня. И не поспоришь. Ну, нравится ему. Но на этой пластинке — правда хорошие песни. Так считает Татьяна. И так думаю я. Нас уже двое. Вы нам верите?

Я поздравляю сотрудников «Огонька» — у вас прекрасный вкус, спасибо!

Я поздравляю Татьяну — это великолепная работа, ею можно гордиться!

И я поздравляю нас с вами — у нас в руках чудесный подарок от Тани Лазаревой и от журнала, и вас ждет радость!

И еще знаете что? Как только сядете в машину — сразу выключите эту радиолабуду, которая включается у вас одновременно с зажиганием, — только сразу. И поставьте пластинку. Увидите, что будет.

По танцору совершенно невозможно определить — идиот он или нет.

По тому, как он танцует, естественно, а не по опыту личного общения.

И то не совсем так. Кое-что увидеть можно. Правда, смотреть надо внимательно и долго. Потому что в первую очередь мы оцениваем танцора по его мастерству. По высоте прыжка, пластике движения, отточенности пируэтов. Для большинства из нас оценка на этом и заканчивается. И только продравшись сквозь все это, начинаешь замечать юмор или его отсутствие, самоиронию или самолюбование.

Трагедию или ее изображение. Очень тонкие вещи.

Это все ведь имеет отношение к уму, правда?

Когда танцует Барышников, я понимаю, что идиот так танцевать не сможет. И дело не в мастерстве. Там что-то еще. Огромное, между прочим.

С музыкантом уже проще. Нет, с исполнителем классики — примерно так же, как с танцором, а, скажем, с джазовым музыкантом, который импровизирует в команде, — уже проще. Он тоже прикрывается техникой, наработанными фразами, и все-таки по тому, как он ведет себя в компании: как перекликается, отвечает, уступает дорогу, слышит остальных или, наоборот, тупо тянет одеяло на себя, все ясно, все видно. Может быть, не всем и не сразу.

Многие режиссеры не любят умных артистов. Сейчас мне ясно — умный артист автоматически становится сорежиссером своей роли.

А вдруг видение не совпадает? А если он, не дай бог, умнее режиссера (думаете, не бывает?). В общем, неудобно с ним. Не все режиссеры нуждаются в соавторстве. А я никогда не понимал (да и сейчас не очень понимаю) — как может не блещущий умом талантливый артист сыграть гения? Говорят, животная органика. Это что такое? Это ему режиссер так хорошо объяснил, что делать? Но ведь всего же не объяснишь! Ну да, рисунок роли задан, а дальше-то, в мелочах — он сам! И смотришь, и веришь, и не можешь понять — как это? Как может неумный человек сыграть умного? Они что, правда перевоплощаются?

Бесовская профессия.

Или все-таки не такие они дураки?

И вот только с певцами все ясно. Сразу. И бесповоротно. Причем вот что интересно — даже не важно, на каком языке он поет, — ты можешь не понимать ни слова, но про исполнителя поймешь все. Пение удивительным образом раздевает. И тут же все как на рентгене: и насколько он влюблен в себя, и вообще видит ли себя со стороны, и какой юмор ему ближе — Петросяна или Жванецкого, и даже уровень его интеллекта в цифровом обозначении. Не надо длинных тестов при приеме на ответственную работу — попросите товарища спеть!