Побег из лагеря смерти - Блейн Харден Страница 2

Теперь его зовут Шин Дон Хёк. Он поменял имя сразу после приезда в Южную Корею, пытаясь таким образом начать новую жизнь — жизнь свободного человека. Сегодня это симпатичный мужчина с цепким, вечно настороженным взглядом. Одному из дантистов Лос-Анджелеса пришлось хорошенько поработать над его зубами, чистить которые в лагере у него не было никакой возможности. В общем и целом он почти идеально здоров. Но тело его превратилось в наглядное свидетельство всех лишений и тягот детства, проведенного в одном из трудовых лагерей, сам факт существования которых Северная Корея категорически отрицает.

От постоянного недоедания он так и остался очень невысоким и худым: роста в нем меньше 170 сантиметров, а веса — всего килограммов 55. Руки у него скрючены от непосильного труда. Нижняя часть спины и ягодицы сплошь покрыты шрамами от ожогов. На коже живота чуть выше лобка видны проколы от железного крюка, удерживавшего его тело над пыточным костром. На щиколотках остались шрамы от оков, за которые его подвешивали вверх ногами в одиночной камере. Ноги от щиколоток до коленей изуродованы ожогами и шрамами от электрифицированных кордонов из колючей проволоки, так и не сумевших удержать его в Лагере 14.

Шин приблизительно одного возраста с Ким Чен Ыном, упитанным, щекастым третьим сыном и официальным «великим наследником» Ким Чер Ира. Будучи почти сверстниками, эти два антипода олицетворяют собой бесконечные привилегии и тотальную нищету, то есть два полюса жизни в Северной Корее, формально бесклассовом обществе, где на деле судьба человека полностью зависит от кровного родства и заслуг или прегрешений его предков.

Ким Чен Ын родился коммунистическим принцем и воспитывался за дворцовыми стенами. Под вымышленным именем он получил среднее образование в Швейцарии, а потом вернулся в Северную Корею учиться в элитном университете имени своего дедушки. Благодаря своему происхождению он находится выше любых законов и обладает неограниченными возможностями. В 2010 году, несмотря на полное отсутствие военного опыта, был произведен в звание Генерала армии.

Шин родился рабом и рос за изгородью из колючей проволоки, по которой был пропущен ток высокого напряжения. Элементарные навыки чтения и счета он получил в лагерной школе. Кровь его была безнадежно замарана преступлениями отцовских братьев, и поэтому он не имел никаких прав и возможностей. Государство заранее вынесло ему приговор: непосильный труд и ранняя смерть от вызванных недоеданием болезней… и все это без суда, следствия, возможности обжалования… и в обстановке полной секретности.

Истории о людях, сумевших выжить в концлагерях, чаще всего строятся на достаточно стандартной сюжетной схеме. Органы госбезопасности забирают главного героя из уютного дома, отрывая его от любящих родных и близких. Чтобы выжить, ему приходится отбросить все моральные принципы и человеческие чувства, перестать быть человеком и превратиться в «одинокого волка».

Самой прославленной историей такого типа является, наверное, «Ночь» нобелевского лауреата Эли Визеля. 13-летний рассказчик в этой книге объясняет свои мучения, повествуя о нормальной жизни, существовавшей до того, как его вместе со всей семьей загнали в вагоны, идущие в немецкие лагеря смерти. Визель каждый день изучал Талмуд. Отец его был владельцем магазина, присматривал за порядком в их родной румынской деревне. Рядом всегда был дед, с которым они отмечали все иудейские праздники. Но после того как вся семья погибла в лагерях, Визель почувствовал «одиночество, ужасное одиночество в мире без Бога, без человека. Без любви и сострадания».

Но история выживания Шина совсем иная.

Его била мать, и он видел в ней только соперника в борьбе за еду. Отец, которому охранники позволяли спать с матерью всего пять ночей в году, полностью его игнорировал. Шин почти не знал своего брата. Дети в лагере враждовали и издевались друг над другом. Кроме всего прочего в своей жизни, Шин понял, что залогом выживания является умение настучать на других первым.

Слова «любовь», «жалость» и «семья» не имели для него никакого смысла, бог не умирал у него в душе и не исчезал из его жизни. Шин никогда даже не слышал о боге. В предисловии к своей «Ночи» Визель написал, что знания ребенка о смерти и зле «должны ограничиваться тем, что о них можно узнать из литературы».

Шин в Лагере 14 не знал, что существует литература. Он видел там всего одну книгу — учебник грамматики корейского языка. Ее часто держал в руках одетый в военную форму учитель, который носил на поясе кобуру с револьвером, а как-то раз тяжелой указкой забил до смерти одну из его одноклассниц.

В отличие от тех, кто боролся за выживание в концлагерях, Шин никогда не чувствовал, что его вырвали из нормальной цивилизованной жизни и низвергли на дно ада. Он в этом аду родился и вырос. Он принял его законы и правила. Он считал этот ад своим родным домом.

На текущий момент можно сказать, что северокорейские трудовые лагеря просуществовали вдвое дольше советского ГУЛАГа и в 12 раз — фашистских концлагерей. О месторасположении этих лагерей никаких уже споров не ведется: на спутниковых фотографиях высокой четкости, которые может посмотреть в Google Earth любой имеющий доступ к Интернету человек, видны гигантские, огороженные заборами зоны среди северокорейских горных хребтов.

По оценкам южнокорейских правительственных организаций, в этих лагерях содержится около 154 000 узников. Госдепартамент США и несколько правозащитных групп считают, что количество заключенных достигает 200 000. Изучив собранные за десятилетия спутниковые снимки лагерей, аналитики Amnesty International заметили, что в 2011 году на их территории началось строительство новых сооружений, и с большой озабоченностью предположили, что происходит это в результате резкого роста населенности таких зон. Вполне вероятно, что таким образом спецслужбы Северной Кореи пытаются еще в зародыше ликвидировать возможность возникновения народных волнений в период перехода власти от Ким Чен Ира к его молодому и не проверенному в деле сыну. {1}

По сведениям южнокорейской разведки и правозащитных организаций, на территории страны существует шесть таких лагерей. Самый крупный простирается на 50 км в длину и 40 км в ширину, т. е. по площади превосходит Лос-Анджелес. Большинство лагерей окружены электрифицированными изгородями из колючей проволоки со сторожевыми вышками, вдоль которых постоянно патрулирует вооруженная охрана. В двух лагерях — № 15 и № 18 — находятся зоны революционизации, где самые удачливые из заключенных проходят курс идеологической переподготовки и изучают труды Ким Чен Ира и Ким Ир Сена. Способные вызубрить эти учения и доказать свою лояльность режиму могут получить шанс выйти на свободу, однако даже в этом случае до конца своей жизни останутся под пристальным наблюдением госбезопасности.

Остальные лагеря являются «районами полного контроля», где заключенных, считающихся «неисправимыми» {2}, доводят до смерти изнурительным трудом.

Именно таким районом тотального контроля является Лагерь 14, в котором жил Шин, — самый страшный из всех. Именно сюда отправляются многие пострадавшие в «чистках рядов» партийные, государственные и военные чиновники, зачастую вместе с семьями. В этом основанном в 1959 году лагере, находящемся в центральном регионе Северной Кореи (неподалеку от городка Кэчхон в провинции Южный Пхёнган), содержится до 15 000 узников. На расползшейся по глубоким горным ущельям и долинам территории размерами около 50 км в длину и 25 км в ширину работают сельскохозяйственные предприятия, шахты и заводы.