Две старые старушки - Тоон Теллеген Страница 2

Они писали, что, в сущности, они вовсе не такие, что они поддались чувству, что им осталось недолго, да и ему тоже, что жизнь по большей части была отвратительна и пуста, с этим ему придется согласиться, что они его очень, очень уважают и надеются, что он не захворает при воспоминании о прошедшем дне.

«Оно того не стоит, — писали они. — Это было просто маленькое недоразумение».

Они прочли письмо вслух, по очереди. Их щеки пылали. Они обе перечитывали его раз десять, и всякий раз, доставая его, зажмуривались и трясли головой. «Маленькое недоразумение», — повторяли они. Вот именно. Такое малюсенькое недоразуменьице.

Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и не стали отправлять письма.

ДВЕ СТАРУШКИ.

Как-то раз одна старушка пришла домой и сказала:

— В моей жизни появился кто-то другой.

— О, — только и могла вымолвить вторая старушка.

Первая поставила на стол продуктовую сумку и рухнула на стул.

— Как это ужасно для тебя, — сказала она.

— Вообще-то… — начала вторая.

— Нет, — прервала первая старушка. — Это в самом деле ужасно. Это означает, что я собираюсь исчезнуть из твоей жизни. Это через пятьдесят-то лет!

Другая старушка — маленькая, серенькая, тощенькая — заглянула в продуктовую сумку и принялась выкладывать на стол покупки: яблоки, молоко, хлеб, сироп, сахар, средство для мытья посуды.

— Ну, до этого, пожалуй, не дойдет, — сказала она.

— Дойдет, и еще как! — крикнула первая с пылающими щеками.

— Кто же этот другой? — спросила вторая старушка.

— Не скажу. Этого я сказать не могу. Может, и хотела бы, да не могу. Нельзя.

— Ну что ж.

— Это тебе хоть понятно?

— Понятно.

— Нет, я думаю, это все-таки кошмар для тебя!

— Да ладно, что уж там. Если речь идет о твоем счастье…

— Счастье?! Я чувствую себя отвратительно. Я тебя бросаю.

Лицо у первой старушки горело, руки тряслись, голос дрожал, тогда как вторая говорила спокойно, медленно. Она, однако, не была уверена, что у нее внутри все нормально. Она принялась накрывать на стол.

За ужином первая старушка сказала:

— Поломала я, выходит, твою жизнь.

— Ну уж, прямо-таки… поломала…

— Да! Поломала! Именно что поломала! — вскричала первая старушка пронзительным голосом. — Лучше уж мне было умереть!

— Да… но если бы ты умерла… — с удивлением начала вторая старушка.

— Замолчи! — закричала первая старушка. — Как ты не понимаешь. Я еще никому в своей жизни зла не сделала. А теперь вот… ты…

Вторая старушка молчала.

Вечером первая старушка уложила вещи и ушла. Она ничего не сказала. Спускаясь по лестнице, она плакала. Ее чемодан грохотал по ступеням.

Вторая старушка безмолвно глядела из окна.

Так исчезла первая старушка из жизни второй.

ДВЕ СТАРУШКИ жили в большой комнате среди картин, подсвечников, книжных полок, маленьких столиков и салфеток.

И вот как-то раз одна старушка осела на стуле, сползла на пол, побелела, вытянулась и умерла.

Совсем не сразу дошло до сознания второй старушки, что первая умерла. «Так-так, — подумала она, — стало быть, это и есть смерть».

Она не могла перетащить первую старушку. Да и, по правде говоря, подумала она, куда?

Она принялась рыться в ящиках, сама толком не зная, что ищет. Она бродила по комнате и думала: «Нужно что-то делать, нужно что-то делать…» Но что? Она присела к столу.

Через час-другой она подумала: «Сойду я теперь с ума от горя! Это очень даже возможно!» Но представить себе этого она не сумела.

Она начала всхлипывать, закрыла лицо ладонями. Внезапно она со страхом подумала, что никто, в сущности, не знал, до чего милой была первая старушка. «Кому теперь это растолкуешь», — подумала она. Она представила себе, как пытается объяснить это кому-нибудь — какому-нибудь мужчине в кожаной куртке, с толстым ремнем — и как этот мужчина грубо отталкивает ее и говорит: «Ой, да ладно вам. Все мы тут милые люди».

Немного погодя она встала и посмотрела в окно. «Ну и денек!» — подумалось ей.

В комнате было темно. Стоял ноябрь. До нее доносились звуки трамваев, самолетов и чаек. Она принялась барабанить пальцами по стеклу, колотить в стены, стучать ногами в пол.

Ближе к ночи она начала зевать, громко, с завыванием, пока не осипла и не свалилась в изнеможении.

Она лежала на ковре посреди комнаты, рука под голову, колени врозь. Позже, под утро, она уснула.

ДВЕ СТАРУШКИ жили в маленьком домике на краю города.

За долгие годы они изрядно надоели друг другу. Но вот однажды они отправились путешествовать.

«Все же что-то новенькое», — решили они.

К их большому разочарованию, мир успел измениться. Они увидели, что люди сделались злобны и угрюмы.

Пошел дождь.

В поисках укрытия они забежали на какой-то заброшенный пустырь и забились в уголок у забора. Они держались друг за друга так крепко, что чуть не задохнулись. Колени у них подкосились, и они осели в жирную, чавкающую подзаборную грязь. Подняться на ноги им не удалось, они оцепенели от холода.

Так их и нашли.

Их забрали куда надо и допросили.

— Что вы там делали?

— Ничего особенного.

— Ничего особенного?

— Ничего особенного. Мы обнимались.

— Прямо там, в грязи??? Это вы-то???

— Мы любим друг друга, — прошептали они.

Человек, который их допрашивал, откинулся на стуле.

— Так, — сказал он и потер руки. — Любите, стало быть, друг друга.

— Ну да.

— То есть это вы любовь имеете в виду, так следует понимать?

— Любовь, да, — сказали старушки тихо.

Допрашивавший встал, подошел к шкафу, повернул ключ и распахнул дверцу.

— Ну так вот, — сказал он и вытянул оттуда женщину, которая стояла там, тесно зажатая между каких-то картонных коробок.

Он усадил ее на стул возле своего стола, достал из ящика щетку и принялся обмахивать ею женщину. Женщина улыбалась ему и показывала, где он прежде всего должен чистить: под коленками, у шеи, между лопаток.

— Однако и запылилась же ты, — сказал он мягко.

— Да, — согласилась она.