Чудовище - Ярослав Астахов Страница 2

Костя отшатнулся тогда и моментально захлопнул дверь. И застегнул шпингалет – кажется, и не соображая даже, что делает. Так пальцы сами собой отдергиваются от раскаленной сковороды.

Потом он попытался успокоить себя. Ничего! Наверное, Этот из транзитных гостей – из тех, которые появятся один раз, а потом поминай как звали.

Вот было же ведь однажды… Отправился для чего-то на кухню, включает свет – все узенькое пространство между плитой и буфетом занимает петушиная голова , огромная… Горячий ветер из ее клюва… такой, что от него шевелятся волосы. И дернулась эта голова от яркого света; и гребнем, вялым, иссиня-красным – мазнула по закопченному потолку. А Костя весь вжался в стену, глаза зажмурил… Потом открыл – ничего. И только белеют полосы, какие гребень этот чудовищный в копоти потолка оставил… Так вот, ведь больше не приходил петух! Никогда. А значит не до Кости он был, а так – гость транзитный.

Да, уговаривал тогда себя Константин, уговаривал – а все-таки не удалось ему обрести покой. Потому что чутье у него имелось: угадывал, какие из пришельцев больше никогда не придут, а какие останутся, обживутся. И подсказало ему тогда сразу же чутье это: нет! Этот не из транзитных… И так и вышло!

С тех пор – как только ни откроет Костя дверь в темную, сразу видит: в глубине сидит Этот. И смотрит на него, неподвижный…

Эх, досками б ее позабить, комнату! Неструганными… крест-накрест!!

Да ведь горячий – то мусор, ничего не поделаешь, прятать надо! И прятать оперативно. И темная – единственное к тому средство.

И постепенно Костя привык. Старался заметать быстро, не взглядывая в глаза Этому. А только замечал краем глаза, что Этот, кажется, понемногу растет

(растение?)

неподвижный…

Не может быть, – скажут некоторые. Чтобы к такому – то – да привыкнуть ? Но некто мудрый сказал, а Костя это высказывание слышал от какого-то умника: человек – единственное животное, которое привыкает и к тому, что оно НЕ МОЖЕТ ПРИВЫКНУТЬ . (А что же – ведь жить-то надо!)

Итак… Шпингалет – дверь – глаза строго в пол. И веником быстро-быстро… Вот так. Дверь, шпингалет и – уфф!.. все. Теперь не грех и открыть. «Иду! Да иду я, на…» Соловушка…

Как выяснилось, на этот раз ритуальных действий можно было не совершать. Навестили свои. Пришел Жора, давняя Костина любовь… и Костина ненависть. До настоящей жизни Костя только читал в романах про «любовь-ненависть». И не верил. Как и большинство думающих людей, впрочем. Конечно, противоположности и взаимопроникают, не только борются. Но ведь не предельные же. Ведь все-таки Бог – не дьявол. И, может быть, человечеству стоит все же признаться в том, что ежели любовь может обернуться ненавистью, то она – не любовь. Сказывают, вот, что оборотень может перекинуться волком. Но ведь про оборотня и не говорят, что он человек. В какой бы фазе он ни был. Чего же ради тогда мы называем страсти – любовью?

Но это были доводы разума .

А если боги делают человека видящим , то они отнимают разум. Так – или что-то наподобие этого – говорили древние.

По крайней мере Костя точно испытывал к Жоре, что называется, противоречивое чувство . И половину этого чувства с ним разделяла Анечка, не трудно догадаться – какую. По поводу оставшейся половины Анна и Константин очень резко расходились во мнениях, и они ссорились. И это стало их обычным занятием, и так длилось, покуда Анечка не ушла от Кости. Произнеся на прощание классическое: «или я, или это».

Жора прошагал прямо в комнату, оттеснив плечом Костю. Затем уселся за стол и подоспевший Костя увидел, как заходила над столешницей широкая кожаная спина – Жора доставал из карманов сокровище и раскладывал, чтобы хорошо было видно, такой у него был почерк.

– Ну чо, Косяк, – не оборачиваясь, обронил он. – Брать будешь?

Да, Жора был человек постоянный в своих повадках и репликах.

Взгляд Кости приковало к столешнице, а на его губах расцветала улыбка, вздрагивающая… И через его сознание шли какие-то словно бы волны света, и тоненько зазвенело во внутренней пустоте: хватит? или НЕ ХВАТИТ??

Трясущимися руками Константин извлек тут же из-под матраса деньги. Все деньги – и не хватило. По крайней мере, так решил Жора, однако смилостивился, брезгливо сморщившись:

– Ладно уж, все твое!

– Давай, – сказал он затем, вставая и запихивая в карман мятые купюры.

– Но, – толстый короткий палец уперся прямо в грудь Косте, – но ты мне должен!

Быть должником у Жоры Константину было привычно. Возможно, это судьба , говорил он себе; ведь Костя продал хорошую квартиру и купил эту, и все равно его долги все росли. Но Жора приносил настоящее , не кидал, в отличие от иных некоторых. И соответственно мысль о Жоре представляла в сознании Константина две контрастные фазы: «чтобы он сдох!» и «когда, когда же наконец я снова его увижу?!»

2

Костя не поленился и после ухода Жоры тщательно запер дверь . Он тоже сделал это каноном после нескольких казусов. Конечно, поведение Жоры оставило у Константина неприятный осадок. Но Костя подходил и тут философски. Во-первых это было в природе вещей – чего еще ждать от Жоры? А во-вторых исследователю было хорошо известно из опыта: он скоро растворится, осадок. Исчезнет без следа и будет все хорошо.

…И чаяние не обмануло: мир начал меняться к лучшему почти сразу. И проявилось это хотя бы в том, что Косте вдруг нанес визит Буба, старый приятель.

Конечно, он-то не позвонил в звонок и не топал через прихожую. Он просто вдруг оказался рядом : сидящим за столом перед Костей.

И широко ухмыльнулся, встретивши его взгляд. Не обидно, а словно бы говоря: «ну! а ты как думал? я – тут!»

– Вина у тебя нет? – немедленно спросил Костя, потому что с друзьями можно без предисловий.

– Ты офигел? – радостно рассмеялся Буба. – Вино ж у нас только Белый припереть может.

– Белый? А… точно! И где же он?

– Хрен знает, – отвечал Буба.

– А то не видишь, – прозвучал новый знакомый голос прямо над ухом Кости. И Костя ощутил руку Белого на своем плече.

– Ты вообще, Буба, недальновиден, – с грустью продолжил Белый. – Здоров, а не дальновиден, и это тебя погубит…

– Тебя-то уж переживу, хлюпик е…й! – заорал Буба, наклонив лоб.

– Друзья! Я вас умоляю… – вскидывая ладони, произнес Костя.

Он радовался, что они снова вместе. Он улыбнулся поочередно одному и другому. И встал, и положил им руки на плечи. Костя любил друзей и меньше всего хотел, чтобы они ссорились.

Буба и Белый отвечали ему взаимностью. Они и против друг друга ничего особенно не имели, а только не сходились характерами. Друзья поддержали Костин порыв и тоже постарались встать так, чтобы положить руки на плечи Косте и одновременно друг другу.