XXS - Ким Каспари Страница 2

эту отраву выпить. В конце я еще и заорала: «Да подохни ты, глупая корова!»

А потом я сидела, рыдая, на своем матраце и снова раскаивалась. Я так боялась за свою мать! Если она с собой что-нибудь сделает, то я никогда себе этого не прощу.

Поскольку встречи с матерью чаще всего проходят именно так, как той ночью, то я дейст­вительно рада, что сегодня за целый день ни ра­зу с ней не столкнулась.

Моя тренерша по конному спорту сказала мне громко, так, что все слышали, что я един­ственная на этой конюшне, кто может справить­ся с диким конем по имени Пауло, с ним даже у нее самой бывают сложности. Я так загорди­лась! После ссоры с отцом это было самое то. Она просто дала мне понять, что я не такая уж никчемная и ни на что не годная, как все всегда утверждают. По крайней мере, существует хотя бы один человек, не считая Амелии, Никки и еще нескольких ребят, который считает, что я тоже человек.

Четверг, 18 января 1996

В воскресенье, четырнадцатого, моя мать от нас уехала. Происходило это приблизительно так: в ночь на 13 января мой жирный папаша сидел за своим компьютером, а матушка накачивалась внизу, в подвале. В1 час 46 минут она поднялась наверх, нализавшись под завязку, и бормотала что-то про «самого бесчувственного мужчину на свете» и тому подобное. Я никогда не рассказы­вала отцу про свою акцию с конфискацией клю­ча, но в тот момент у него, похоже, появилась та же самая идея. Он отобрал у нее ключ, она сбила ему с носа очки, которые со звоном упали на пол. Поскольку отец без очков как без рук, то для нее завладеть ключом было раз плюнуть. И она тут же отравилась в свой подвал.

На следующий день отец купил новые очки, я ходила с мим в оптику. Когда мы вернулись, мать стояла на кухне. Мы вели себя с ней любезно, а она была почти трезва. Чрезвычайно редкая си­туация! Едва мы пришли, она тут же вознамери­лась вернуться в подвал, но отец снова забрал у нее ключ. Такими злыми я до сих пор не видела ни отца, ни мать. Даже я не смогла бы довести их до такого состояния. Мать как ненормальная бро­силась в его кабинет и вышвырнула с балкона стопку книг прямо на террасу наших горячо лю­бимых соседей. И орала при этом так, что слышал весь город: «Хватит, достаточно, всё, я развожусь, я не сделала ничего плохого, почему у меня долж­на быть такая поганая семья!» Пока мы с отцом изо всех сил старались не дать матери швырнуть с балкона другие предметы: слона из слоновой кости, который достался ей по наследству от ее отца, и турецкий ящик, в котором у нас хранились оставшиеся без пары носки, — я думала, кто же в нашей семье чего на самом деле не заслужил.

После этого скандала мне было так стыдно ид­ти через сад к соседям, чтобы подобрать с терра­сы книги! Соседи сидели в гостиной и смотрели новости. Соседи меня ненавидят, потому что мы с Никки и двумя приятелями как-то раз взяли дистанционный пульт от телевизора Никки и с его помощью отключили их ящик. Если они такие ду­раки, что оставляют окно нараспашку, то должны быть готовы к любым неожиданностям. А еще они ненавидят меня за то, что раньше я все время играла на пианино во второй половине дня; к то­му же они считают, что сорняки с нашей грядки перебираются на их посадки. Грядки совсем ря­дом, поэтому такое вполне возможно. Но точно я не скажу, потому что сельское хозяйство мне, как и всей нашей семье, абсолютно до фонаря. Поэтому грядка так и заросла. Как там красиво выражаются? «Когда репутация подмочена, уже

можно не стесняться!» Вот-вот, я с этим абсолют но согласна! Но, несмотря ни на что, мне был очень неприятно.

Новая мамина квартира находится на другом конце города. Все ее дерьмо, все никому не нужное барахло, она, конечно, оставила здесь. Шест­надцатого числа мы с отцом отмывали кухню. Под газовой колонкой среди ящиков я обнаружи­ла миску с мясом. Стояла там недели четыре, не меньше. Отец ликвидировал в холодильнике всех червяков. Между холодильником и раковиной мы нашли картофельную запеканку, происхождения которой так и не смогли вспомнить. Видимо, она из тех времен, когда мама еще нам готовила. На­верное, несколько лет назад; я просто отгадала, что это запеканка, узнать ее уже было невозмож­но. Но самый хит имел место только что! В кухон­ном шкафу обнаружилась банка икры, срок годно­сти которой истек в 1980 году. За два года до мое­го рождения.

Теперь я не уверена, что мама когда-то была здорова. Но я точно знаю, что уже несколько лет у нее зависимость, иначе она бы не зашла так да­леко. А отец? Он только и делает что работает, больше совсем ни о чем не думает. Наверное, у не­го нет никакого желания разбираться в болезни своей жены. Он не вмешивается ни во что. Он да­же пальцем ни разу не пошевельнул, когда мы

с матерью чуть ли не убивали друг друга. В лучшем случае скажет: «Не орите так, соседи услышат! К тому же вы отвлекаете меня от работы». Эти сло­ва не производили ни на меня, ни на маму особого впечатления. А если я иногда провинюсь в чем- нибудь, ему не приходит в голову ничего лучше, как надрать мне уши. По-моему, отец забыл на­учиться разговаривать.

А теперь я сижу в своей мрачной комнате, пя­люсь на потолок и даже не знаю, что я должна ду­мать или чувствовать. Ситуация безысходная. С од­ной стороны, маму мне жалко. Что же такое должно было произойти, чтобы она так распустилась? С другой стороны, я ее ненавижу, потому что ей плевать, что со мной происходит, что я думаю и что чувствую. Она ведет себя так, как будто я ее чем-то обидела. Но я не знаю чем! Может быть, ребенком я часто была дерзка и больше любила папу, чем маму? Так бывает с маленькими девочками. Но разве это причина, чтобы пасть так низко?

Восьмого числа снова началась школа. У ме­ня новая классная, она даже ничего. Хотя и очень строгая. Сегодня мы писали самостоятель­ную по биологии, я почти всё знала. С тех пор как у меня новая учительница и новый класс, учить­ся стало гораздо легче, чем в прошлом году. Мой старый учитель на полном серьезе советовал моим родителям отправить меня в спецшколу. Мы даже

как-то туда съездили, но там меня тоже не захотели взять. Для них я оказалась недостаточной идиоткой!

Есть еще кое-что, о чем я обязательно должна упомянуть. В начале года я при росте метр семь­десят весила пятьдесят пять килограммов. Сегодня утром я встала на весы и выяснила, что те­перь во мне всего 49А килограмма. А я ведь со­всем не планировала так сильно похудеть! Дело в том, что у нас вся еда в мерзкой плесени. А если что-то не протухло, то мне все равно кажется, что воняет какой-то гадостью. Если быть совсем чест­ной, то я вижу для себя шанс выбраться отсюда: я твердо решила с сегодняшнего дня есть еще меньше. Не знаю, что потом со мной сделают, только надеюсь, что сделают хоть что-нибудь. Может, я вообще от этого умру! Вот тогда они по­пляшут, мои дорогие родители!

Пятница, 19 января 1996

Сегодня я съела только два помидора. Как это здорово — мало есть! Появляется такое замеча­тельное ощущение! Мне кажется, что теперь у ме­ня всё под контролем. А за самостоятельную по биологии у меня действительно отлично!