Убитых ноль. Муж и жена - Режис де Са Морейра Страница 2

«К счастью», — подумала она.

И представила, как он делает все, что ему пришлось сделать — выйти из дома, купить веревку, диск с музыкой, которую они никогда не слушали, вернуться, снять одежду, поставить диск, залезть в гамак, привязать веревку, спрыгнуть — ради того, чтобы в конце концов глупо приземлиться на ноги. От этой фантазии комок подкатывал к горлу.

Он стоял перед ней, совершенно голый, с веревкой на шее, и печально смотрел, привязанный к гамаку. А гавайская гитара все играла.

Она зажмурилась и сидела так, пока это видение не исчезло. Только тогда она снова открыла глаза.

Ничего не изменилось.

В их квартире высокие потолки.

Его ноги не касались пола, на лице застыло безучастное выражение.

Он добился своего.

«Любовь моя», — проговорила она.

А ведь ничто не предвещало такой развязки.

Накануне они сидели в кино в первом ряду и смотрели фильм-катастрофу.

У него было больше свободного времени, чем у нее, поэтому он часто ходил в кино в одиночку, а потом пересматривал вместе с ней фильмы, которые могли бы ей понравиться. Он ошибался редко.

«Берет за душу», — сказала она, выходя из кинотеатра.

Он закурил и ничего не ответил.

Он искал глазами горящий дом, какой-нибудь пожар, который надо тушить, людей, которых надо спасать.

«Поцелуй меня», — прошептала она.

Вокруг казалось все спокойно, ни единого дымка на горизонте.

Он заключил ее в объятия и поцеловал так, будто от этого зависела вся его жизнь.

Потом они вернулись домой, занялись любовью, поужинали и проспали до утра. Утром они расстались, поцеловавшись и пожелав друг другу доброго дня.

Что же произошло после?

Наверное, ничего. Ничего такого уж трагического и судьбоносного с ним, скорее всего, не случилось. Самое большее — какая-нибудь ерунда, шнурок порвался, и он решил покончить с собой. Просто так вышло, вот и все.

Она попыталась вообразить, что было бы, останься она в то утро дома.

Наверное, ничего. Вернее, чудесный день. Они бы смеялись, спорили, устроили пикник; они бы гуляли, возможно, завязали новые знакомства, встретили друзей; возможно, провели бы с ними вечер, выпили, повеселились; потом вернулись бы домой, признавшись друг другу в том, что провели чудесный день.

Все в порядке вещей.

Просто одним чудесным днем меньше.

Она улыбнулась, вспомнив обо всех тех чудесных днях, что они провели вместе.

Диск доиграл до конца.

Она посидела немного в тишине, потом встала и включила его сначала.

В этот момент ей представилось, как ее мужчина, голый и с веревкой в руке, слушает тот же самый диск за сорок четыре минуты до нее.

Она вышла на лестничную клетку, подобрала одежду, взяла пачку сигарет, бросила вещи в угол и, как была, в одних трусах села на пол лицом к нему.

Закурила сигарету.

Смотрела, как поднимается струйка дыма и в ней проступают его черты.

От сигареты захотелось есть.

Она встала и прошла мимо него на кухню. Там, в ведерке со льдом, ее ждала бутылка шампанского.

Она улыбнулась и забыла про голод.

Она улыбнулась — поняла, что сюрприз он ей все-таки приготовил.

Вернулась в комнату с ведерком и двумя бокалами.

Села на прежнее место.

Это место начинало ей нравиться — и почему только ей раньше не приходило в голову здесь сидеть!

Устроившись спиной к стене, все так же в трусах, но на сей раз не поджав, а вытянув ноги, она откупорила бутылку.

Наполнила бокалы, взяла по одному в каждую руку и, глядя в глаза своему мужчине, чокнулась ими.

Звон бокалов воскресил в ее памяти одну давнюю историю.

День клонился к вечеру; они только что проснулись.

«Скорее!» — вскричал он.

Они соскочили с кровати, мгновенно оделись. Он схватил на бегу магнитофон, она — два бокала, и они помчались вниз по лестнице.

«Как пить дать, упустим», — сказал он.

«Как пить дать, застанем», — ответила она.

Как вихрь они ворвались в винную лавку, — купить бутылку.

«Вам ни за что не успеть», — сказал продавец.

Они пробежали по улице бок о бок, глядя только вперед, до гигантской офисной высотки. Запыхавшись, влетели в лифт, нажали самую верхнюю кнопку. Лифт пополз вверх; бесконечной вереницей замелькали этажи.

За все время, пока ехал лифт, они не проронили ни слова.

Вот, слава богу, и последний этаж: выскочили из кабины и оказались на балконе.

Он поставил рядом с собой магнитофон и включил романтическую музыку. Она открыла бутылку и наполнила бокалы.

Они чокнулись.

Солнце опустилось за горизонт.

Женщина пила шампанское из обоих бокалов, и картины прошедших дней плыли перед ее глазами.

Пока шампанское не кончилось.

«Ты дебил, что ли, Джозеф, что за тупая шутка, — простонала она. — Что же мне теперь делать»?

Человек не сразу понял, что ему сказали. Когда же понял, разозлился. А Бог молчал — он этого и ждал.

— Это… отвратительно. Отвратительно… На земле полно потрясающих людей, которые делают все, чтобы жизнь стала лучше, помогают другим, жертвуют собой…

— Потрясающих, говоришь?

— Ну да! Сам-то я ни разу ничего путного не сделал, а они…

— Ты — понял.

— Но…

— Эти люди, о которых ты говоришь, — они и впрямь «потрясающие», как ты выражаешься, но они еще не достигли понимания. Им по-прежнему удается терпеть земную жизнь. Удается там жить, спать, что-то творить… И даже быть при этом «потрясающими».

— Да что я такого понял! Ничего! Я… я был трусом! Да я и сейчас трус… Я ведь просто взял и сбежал от своих проблем… Я…

— Нет. Понял — именно ты. Ты отказался терпеть. Потому что все эти люди там, внизу, — они терпят, смиряются, принимают все как есть, — словом, сам знаешь… Ну а ты, ты отказался!

Человек посмотрел Богу прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать, что нужно добровольно принять смерть, чтобы попасть сюда?

— Смерть?