Зари. Мне удалось убежать - Зархуна Каргар Страница 2

В то время многие обвиняли афганское правительство в том, что оно приняло сторону коммунистов. Но на деле многие афганцы, включая моего отца, который четыре года подряд занимал должность руководителя Национального радио, а позже — министра печати и главы Государственного комитета, не забыли о наших культурных ценностях. В то время успешная политическая карьера напрямую зависела от партийной принадлежности, поэтому мой отец был членом Народно-демократической партии Афганистана. Он, как и многие другие, свято чтил ислам и наши традиции, но был предельно осторожен и никогда не делал то, чего не одобрила бы партия, так как ее влияние было огромным. Что интересно, в школе, построенной русскими, где училась я и мои сестры (она считалась одной из самых лучших и современных в Кабуле), наши учителя были русскими, и русский язык был обязательной частью учебной программы. Но мы также изучали Коран и историю ислама.

Жизнь в Афганистане того времени нельзя было назвать легкой. К примеру, в период с 1978 по 1992 год каждый молодой афганский мужчина был обязан отслужить в армии два года. Их обучали специально для борьбы с моджахедами. Многие семьи потеряли сыновей, мужей и отцов во время этой кровопролитной войны, и немало солдат осталось калеками. И хотя государство выплачивало вдовам погибших ежемесячную материальную помощь и предоставляло им особые льготы при устройстве на работу, афганские женщины, с которыми мне довелось разговаривать, рассказывали мне, что во время войны больше всего пострадали девочки и женщины. Кто бы ни приходил к власти в Афганистане, женщинам приходилось тяжелее всего.

Только через десять лет, в 1989 году советские войска покинули страну и власть президента Наджибуллы серьезно пошатнулась. Он попытался подписать мирные договоры с представителями различных группировок моджахедов, но безрезультатно — те как раз занимались набором людей в свои группировки, имея целью захват власти.

Конец правления Мохаммеда Наджибуллы пришелся на время распада Советского Союза. Правительство СССР не смогло навести порядок даже в своей стране, что уж говорить об Афганистане. С распадом СССР в Афганистан перестала поступать финансовая помощь, и это в результате привело к отставке президента. За одну ночь все изменилось — заводы закрылись, прилавки магазинов опустели и люди начали голодать. Правительства других стран забыли об Афганистане — он перестал быть для них пешкой в их политических играх. После ухода Наджибуллы с поста президента власть в стране захватили моджахеды.

Мы все еще жили в Кабуле, когда это случилось. Все резко изменилось — мой отец потерял работу, машину и свое положение в обществе. Я помню, что он говорил по этому поводу: «Будучи у власти, я никому не сделал ничего плохого, поэтому ни одна группировка не может держать на меня зла». Но, к несчастью, все было не так просто — его считали коммунистом, а значит, он не мог войти в состав нового правительства. Вскоре после того, как моджахеды захватили Кабул, разные группировки начали борьбу за власть, и в нашей столице разгорелась настоящая гражданская война. Каждая группировка имела оружие, и никакие законы не защищали мирное население — любой мог быть убит.

В 1994 году, в самый разгар гражданской войны, моя семья решила покинуть Афганистан. Мои родители считали, что нам небезопасно оставаться в стране — каждый раз, когда мой отец покидал дом, мы переживали за него. Как и миллионы других беженцев, мы уехали в Пакистан — ближайшую страну, где могли рассчитывать на спокойную жизнь. Там была совсем другая обстановка. Я и мои сестры пошли в школу, а отец сумел устроиться на работу. Шли дни, месяцы, годы. После захвата власти в Афганистане талибами наши шансы на возвращение домой резко уменьшились.

Вера талибов основывалась на законах шариата. В особенности это касалось положения женщины. Талибов поддерживали Пакистан, Саудовская Аравия и, неофициально, — США. В числе их союзников была также организация Аль-Каида, возглавляемая Усамой бен Ладеном. Новое правительство ввело строгие правила: женщины не могли выходить из дома, а девочкам не разрешалось учиться. Тех, кто посмел ослушаться, наказывали. То было тяжелое время для всех афганцев — они были изолированы от остального мира и жили в нищете.

С приходом талибов к власти мы потеряли последнюю надежду на возвращение домой. Для семьи, в которой не было сыновей, зато было несколько дочек, Пакистан казался наилучшим выбором — тут мы могли пойти в школу, а потом получить высшее образование и найти работу. Я поступила в университет на факультет журналистики и стала внештатным сотрудником Би-би-си. И все же мои родители не чувствовали себя в Пакистане в полной безопасности, они решили переехать на Запад. Мой дядя с семьей уже давно жил в Великобритании, и мы подали заявку на визу для переезда в Лондон. В августе 2001 года мой отец получил разрешение на постоянное проживание на территории Великобритании. Через несколько недель после нашего переезда в Лондон башни-близнецы нью-йоркского Всемирного торгового центра были атакованы террористами. После этого жизнь и судьба многих афганцев изменились самым трагическим образом. Атаки террористов изменили и мою жизнь, ведь несмотря на то, что я теперь жила в Лондоне, я все равно оставалась афганкой.

После атаки на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года руководство афганского отделения Би-би-си решило расширить штат сотрудников. В то время я работала в Лондоне, и из-за того, что я долгое время жила в Афганистане, а также благодаря тому, что я свободно разговаривала и на афганском, и на английском языках, на которых транслировались передачи афганского отделения, мне предложили краткосрочный контракт. Я была ведущей новостей и различных развлекательных передач. А еще я общалась с более опытными журналистами, благодаря чему приобрела бесценный опыт работы на радио.

Когда в 2004 году талибы наконец потеряли контроль над страной, мне предложили участвовать в создании новой радиопередачи для афганских женщин, разработанной отделением Зарубежного радиовещания Би-би-си при финансовой поддержке Министерства иностранных дел и по содружеству наций Великобритании, которая называлась «Афганский женский час». Цель этой еженедельной передачи была простой — информировать афганок о последних новостях, развлекать их и самое главное — заставить поверить в то, что они — полноценные члены общества. Так как я раньше жила в Афганистане и хорошо знала эту страну, я была задействована и в создании этой передачи, и в последующем транслировании. Я тогда вспомнила слова моего отца, который всегда говорил, что если я буду в совершенстве владеть обоими языками своей родины — дари и пушту, то смогу понять, чем живет моя страна, и стану частичкой своего народа. Я должна была работать с редактором, имевшим опыт работы в передаче «Женский час», транслировавшейся на Радио-4, одной из программ внутреннего радиовещания Би-би-си.

«Афганский женский час» впервые вышел в эфир в 2004 году. Эта передача была призвана разрушить все социальные, классовые и экономические барьеры, отделявшие афганских женщин от остального мира. Ее могли слушать жительницы как городов, так и деревень. Она транслировалась на дари и пушту, языках, которые понимали большинство слушательниц. Мы выбирали тему передачи в зависимости от того, о чем, как нам казалось, было бы интересно узнать афганкам. Перед запуском программы Би-би-си был проведен опрос афганских женщин и девушек в Афганистане и в лагерях беженцев в районе города Пешавар на северо-западе Пакистана, чтобы выяснить, что они хотели бы услышать в передаче, созданной специально для них. К нашему удивлению, интерес афганок к передаче был ничуть не меньшим, чем слушательниц «Женского часа» на Радио-4.