Документы забытой памяти - Елена Мищенко Страница 2

– «Возьмем, например, новый корпус Политехнического института». Все верно.

– Читайте дальше.

– «Здание построено в Киеве на широте 50 градусов С».

– Вот видите! Мне казалось, что географическое положение населенного пункта определяется не градусами Цельсия, а градусами северной или южной широты.

Я был убит. Я считал, что в печатных трудах ошибки недопустимы.

Второй раз я отправился в Москву на конференцию по архитектурной климатологии. Конференцию проводили совместно архитектурные и гигиенические институты. Мне с моим выступлением удалось попасть в первый день конференции. Наученный горьким опытом и Семеном Семеновичем, я скромно умолчал о своих инструментах и рассказывал только о различных зарубежных приемах в этой области. Дунаевцы тоже не засвечивались. На второй день я в конференции не участвовал, так как моему приятелю Константину Страментову удалось организовать для меня встречу с корифеем архитектором Константином Степановичем Мельниковым.

На третий день выступали в основном инженеры. Первый из них делал доклад о движении в промышленных зданиях воздушных потоков, вызываемых щелями и неплотностями в стенах и окнах. Он вывалил огромное количество формул с интегралами, сигмами и прочими жуткими знаками.

После его доклада поднялся архитектор из Тбилиси и сказал:

– Мине очень поныравилось сообщений товарища Терентьева. Он так плотно знаком с аеродинамик, он знает так много про интеграл и дифференциал, что я просто переклоняюсь. Но у меня есть предложений. Может, мы просто заткнем эти щели и нэплотность и нэ будем тогда писать все эти интегралы?

– А как же наука о воздушных потоках? – слабо парировал докладчик.

– Сушай, изучай свою науку на здоровье, а строители пусть строят аккуратно без всяких интегралов через щели, да?

Я понял, что с меня достаточно, и смылся погулять по Москве. Вечером на банкет я все-таки пришел, потому что определенная сумма была уже внесена. Банкет был весьма изобильным и веселым, он проходил в ресторане «Берлин». Провозглашались различные тосты за дружбу народов и дружбу профессий. Через час коллектив оказался весьма спаянным, без всяких щелей и неплотностей. Я это особенно почувствовал, так как большую часть банкета провел на танцплощадке. В связи с тем, что банкет организовывали гигиенисты, женский состав банкета явно доминировал. Чины были забыты. После окончания банкета я оказался на улице с заместителем директора одного из институтов – весьма миловидной москвичкой. Она была уже в несколько приподнятом состоянии и предложила пройтись пешком.

Новизна обстановки и определенное количество горячительных напитков возымели свое действие. Я был в ударе и с увлечением рассказывал различные удивительные вещи об экзотических японских церемониях, почерпнутые из журнала «Japan Architect».

– Вы японский тоже знаете? – с большим удивлением осведомилась моя попутчица.

– Почему тоже?

– Вы рассказывали о работах немецких, французских, американских ученых.

– Японский знать не обязательно, – выкрутился я. – Все материалы японских ученых публикуются на английском.

О своих скромных знаниях английского я не стал распространяться.

– У вас нет желания пройтись пешком до следующей станции метро?

Конечно, мне не хотелось расставаться, но тут возникла непредвиденная ситуация.

– К сожалению, у меня кончились сигареты, а сейчас их негде купить, так что придется ехать в гостиницу, но я хочу взять ваши координаты и попросить вас о встрече.

– Ну, сигареты это не проблема, – она засмеялась и, с легкостью москвички без комплексов, стрельнула у ночных прохожих полпачки сигарет.

– Я надеюсь, этого вам хватит на первое время, и у вас не будет повода удирать.

Я вернулся к описанию японских церемоний и развлечений самураев. Когда я дошел до описания приемов харакири, она прижалась ко мне, очевидно, от страха. К часу ночи мы подошли к станции метро, и тут она сказала:

– Мне очень далеко ехать домой, а уже поздно. Я, очевидно, заночую у приятельницы. Она с семьей сейчас на даче, а живет тут рядом. Дома я предупредила. Да и вас, пожалуй, сейчас не пустят в гостиницу. Если хотите, пошли со мной. Я думаю, лишняя постель у нее найдется.

Перспектива провести ночь на улице была значительно менее заманчивой, чем провести ночь с милой дамой. Ее подруга жила, действительно, рядом, и квартира у нее была по тем временам роскошная. Обсуждение вопросов инсоляции и японских обычаев настолько затянулось, что на следующий вечер мне пришлось хватать такси, мчаться в гостиницу за вещами, и я еле успел к девяти на первый поезд к Киевскому вокзалу. Я спешил – в Киеве меня ждал очередной конкурс.

В начале моей филадельфийской жизни я тоже принимал участие в конкурсах. В один из них меня втянула наша преподавательница английского – американка Марча. Слова competition и show я знал, но все остальное я не понял. Тем не менее я начал сразу отбиваться от ее предложения принять участие в этом мероприятии, так как никакого отношения к эстрадной деятельности не имел. Слово poster я представлял себе как нечто съедобное. После долгих объяснений на пальцах до меня доехало, что poster – это плакат. Оказалось, что перед каждым ежегодным шоу цветов в Риттенхауз-сквере проходит конкурс плакатов этого шоу. Конкурс проводится чисто по-американски. Всем участникам, вне зависимости от их подготовки и творческих порывов, выдается планшет с нарисованным в одну линию плакатом и предлагается его раскрасить.

Плакат мне не понравился, о чем я не преминул высказаться.

– I don’t like it. May I change the drawing? – гордо сформулировал я.

– Go ahead. It’s up to you.

Я перевел это как «Вперед! Знамя вам в руки!». На плакате я изобразил маленькую девочку и карапуза, вручающего ей букет. Плакат произвел на устроителей конкурса неизгладимое впечатление. Нас с супругой пригласили на роскошное парти, где происходил аукцион премированных плакатов. Парти проходило во дворе одного из богатых особняков в центре города. Хозяин, господин Бамбер, сам стоял за стойкой бара, сооруженной под развесистым кленом и лихо взбивал коктейли. Маленькие столики были уставлены блюдами с сырами, фруктами, бутербродиками, сладостями, всевозможными напитками. Когда гости слегка подзаправились, начался аукцион. Первым шел мой плакат как получивший главный приз. Цена его быстро росла и через 15 минут перевалила уже за 1500 долларов. Нас сфотографировали в обнимку с покупателем, престарелым бизнесменом, который радостно улыбался, демонстрируя все свои 32 белоснежных новых зуба. Мы были счастливы, но, к сожалению, весьма недолго. Когда я поинтересовался, скоро ли будет чек, мне ответили, что чек выпишут сегодня, но не на мое имя, так как конкурс благотворительный. Я опять оказался благотворителем и опять узнал об этом последним.