Жизнь бабочки - Жанна Тевлина Страница 2

Он произнес подчеркнуто мягко:

– Помните, как мы с вами договаривались? Вы говорите первое, что приходит в голову. Я не прошу вас называть никаких имен. Просто озвучивайте свои мысли. Ну, сами подумайте, какие такие страшные тайны у вас могут быть?

На этом месте женщины обычно начинали кокетничать, а эта опять задумалась. Может, оценивала, насколько страшны ее тайны.

– Вчера мне звонил один человек…

– Он вам нравится?

– Что вы, наоборот!

– Он вам неприятен?

– Мне неприятно, что он мной командует. Он звонил по работе.

– Он писатель?

– Нет. Приносит автору сюжеты.

– Сюжеты?! А что, у писателей нет сюжетов?

Она немного смутилась.

– По-всякому. Издательство заинтересовано в интересных сюжетах и иногда их покупает.

– Надо же! Это что ж за писатели такие, которые сюжеты не могут придумать? Я слышал, наоборот бывает. Писатель подкидывает сюжет литературным неграм, те пишут, а он потом свое имя ставит. У вас это практикуется?

Она улыбнулась, и Градов обрадовался, но тут же понял, что сильно отвлекся. Надо было срочно возвращаться к продавцу сюжетов.

– И что же вам сказал этот человек?

– У него было много претензий. Я хотела ему объяснить…

– Что именно?

– Очень многое…

– Ну, например…

– Ну, например, то, что мое мнение тоже нужно уважать…

– А зачем вам нужно, чтобы он уважал ваше мнение?

Пациентка опять задумалась, и на этот раз Градов видел, что она действительно пытается разобраться, зачем ей это нужно.

– Может, вы на самом деле боитесь неприятностей на работе? Он нажалуется, вам попадет. А это несправедливо.

Она замолчала, но тут же заговорила уже другим тоном, заносчивым:

– Кто он такой, чтобы на меня жаловаться? Он у нас даже не в штате.

Разговор заходил в тупик, и Градов не знал, как из него выбраться. Главное, что дамочка закрылась, и уже говорила не она, а ее амбиции.

– А вообще вас на работе уважают?

– Утром мне позвонил муж и сказал, что приедет поздно, потому что у него опять поездка в Тверь. Я этого очень боялась, начала скандалить, а он наорал на меня и бросил трубку.

– А что муж делает в Твери?

– У него там бизнес. Липовый.

Градов невольно улыбнулся, но тут же посерьезнел.

– Почему липовый?

– Они торгуют бормашинами и всякими креслами стоматологическими.

– И что, бормашины поддельные?

Женщина разволновалась. Она как будто бы приняла решение вывести всех на чистую воду и думала, как бы это сделать поделикатнее.

– Именно что поддельные.

– Не сверлят?

Женщина засмеялась, и Градов вздохнул с облегчением. Он уже боялся, что перегнул палку.

– У моего мужа есть друг, который на него очень нехорошо влияет…

Она уже не помнила, когда это началось, вроде бы недавно, но сейчас ей казалось, что она всегда жила с ощущением тревоги. Летом собирались с одноклассниками. Теперь это происходило довольно часто. Поначалу казалось невероятным, что после стольких лет собственной автономной жизни они чем-то могут заинтересовать друг друга. А выяснилось, что все остались такими же. Было странно до фантастичности узнавать в каждом из них прежние подростковые черты, которые по всем законам должны были измениться, но не изменились. Они были из одной жизни почти с самого рождения, самые близкие, пожалуй, после родных, но родных уже не было… Многие из этих детских черт когда-то раздражали, а сейчас умиляли своей трогательной неизменностью. При этом Маня полагала, что изменилась меньше других, и каждый из них полагал то же самое. Она это чувствовала.

Они тогда крепко напились, вернее, напилась Маня, как она потом поняла. Потому что полезла ко всем с расспросами – кто, где работает. Ее подсознание уже тогда не оставляла мысль, как бы пристроить Петю. Многие были технарями, а сейчас стали прозываться менеджерами, мерчендайзерами и прочими ругательными словами, и все, как один, что-то куда-то продвигали. Совсем недавно они с Петей вместе смеялись над этими инновациями, или это было давно? Сейчас он избегал этих тем, потому сам стал таким же. Казался таким же. Сколько времени она потратила на то, чтобы доказать ему, что он талантливый математик. И когда он наконец поверил, все стало неактуальным.

Ольга Розанова как-то говорила, что Храпов, их бывший комсорг, стал крутым, работает замдиректора в какой-то американской компьютерной фирме. Они тогда вместе поохали над тем, как люди устраиваются. Сейчас, когда сидели за одним столом, зависти не было, наоборот, было чувство родства и гордость за то, что вот с такими людьми вместе учились. Храпов слушал внимательно, или ей так казалось, при этом не забывал подливать в ее рюмку. Она хотела сказать, что Пете противопоказан бизнес, но потом передумала и только хвалила его профессионализм и всякие разные человеческие качества.

– У тебя, Мань, терпения нет. Дай человеку раскрутиться. Потом сама ему спасибо скажешь. Уж ты мне поверь, бизнес – это свое. Ни на какую работу не променяешь.

У нее опять чуть не вырвалось, что Петя не бизнесмен. Тут надо было выбирать: или говорить, что у нее все плохо, чего она позволить себе не могла, или рассказывать, как все замечательно, но тогда дальнейшие просьбы теряли всякий смысл.

– Понимаешь, он по натуре ученый.

Храпов посмотрел на нее сочувственно.

– Какой ученый?! Ты что, хочешь лапу сосать? Красиво жить, я гляжу, тебе не нравится.

– А что ты сам бизнес не откроешь?

Храпов самодовольно захихикал.

– Ленивый. Каюсь.

Надо было срочно прекращать этот разговор, но она продолжала что-то лепетать, уже понимая, что все это унизительно и бессмысленно, льстила Храпову, который все может и вовсе даже не ленивый. Как будто можно было уговорить его, как ребенок уговаривает родителей, чтобы те, ну последний раз, ну за очень хорошее поведение разрешили пойти погулять. Это были не родители, а родителей не было.

Потом они опять пили, и были еще какие-то разговоры, попытки достучаться. Подробности она постаралась поскорей забыть.

Она была уверена, что Петя сам никогда бы не решился открыть этот бизнес. Попутал Васильчук. Они вместе работали в «Сатурне», когда там еще занимались оборонкой. Петя считал Васильчука легким человеком, а Маня – никчемным. Васильчук был из тех, которым все сходит с рук. Петя этого не понимал и всегда хотел на него равняться. Маня пугалась, сажала его рядом и все по полочкам раскладывала. Какое это было счастливое время. Он тогда ее слушал, огрызался, обзывал разными словами, но это была игра. Он ее действительно слушал, и они были вместе. Только теперь она оценила те времена и пыталась вернуть их всеми силами, но у нее ничего не получалось. То ли сил не хватало, то ли они оба изменились. Она винила себя в том, что ослабила контроль. Сама она ненавидела это слово, но Петя был особенным человеком. Он не умел двигаться без контроля со стороны. Она расслабилась, и его перехватил Васильчук.