ЧерноLove (сборник) - Камиль Нурахметов Страница 2

– Да, я согласна! Как же не подменить? Нужно подменить! Это дело праведное, помочь коллеге по работе! Как же не подменить? Нужно очень подменить! – бубня себе под нос, она развернулась и вышла, тихо затворив за собой больничную дверь.

– Ленкины мозги – это загадка даже для меня! – весело подметил врач. – Все нужное влетает и оттуда же вылетает. Интересно, оно вылетает с крыльями или уже без? – он приятно рассмеялся, осветив своим лицом бледную кожу больного. За окном на подоконник сел белый голубь и уставился на Венгеровского внимательным голубиным взором, очень похожим на человечий, как будто хотел что-то сказать. Но не сказав ничего, быстро поджал лапки и улегся на подоконник всей грудью, улетать он и не собирался. Док посмотрел на кран и капли перестали из него выползать. Кран почти незаметно и очень медленно закрутился сам. Но больной смотрел в другую строну и этого не заметил.

– Доктор! А как ваше имя? Мой лечащий врач вы? А операцию мне делал Борис Михайлович? – не двусмысленно спросил Венгеровский.

– Я доктор Ангеловский, а вы Венгеровский, почти родственники! – быстро пошутил док. – Ваш лечащий врач Борис Михайлович Чесноков, это правда, и он делал операцию. А я из другого медицинского департамента.

– Из какого? – быстро подхватил Венгеровский.

– Скажу вам прямо и не буду юлить, из-за того, что я никуда не спешу и у меня есть очень много времени! Итак, начнем! За шестьдесят лет вашей жизни бедные и несчастные женщины, обманутые вами, сделали тридцать девять абортов. Они принимали эти решения под вашим давлением и угрозами, шантажом и физическим вмешательством. Я знаю точно, что двадцать девять из них сохранили бы детей по собственному желанию, и вы были бы папой.

Венгеровский лежал не шевелясь, ошарашенный таким резким поворотом беседы. Он вслушивался в слова доктора и думал, что все это ему снится. Мысли бессвязно летали на просторах черепа и, ударяясь друг о друга, не могли выстроиться в цепочку. Голова гудела, как трансформаторная будка после дождя. Доктор мило улыбался и смотрел ему в глаза.

– Но позвольте! Вы!.. Кто вы такой?.. Какое ваше собачье дело вмешиваться в мою личную… – после этого звук в палате пропал и было видно, как Венгеровский шевелит губами, яростно сквернословя в сторону доктора Ангеловского.

Док встал и подошел к ночному окну, внимательно глядя в глаза голубю на подоконнике. В это время второй белый голубь подлетел к первому и, убрав лапки, лег на живот рядом, уткнувшись клювом в крыло. Больница была для платежеспособных пациентов и находилась в парковой зоне, со свежим воздухом, добросовестно работающими дворниками и злой охраной в лице бывших прапорщиков – обязательных воров и ярых милитаристов с промытыми красными мозгами. Дальние жилые дома уже были обвешаны гирляндами огоньков в окнах и казались очень далекими от настойчивой тишины палаты. Ангеловский вслушивался в глухие потоки нецензурных и очень глупых выражений больного, которые звучали на специальной частоте бесконечного эфирного приема. Он брал его слова прямо из тишины, взвешивал их ценность для дальнейшей судьбы больного и выбрасывал прочь в вакуум, в никуда, подальше в мусорный ящик остатков его жизни. Взгляд доктора был отрешенным и казалось, что остекленевшие глаза смотрят в вечность!

– Венгеровский! Если вы закончили, то моргните медленно глазами, потому что у вас пропал куда-то голос. Если вы даете мне слово не сквернословить, то моргните дважды – и ваш голос вернется к вам, но не сразу, – очень тихо сказал доктор.

Пациент, оглушенный тишиной и перепугавшись пропажи голоса, заморгал ресницами много раз, глядя в сторону доктора, стоявшего у окна.

– Ну, вот и чудесно! Слава Богу! Вы меня поняли с первого раза. Вы все еще не безнадежны! – с улыбкой сказал док, вернувшись к кровати и присев на очень удобный стул.

– Доктор! Что это было? – чуть слышно хрипел Венгеровский с настоящими испуганными глазами. Он вытащил язык и потрогал им свои губы, проверяя их наличие на лице.

– Это ерунда, обыкновенный постоперационный синдром! Так бывает, особенно у тех, кто матерится и не жалеет уши других сущностей и свои нервные окончания. Плохие слова не имеют смысла, это только поддержка эмоционального сиюминутного состояния и не больше. Например, вы сказали, что это не мое собачье дело, но я могу вам доказать быстро, что я не собака, если вы не верите своим собственным и единственным глазам. Разве собаки ходят по больницам в белых халатах, где вы видели бульдога терапевта или ротвейлера акушера, может вам известен пудель нейрохирург? Ваше неумное изречение является обыкновенным враньем по отношению ко мне! Это просто такой скверный оборот, которому великое множество лет. Я совсем не удивлен, ну совсем… Это если бы вы от голода гнали мамонта по полям, пожалуйста, ругайтесь, там и слово в охотку и в поддержку товарищам, когда хочется людям кушать – и не такое еще могут сказать. А тут больница, стерильный доктор и голая правда! Контролируйте себя, договорились?

– Договорились! – хрипло произнес больной, продолжая удивляться.

– Итак, Венгеровский, на вас куча жалоб и много писем! Но с учетом специфики моей работы эти письма написаны не здесь, а уже присланы оттуда! – док театрально поднял глаза к потолку, указывая точное место, откуда присланы эти письма. – Моя работа – доставлять их и вручать адресату лично, везде и всегда и при любых обстоятельствах, и при любых катастрофах и погодных условиях.

– А что значит оттуда! – прохрипел и одновременно прокашлялся пациент.

– Это значит, что ваше понимание жизни не дошло до понимания горизонта самой жизни и вы мыслите и живете в закрытой обитаемой колбе. Кроме вашего городского термитника, теплого туалета с финским кафелем и забитым всякой отравой холодильником вы не видите ничего. Помимо ваших малюсеньких интересов на этой земле существуют иные миры и измерения. Есть настроение пчел и переживания акулы-няньки, есть дворовой котенок, потерявший свою маму, и старушка, которую вы в прошлом году облили грязью из-под ваших колес на трассе Москва – Ленинград, есть Марина Павловна, сидящая уже год за вашей, никому не нужной диссертацией, которой вы платите копейки. Венгеровский, я могу перечислять ваши малые псевдоподвиги до Величайшего Седьмого Пришествия. Вы начинайте мыслить и просыпайтесь, потому что я здесь не просто так, делать мне нечего – преодолевать время и пространство, я вам не бедный Гагарин, я представитель Святого Легиона Почтальонов Чужих Ошибок.

– Откуда вы знаете про Марину Павловну? Вы бредите? – со злостью выпалил пациент, смирившись с услышанным, как ему казалось, бредом.

– Знать – это мой стакан воды и мой хлеб, если излагать земным языком, но я не ем уже давно, мне это ни к чему. Этот дурацкий вопрос задают всегда люди, которые сами ничего не знают и думают, что остальные не знают тоже ничего! Какая узость мышления… Мир наполнен ключами, валяющимися у вас под ногами, нужно найти и подобрать правильный ключ и обязательно не сломанный. Это вопрос удовлетворения личного любопытства и ориентирования в беседе, это вопрос неправильный и направляющий вас в загадочный тупик, в котором вы давно стоите у стены. Венгеровский! Вам нужны факты или чудо? Извольте! Двадцать лет назад вы проводили время в Сочи и познакомились с прекрасной девушкой Светланой, помните? Вы ей рассказывали легенду о вулканах и нагло врали, что вы знаменитый геолог. Вспомнили?