Танк для Победителя - Андрей Малышев Страница 2

– Это фантастика, мой маленький шалунишка, что тебя интересуют такие грязные темы! – шутливо погрозил пальчиком Циммерману его развеселившийся друг. – Впрочем, меня и моих подчинённых не интересует, что творится в это время в бараках у русских, какое мне дело до всех этих русских Катерин и Марин и их отношений с Иванами! Впрочем, в последнее время, чтобы разобщить экипаж русских танкистов, их командира поселили в отдельную комнатку в бараке, и девушка доставляется только ему одному!

Посмотрев ещё раз на полигон, полковник Штумпф довольно улыбнулся. Место для сегодняшнего рыцарского ристалища-поединка готово: все ранее сожжённые им лично на «Королевском тигре» русские «Т-34» и «кв» были убраны, и перед полигоном как перед сценой находилась большая зрительская трибуна для господ-офицеров с выделенным и застеклённым особо охраняемым местом для генерала Ортеля.

– Впрочем, мой друг, – посмотрел испытатель на коменданта, – и тебя и генерала сегодня ждёт сюрприз: русский экипаж будет драться на новёхонькой недавно захваченной у русских танковой модели «Т-34-83» образца 1944 года. Кстати, на нём будет мой любимый экипаж-долгожитель этих русских обезьян под командованием моей самой старой мишени Ивана Найдёнова, ты помнишь его?

– О, да! Этот русский везунчик фантастичен! – поддержал Штумпфа полковник Циммерман. – Я помню его ещё по нашим испытаниям первых моделей «Тигров» и «Пантер». Когда горели его собратья, только он и его экипаж умудрялись выходить из боя практически неповреждёнными. Да и механик он отменный, я слышал, что он ремонтирует не только захваченные повреждённые танки, но даже наши ломающиеся новые модели.

– Да, его талант бесспорен и весьма жаль, что он не ариец, – холодно улыбнулся танкист-испытатель, – но сегодня его везению пришёл конец: именно перед генералом Ортелем я покажу гениальное превосходство новейшего немецкого оружия перед этим славянским металлоломом. И как не жаль, в этом бою я сожгу Ивана! Но цель оправдывает средства, и эта цель, я сознаю это как офицер великой Германии, будет достойна и трудна даже для меня! Впрочем, я ничем не рискую. Второй, точно такой же улучшенный экспериментальный «Тигр-3» с полным боекомплектом будет находиться на полигоне на случай внезапной поломки, потому что порядок есть порядок, и ничто не должно помешать насладиться зрелищем любимчику фюрера генералу Ортелю.

– Мой друг, – с воодушевлением произнёс комендант, – ты являешь собой образец тевтонского рыцаря, сегодняшнего Аттилы, ты не выбираешь лёгких целей! Я горжусь знакомством с тобой, Ганс, и верю, что в глазах генерала ты явишь собой всё торжество и непобедимость немецкого оружия!

– Согласен с тобой, Отто, – дружелюбно посмотрел на старого друга танкист и, отдав ему воинское приветствие, удалился к своим техникам с целью подготовки показательного учебного боя.

В это же самое время старший лейтенант Красной Армии танкист сибиряк Иван Васильевич Найдёнов, взятый в тяжелом бою с немцами раненым и контуженным в своём подбитом танке летом сорок третьего, находился в бараке для пленных.

На вид лейтенанту было лет 25, светлые волосы ниспадали на его широкий лоб, карие глаза с какой-то грустинкой смотрели на мир, словно бы не желая примиряться с теми обстоятельствами, которые сложились на данный момент. Рядом с ним в его комнатке-каморке, отделённой от остального пространства барака, находилась заключённая женского концентрационного лагеря комсомолка Маруся Журавлёва.

Его Маруся.

Симпатичная молодая худощавая двадцатилетняя девушка с красивыми белокурыми волосами и синими-синими глазами, с грустной улыбкой на её измождённом от непосильной работы в концлагере лице. В течение года молодой лейтенант, захваченный в плен, исполнял работу смертника-мишени на немецком полигоне со своим экипажем на танке «Т-34». И надо сказать, Бог хранил его, потому что когда горели его собратья-танкисты под огнём очередной немецкой танковой новинки, он и его экипаж выходили непобеждёнными из учебных поединков.

Командовал испытательными боями полковник Штумпф, который, надо сказать, проявлял к ним некоторую благосклонность: их сносно кормили, не били, давали сигареты и алкоголь, и даже доставляли из соседнего концлагеря девушек-славянок.

Так в его жизни и появилась Маруся.

Он вспомнил, как её привели впервые к нему около полугода назад. Тихую, скромную, застенчивую девушку буквально втолкнули к нему в каморку поздно вечером под глумливые смешки здоровущие гориллообразные охранники-эсэсовцы, которые пожелав им на ломаном русском спокойной ночи, удалились.

Когда он посмотрел на неё, она так и сидела на кровати, куда её толкнули эсэсовцы.

Под её платьишком нервно подёргивались в учащённом дыхании холмики грудей, и она, робко посматривая на него, закрывала свои голые коленки жёлтым, явно с чужого плеча, женским коротким платьем.

– Зовут-то тебя как, красавица? – несмело и робко спросил лейтенант и покраснел, заметив, как побагровела от стыда юная девушка.

– Маруся, – робко прошептала молодая красавица и зачем-то добавила, – комсомолка я, Журавлёва Маруся…

– Ну и я комсомолец, – невесело улыбнулся танкист и представился, – Ваней меня звать, Иван Найдёнов я, старший лейтенант Красной Армии, в плену с лета сорок третьего.

– И меня в сорок третьем с Брянщины в плен угнали, – робко и несмело прошептала девушка, – сразу в концлагерь, били много, работать заставляли от рассвета до заката. А вот сейчас комендант лагеря распорядился выбирать из нас самых симпатичных девушек и доставлять в офицерские немецкие бордели. Я вот к вам попала каким-то чудом…

– Ну ладно, не горюй, – попытался успокоить её Найдёнов, – может всё ещё и обойдётся для тебя. Наши, знаешь, как на фронтах жмут, фриц бежит. Кто знает, может и мы доживём до победы? Покормил бы тебя, да нечем, ночь уже, немцы не дают оставлять еду на столе после ужина, порядок у них такой, пунктуальные, сволочи… Ты ложись, не стесняйся, не трону я тебя, я же советский человек, как и ты комсомолец. Ложись давай, я лампу загашу, а сам на лавочке устроюсь.

С этими словами Найдёнов погасил керосиновую лампу и лёг на деревянную лавочку.

– Товарищ Найдёнов, Иван, – оторвал его от тяжёлых раздумий голос девушки, – подойдите ко мне, пожалуйста.

– Ну что тебе, непоседа, не спится? – Иван сел и укоризненно посмотрел на девушку.

– Стыдно признаться и говорить об этом, – робко посмотрела на него молодая комсомолка, – сами понимаете, не было у меня никого, девушка я ещё, не женщина… А чем под эсэсовцем быть, уж лучше вы…Возьмите меня, пожалуйста…

– Ты что это за ерунду городишь? – изумился лейтенант, бывший ещё юношей, но не мужчиной, – Как тебе не стыдно об этом, ты же комсомолка!

– Да, комсомолка, – вымученно как-то согласилась Маруся и попросила в звенящей тишине, – как комсомолка комсомольца прошу, не дайте мне впервые под немца лечь, возьмите меня, прошу вас! Девственность и юность свою я фашистам не дам, не хочу, чтобы надо мной пыхтели гансы и отто, видела сама, как пьяные эсэсы наших девчат у всех на глазах насиловали!