Арабская кровь - Таня Валько Страница 2

– Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда может, – шепотом произносит Марыся слова покойной бабушки Нади, которая глубоко верила, что мать с дочерью когда-нибудь встретятся.

– Кстати, у меня есть номер ее мобильного и адрес. Они живут в ДК.

– Я не была там. Что это за квартал?

– Ты живешь уже почти год в Эр-Рияде и не знаешь, что такое ДК? Проснись, дама, перестань спать и гнить, двигайся!

– Спасибо, спасибо! Обязательно всегда быть до боли прямолинейной?

– Но ведь кто-то же должен тебя встряхнуть, моя спящая красавица! ДК – это Дипломатический квартал, дипломатический район. Там находятся почти все посольства и резиденции, а также учреждения, магазины, парки, рестораны, виллы и апартаменты для обычных иностранцев, не только для тех, кто из корпуса. Женщины в ДК могут ходить без абайи [1]! Не могу поверить, что ты еще не была там!

– Если я не дипломат и не живу там, то как меня впустят? Сейчас припоминаю, что один или два раза мы с Хамидом проезжали по автостраде около этого места и я видела бетонные блоки, танкетки с пулеметами и толпы охраны и народной гвардии. Мышь бы не проскользнула.

– Конечно, проверяют каждый автомобиль, боятся, чтобы фундаменталисты-головорезы не убили какого-нибудь важного человека. Но, вообще-то, каждый может туда попасть, это просто, как выпить стакан воды. Говоришь, что у тебя дело в каком-нибудь бюро, – и дорога открыта.

– В таком случае я должна попробовать.

– Не говори, как типичная арабка, «Insz Allah» [2] или «bukra» [3], это меня грузит. Сделай это сейчас – тотчас, моментально. Я позвоню и договорюсь с Доротой. На когда? – Кинга берет дело в свои руки.

– Не вздумай! – вскрикивает в ужасе Марыся. – Я сама…

Она нервно сглатывает.

– Я должна еще все обдумать. – Марыся едва дышит от волнения. – Подожди, я сделаю это, когда успокоюсь, обещаю.

– Как хочешь! – От злости подруга цедит слова сквозь зубы и вешает трубку.

Марысе нужно время, чтобы созреть для свидания с матерью. Она вспоминает и обдумывает свой разговор с бабушкой. Это было еще в Йемене. Старая мудрая женщина не давала забыть девушке о ее корнях, месте рождения и матери.

– Бабушка, хватит приставать ко мне с этой Польшей! – Она помнит, как тогда на нее разозлилась, а случалось это очень редко. – И хватит называть меня Марысей. Это, во-первых, ставит меня в неудобное положение, а кроме того, вводит в какое-то состояние раздвоения личности. Я привыкла к имени Мириам, и девяносто девять и девять десятых процента людей так ко мне обращаются.

– Не понимаю тебя, дитя мое, – не сдавалась бабушка. – Почему ты так злишься на свою мать? Ведь она столько вытерпела, столько времени и денег потратила, чтобы тебя отыскать. А ты, как та глупая коза, не поехала с ней и обрекла себя на такую тяжкую судьбу. Никак не могу взять в толк, что ты скрываешь в глубине своей ранимой душеньки? Разве можно не любить мать?

– Все говорили, что она мертва. Но когда она нашлась, словно с луны свалилась, ее интересовала только Дарья! Меня она послала в задницу! – взорвалась тогда Марыся, впервые выказав, что чувствует.

– Но это неправда! – возразила Надя. – И ты уже достаточно взрослая, – добавила она, крепко прижав Марысю к себе, – поэтому я расскажу тебе все, что мне известно о трагической связи твоих мамы и папы. Узнаешь пару шокирующих подробностей о твоем отце, хотя наверняка у тебя уже сложилось собственное мнение о нем.

Она вздохнула, потому что никогда ни о ком плохо не говорила, – это причиняло ей боль.

– Твоей красивой матери никогда не жилось легко с моим сыном, потому что, честно говоря, из него вышел неплохой бандит. Но что поделаешь. Не знаю, как было в Польше, но, когда она приехала к нам в Ливию, видно было, что твой отец жестоко обращается с ней, в соответствии с шовинистической арабской традицией. Если хотел, то был милым, чутким, любящим и дарил счастье, привязывая ее к себе еще больше. Чаще, к сожалению, был самим собой – отталкивающим, противным хамом с садистскими наклонностями! Я не говорю о привычном издевательстве, об избиениях, что часто у нас случается. Он доводил бедную девушку психологически. Дорота прознала, конечно, о его заигрываниях с младшей сестрой, Самирой, против чего вся семья не могла ничего поделать. Какова была его реакция? Обиделся на всех и вся и выехал, наверное, на целый месяц, оставив молодую жену в чужом доме, в чужой стране. Потом возвратился как ни в чем не бывало.

Со временем Дорота, будучи умной и терпеливой девушкой, начала привыкать к новому окружению и постепенно становилась независимой. Но как только она высунула нос наружу – познакомилась с польскими подругами, начала ходить на фитнес, получила хорошо оплачиваемую работу в польской школе, – он превратил ее жизнь в ад. Дот хотела добраться до Ливии, но могла это сделать исключительно в одиночку, без тебя. Ты ведь знаешь, что ребенок принадлежит отцу, а не матери, которая девять месяцев носит его под сердцем, рожает в муках, кормит грудью и воспитывает. Ха! Абсурд?! Что ж, твоя бедная мама по-прежнему до такой степени любила твоего отца-деспота, что готова была закрыть глаза на все его выходки. Пожертвовать собой ради мира и добра в семье и ради того, чтобы ты, моя панночка, жила в нормальном, не разрушенном распрями доме. Наконец Ахмед вывез вас на ферму за городом. Я не могу рассказать, как красиво он все устроил, но это была золотая клетка в абсолютной глуши. Однако твоя влюбленная мама пережила там, наверное, минуты счастья, о чем свидетельствовало рождение Дарьи. Позднее началось еще большее пекло, ведь мой сын связался с фундаменталистами. Он даже выступил по телевидению во время манифестации, поддерживающей Усаму бен Ладена после взрыва Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 года. Экстремизм в Ливии карался и карается смертью, а ответственность несут коллективно. Один из членов семьи набедокурит, а наказаны будут все. Из-за этого мы должны были буквально в тот же день бежать из Триполи. Тут помогла Малика, которая выбила себе должность в Гане. А что происходило с твоей мамой в то время, не имею понятия и боюсь, что даже тетя Малика не знала до конца эту историю. Одна Самира, пожалуй, знает все, потому что общалась с Доротой и помогала ей вывезти вас из Ливии. Договаривалась как умела, чтобы посетить праздник Святого Николая в польском посольстве. Там было назначено свидание, там вас и планировали передать матери. Но ты не хотела даже слышать об этом, предпочла отправиться на мероприятие с Маликой и ее подругами.

После этого признания бабушки у Марыси прояснилось в голове. Она сама была виновата, что не выехала тогда из Ливии вместе с матерью и младшей сестрой. Значит, никаких претензий и быть не может. Она не должна обвинять мать в недостатке любви или стараний найти свою старшую дочь.