Калинова Яма - Александр Пелевин Страница 2

А еще, подумал Сафонов, надо будет спросить у собеседника, остались ли у него нормальные сигареты. Он мог привыкнуть ко всему, в том числе и к этому ужасному терпкому вкусу папирос, все время норовивших погаснуть после каждой затяжки, но хороших сигарет не курил уже очень давно.

Сафонов докурил, выбросил папиросу, снова поправил рукой сползающую на лоб взмокшую прядь и вошел в ресторан. Сразу стало прохладно.

В ресторане не было почти никого, только в дальнем углу сидели четверо уставших интуристов в промокших рубашках и с широкими пестрыми галстуками. Они потягивали пиво, лениво переговаривались на английском с американским акцентом и явно не хотели уходить из прохлады ресторана в московскую жару.

Сафонов сел у забронированного столика возле окна, поставил саквояж на пол, поздоровался с официантом и заказал кофе.

За окном была ленивая полуденная Москва. Прохожих было мало, машин — еще меньше. Разомлев от жары, толстяк в белом пиджаке медленно и вальяжно шел с тросточкой по тротуару, за ним неторопливо гуляла под ручку молодая пара: рослый бритоголовый парень, видимо, спортсмен, и смуглая девушка с азиатскими скулами. У колонн Большого театра выстроился отряд курсантов.

Ровно в двенадцать часов в ресторан вошел низкорослый седовласый мужчина, одетый в серую тройку, с прямой осанкой, в круглых очках и с сухим, морщинистым лицом. Он вежливо улыбнулся официанту, снял шляпу и неторопливо зашагал к столику, за которым сидел Сафонов.

— Добрый день, — сказал посетитель с сильным немецким акцентом.

— День добрый, товарищ Кестер.

Они пожали друг другу руки.

Собеседником Сафонова был Клаус Кестер — советник германского посольства в Москве. Он сел за столик, подозвал официанта и тоже заказал кофе.

— Предлагаю после интервью выпить по кружечке холодного темного пива, — сказал Сафонов. — Погода располагает.

— Погода или общение со мной? Пиво — немецкое национальное достояние. Разве русские не пьют водку в любую погоду? — улыбнулся Кестер, и вокруг его глаз появились тонкие морщины.

— Безусловно, — с такой же вежливой улыбкой ответил Сафонов. — А еще у нас по улицам гуляют медведи. Будете на Красной площади — обязательно понаблюдайте. Только осторожнее: они очень опасны. Еще водку пить заставят.

Кестер рассмеялся.

— Вы мне нравитесь, Олег. Когда вы берете у меня интервью, я отдыхаю сердцем. Ваше руководство не думает повысить вас?

— Пока об этом речи не идет. Но, если вы позволите, давайте перейдем непосредственно к интервью. — Сафонов достал из саквояжа блокнот, вытащил из кармана рубашки ручку и приготовился записывать.

— Да, конечно, — Кестер взял со стола салфетку, отер вспотевший лоб, затем снял очки и их тоже протер, снова надел очки и отхлебнул кофе. — Вы хотели поговорить о сотрудничестве в сфере истории и культуры, насколько я помню?

— Да, именно. Вы упоминали о каких-то мероприятиях в сфере совместного изучения истории наших народов. Можно подробнее?

— Здесь очень много интересного, — Кестер говорил лениво и размеренно, с долгими паузами между предложениями. — Скажем, еще в прошлом месяце при посредничестве посольства удалось достичь договоренности между советскими и германскими археологами. Дело в том, что в Германии в последние годы наблюдается повышенный интерес к теме дохристианских религиозных верований. Наши советские коллеги тоже интересуются этой темой, но, к сожалению, языческая религия славян оставила очень мало памятников, по которым ее можно реконструировать. Отчасти это объясняется тем, что у славянских племен были распространены в основном деревянные изделия, что уже говорит об их недолговечности. Добавим к этому — как это по-русски — перегибы в христианизации Руси, в результате чего сильно пострадала устная традиция. Наши германские археологи предложили коллегам из СССР помощь в раскопках на территории Новгородской области. Также мы пригласили советских ученых в экспедицию на остров Рюген, где, по многим данным, славяне побывали раньше германцев. Коллеги выразили большую заинтересованность в этом проекте, и надеюсь, что наше сотрудничество в данной сфере будет длительным и плодотворным.

— Когда планируется поездка?

— В конце лета или начале сентября.

— Спасибо. Как вы считаете, насколько возможен подобный исторический проект в нынешних непростых условиях? В Европе война.

— Уверен, до острова Рюген война не доберется. Я являюсь твердым последователем мирных и добрососедских отношений с Советской Россией. Мы должны развивать сотрудничество во всех сферах, и особенно, на мой взгляд, в изучении истории. Прошлое сближает в настоящем.

— Полагаете, наши народы тесно связаны историческим прошлым?

— Разумеется. Наша история неоднократно соприкасалась и сочеталась в самых причудливых вариантах. Хочется надеяться, что впредь мы будем сотрудничать на благо нашего общего будущего.

— Планируются ли какие-то события в сфере культуры и искусства?

— Конечно. Я даже не смогу сейчас вспомнить все проекты, к которым мы готовимся… Скажем, в июле мы хотим дать в Москве концерт джазовых музыкантов из Германии. В сентябре в Мюнхене запланирован большой фестиваль народных песен, на который мы уже пригласили творческий коллектив из Архангельска. Я слышал их песни — в них непередаваемое очарование Русского Севера, которое, я уверен, найдет свое место в сердцах немецких слушателей.

— Вам нравятся русские песни?

— Конечно. Я помню, как меня поразила до глубины души песня об умирающем в степи… как это…

— Ямщике?

— Да-да. Степь да степь кругом, путь далек лежит, в той степи глухой умирал ямщик.

— Очень мрачная песня.

— Мы, германцы, любим трагизм. Это у нас в крови. Трагическое величие смерти всегда было любимой темой наших поэтов и музыкантов.

Кестер допил кофе, подозвал официанта и попросил принести еще. Сафонов оглядел зал: кроме них в ресторане по-прежнему не было никого, кроме уставших американцев. Один из них, судя по всему, был готов уснуть прямо за столом.

— А, да, — продолжил Кестер. — Еще мы договорились с Ногинским заводом о выпуске серии грампластинок немецких исполнителей. Марика Рёкк, Эрик Хелгар, Ханс Бунд — скоро вы сможете купить их в Москве в новейших изданиях и в хорошем качестве.

— К слову, Ханс Бунд у нас уже выпускался. У меня есть пара пластинок. Но разве джаз в Германии сейчас не подвергается остракизму?

— А в Советском Союзе? — улыбнулся Кестер.

— Как сказать. Все равно эту музыку любят и слушают. — Сафонов слегка смутился и вычеркнул что-то в блокноте.

— Вот так же и у нас. Музыка — величайшая объединяющая сила. Главное, чтобы она не призывала молодежь к разрушению и саморазрушению. За этим у нас следят. И у вас тоже.

— Согласен. А вы сами любите джаз?