Эхо - Пэм Муньос Райан Страница 2

Он бродил по лесу несколько часов. Звал, кричал, но ветер заглушал его крики. Вспомнилось все, что рассказывали об этом лесе: пещеры, где обитают злые тролли, пропасти с отвесными стенами, где на дне живут злые колдуньи, болотные топи, с чавканьем пожирающие неосторожных детей. Что уж говорить о медведях, волках и диких кабанах!

Отто бросался от одного дерева к другому, искал дорогу домой. В страхе он споткнулся о переплетенные корни и упал. Все вокруг закружилось.

Прошло несколько минут или часов — он не знал. Отто сел, потрогал свой лоб и нащупал шишку величиной с куриное яйцо. Напуганный до полусмерти, он закрыл лицо руками и заплакал.

Между всхлипами он услышал три голоса, зовущие в унисон:

— Сюда! Иди сюда! Мы поможем тебе!

Отто поднял голову, но никого не увидел. Только тени мелькали среди деревьев. Отто встал и неуверенно сделал шаг, потом еще. Наконец он добрел до места, где росли высокие ели, образуя огромный круг. Отто протиснулся между стволами и оказался на поляне. Перед ним стояли три девушки в старых и рваных платьях — первая на голову выше второй, вторая на голову выше третьей.

Они заговорили все разом:

— Наконец кто-то пришел в гости! Здравствуй, мальчик! Бедненький, ты, должно быть, устал. Ах, и головой ударился! Присядь, отдохни!

Отто сел на пень.

— Вы… Вы кто?

— Не бойся, здесь тебя никто не тронет! Я — Айнс, — сказала старшая. — А это мои сестры, Цвай и Драй.

Отто вытащил из-за пояса книгу.

— Не может быть! Так зовут персонажей из сказки!

— Значит, это сказка о нас! — ответила Айнс.

— А у нее счастливый конец? — спросила Цвай, заламывая руки.

Драй указала на книгу:

— Почитай нам, пожалуйста, чтобы мы могли узнать свою судьбу!

Сестры быстро уселись в кружок и нетерпеливо уставились на мальчика.

Отто потер лоб. Голова у него чуть-чуть кружилась. Айнс, Цвай и Драй приготовились слушать. Если в сказке правда, то их отняли у матери, едва они появились на свет. Каково это — совсем не знать свою маму? Сердце у него заныло, едва он представил, что больше не увидит маму.

— Пожалуйста! — упрашивала Цвай. — Что, если мы сумеем помочь друг другу?

Отто все это казалось странным, но здесь, в древесном круге, он не чувствовал опасности. Сестры выглядели безобидными, и к тому же только они могли вывести его из леса.

Отто раскрыл книгу в самом начале и вновь прочитал первую главу, на этот раз вслух. Посмотрел на сестер — Айнс, Цвай и Драй слушали как зачарованные, держась за руки.

Отто прокашлялся и стал читать дальше.

Тайна, заклятье и последнее колдовство

Айнс, Цвай и Драй росли в жалком домике в глухой чаще.

Ведьма сказала им, что они — подкидыши, и каждый день напоминала, что девочки живут у нее из милости и должны быть благодарны.

Но благодарить ее оказалось трудно.

В домике было сыро и все разваливалось. Ведьма ни разу даже соломенную кровлю не подновила. Сестры ходили в обносках. А главное, ведьма их не любила. Относилась к ним так же равнодушно, как к речным камешкам. Зато работать заставляла от зари до зари. Сестры мели пол, носили хворост, стирали и готовили.

Представьте, как обленилась ведьма!

В грустной жизни сестер было только два утешения. Первое — пение. У них у всех были разные голоса: у первой — словно птица щебечет; у второй — словно ручей журчит; у третьей — словно ветер насвистывает в ветвях деревьев. Когда они пели, голоса их сливались вместе так чудесно, что все лесные жители, от фей до троллей, замирали, слушали и дивились. Даже ведьма признавала их талант и завидовала. В насмешку она называла их разными музыкальными инструментами. Излюбленное прозвище у нее было «мои маленькие пикколо» [3].

Кроме того, сестры служили утешением друг другу. Каждый вечер, когда они укладывались спать на соломенных тюфяках и сквозь дыры в крыше разглядывали ночное небо, Айнс, как молитву, повторяла пророчество:

Еще судьба не решена. Еще в ночи колокола услышишь, Во тьме звезда взойдет. Лучами свыше Твою дорогу озарит она.

Потом они по очереди пели песню о пташках, которым так легко улететь из леса. Айнс, Цвай и Драй все еще надеялись, что и они когда-нибудь смогут уйти отсюда. Они мечтали об уютном доме и любящих родных, которые станут звать их по именам, а не по номерам.

Шли годы. Брат короля, его главный соперник, умер молодым. Все королевские хитрости оказались напрасны, но король все равно хранил свою ужасную тайну и никому не рассказывал, что приказал бросить своих дочерей в лесу. Когда принц достиг совершеннолетия, король заболел и отрекся от престола. Королевство готовилось пышно отпраздновать коронацию его сына. Только король до нее не дожил.

На праздник во дворец пригласили всех подданных, и молодой король объявил, что готов побеседовать с каждым. Когда пришла очередь повитухи приблизиться к трону, она вдруг поняла, что больше незачем хранить молчание. Она открыла правду королю и его матушке. Как они обрадовались!

Молодой король немедленно отправил повитуху за своими сестрами.

И снова добрая женщина отправилась в чащу, к домику ведьмы.

Айнс бросилась ей навстречу и спросила:

— Ты принесла нам еще одну сестричку?

Повитуха улыбнулась.

— Ах, дитя, я принесла гораздо больше!

Узнав новости, Айнс, Цвай и Драй крепко обнялись и расплакались от счастья. Сбылась их заветная мечта! Теперь у них есть дом, семья, да к тому же они — принцессы!

Увидела ведьма, что они собрались уходить, и пришла в ярость. Взмахнула она руками, так что лесная чаща содрогнулась от ее злобы. Указала ведьма пальцем на трех сестер и крикнула:

— Неблагодарные! Хотите меня покинуть — после всего, что я для вас сделала? Я вам жизнь спасла! Где бы вы сейчас были, если бы не я? Давным-давно умерли, вот что! Хотите свободы — придется за нее заплатить. Посмотрим, как вам понравится плата, мои маленькие пикколо!

Снова ведьма взмахнула руками и произнесла нараспев заклинание:

Вестник в глушь детей заводит, Пусть их вестник и выводит! Только в образе людей Не уйти вам без затей. Голос музыки вздохнет, Ваши тени позовет — Уберечь от смерти душу… Или пусть вас чаща душит [4].

Налетел, завыл ураган, подхватил и ведьму, и повитуху, и домик, и все, что в нем было — до последней чайной чашки, и унес в иное время, иное пространство.