Собачий архипелаг - Филипп Клодель Страница 2
Собачий архипелаг - Филипп Клодель читать онлайн бесплатно
Разлитое по бутылкам, оно обретало цвет бычьей крови и не пропускало света. Дитя сумерек и чрева земли, оно было вином богов. Когда ты его пил, в рот и горло проникали солнце и мед, но вместе с тем и соки бездонных глубин ада. Старики говаривали, что пить его все равно что сосать грудь Афродиты и Гадеса [6] одновременно.
II
Все началось на пляже в один сентябрьский понедельник. Неизвестно, почему эту часть берега назвали пляжем: там никто никогда не купался из-за острых обломков скал и сильного течения, да и позагорать толком было нельзя, так как его покрывали вулканическая шершавая галька и камни.
По пляжу ежедневно в любую непогоду прогуливалась Старуха, бывшая учительница. Все жители острова перебывали у нее в учениках. И ей была хорошо знакома каждая семья. Она здесь родилась и умрет здесь. Никто ни разу не видел ее улыбающейся. Никто не знал, сколько ей лет. Должно быть, около восьмидесяти. Пять лет назад, к огромному ее сожалению, Старухе пришлось оставить школу. В это время, в первые светлые часы дня, она как раз совершала прогулку вместе со своей собакой – беспородной псиной с грустными глазами, любимым занятием которой было гоняться за чайками.
По пляжу Старуха всегда прохаживалась одна. Ни за что на свете она не отказалась бы от этой прогулки по краю моря в месте, словно вырванном из пейзажа северной страны, Скандинавии или Исландии, и брошенном на этот остров, чтобы наполнить души людей вечной тоской.
В тот день собака, по своему обыкновению, вертелась возле хозяйки, подскакивая за большими презиравшими ее птицами. Дело шло к дождю. Он пока лишь накрапывал, мелкий и холодный, а на море уже появлялись не предвещавшие ничего хорошего волны: небольшие, но упорные, обрушивающиеся на берег грязной пеной.
Вдруг собака замерла, потом залаяла и бросилась в сторону, пробежав метров пятьдесят краем пляжа в направлении трех больших продолговатых предметов, которых море выбросило на берег, но, словно не решаясь с ними расстаться окончательно, продолжало покачивать, набегая волнами. Собака обнюхала их и повернулась к Старухе, издав протяжный жалобный вой.
В ту же минуту еще два человека заметили эти предметы. Местный холостяк по имени Америка – отчасти виноградарь, отчасти разнорабочий, время от времени приходивший на пляж посмотреть, что принесло течением: бидоны, упавшие за борт, оторванные доски, сети, обрывки снастей, плавучие бревна. Увидев их издалека, он слез с повозки, похлопал по боку ишака, велев ему не двигаться и оставаться на тропе. Вторым был Спадон [7], прозванный так за то, что, не отличаясь большой ловкостью в обычной жизни, он был на острове одним из лучших охотников на рыбу-меч, знавший досконально ее повадки, места обитания, характер и жизненные циклы, перемещения и уловки.
В тот день рыбаки в море не вышли: уж больно отвратительная выдалась погода. Спадон работал на Мэра – не только главу местной управы, но и самого крупного из здешних капитанов-промысловиков. Он владел тремя моторными лодками да еще холодильными складами, где мог хранить улов – как свой, так и тех рыболовов-предпринимателей, кому такие камеры были не по карману. Двумя днями раньше, когда все были в море, порывом ветра у Спадона сорвало три поплавка, крепившихся на садках для лангустов, которые он установил в прибрежной зоне для личных нужд, взяв для этого лодку на целые сутки с согласия Мэра. В тот понедельник Спадон и явился на пляж, чтобы посмотреть, не прибило ли поплавки течением. Насторожил его тоскливый вой собаки.
Пес стоял в стороне от Старухи, и та его не слышала. Вдруг Спадон увидел, как она заспешила, споткнулась о камень, едва не упав, и снова побежала. И тогда рыбак почувствовал: что-то произошло. Тут он и заметил Америку, бросившего повозку и тоже направлявшегося к собаке.
Все трое одновременно подошли к месту, где лежали три продолговатых предмета, казавшихся живыми из-за то набегавших, то откатывавших волн. Собака посмотрела на хозяйку, подвывая, и принялась обнюхивать то, что недавно извергло море: тела троих чернокожих мужчин, одетых в футболки и джинсы, босых. Казалось, они спали, уткнувшись лицом в черный песок.
Старуха заговорила первой:
– Что стоите? Вытащите их из воды!
Мужчины переглянулись и выполнили приказ. Мгновение они колебались, не зная, как перетаскивают трупы. Потом взяли их под мышки, и, пятясь, отволокли на темную гальку, и положили в ряд.
– Не так же их оставлять. Переверните!
Они снова замешкались, потом перекатили каждого на бок, а затем на спину, открыв лица мертвецов.
Каждому из утопленников не исполнилось и двадцати. Глаза у всех были закрыты. Они словно уснули глубоким сном, который вывернул им наружу губы, а кожу расцветил большими фиолетовыми пятнами; на лицах покойных будто застыл упрек.
Старуха, Америка и Спадон одновременно перекрестились. Собака пролаяла трижды. Снова раздался голос Старухи:
– Америка, у тебя в повозке брезент найдется?
Тот, кивнув, удалился.
– А ты, Спадон, ступай, предупреди Мэра. Ни с кем об этом не говори. Приведи его сюда. Да не тяни резину.
Не возразив ни словом, Спадон побежал. Смерть всегда вызывала в нем ужас. Всю прошлую ночь бушевал ветер, и ревущее море выплевывало на остров соленую пену, прямо под двери жилищ, просачиваясь сквозь плохо пригнанные каменные блоки и дымоходы. Никто не мог из-за этого уснуть, ворочаясь в постели и постоянно вставая – то по нужде, то выпить стакан воды.
Старуха с собакой остались возле тел. Зрелище впечатляло: будто ты стоял в музее перед картиной, которая определенно собиралась что-то сказать, но ты все задавал и задавал себе вопрос: что же именно? Безбрежное море, тела троих молодых чернокожих мужчин, старая женщина и собака рядом с ними. Послание? Несомненно. Только что оно должно было донести?
Америка вернулся с голубым полиэтиленовым тентом.
– Накрой! – потребовала Старуха.
Тела исчезли под синтетическим саваном. Америка положил камни по краям, чтобы его не снесло ветром, который все норовил вырваться из-под низа с резким пронзительным шумом, словно рядом устанавливали купол шапито.
– Как вы думаете, учительница, откуда они?
Несмотря на его сорок лет, грубые мужицкие руки и морщинистое, подобно высохшему куску мыла, лицо, к Америке будто вернулись неуверенность и тонкий голос подростка. Он зажег сигарету.
– А сам-то что думаешь? – резким тоном спросила Старуха.
Америка пожал плечами, глубоко затянулся в ожидании, что за него сформулируют истину, которую он не осмеливался озвучить. Но поскольку Старуха молчала, он пробормотал, точно ученик, сомневающийся в своем ответе, указав подбородком на бледную даль юга.
– Может, оттуда?..
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments