Как ограбить швейцарский банк - Андреа Фациоли Страница 20

Элтон тщательно подбирал слова и слушал собственную речь. Но Лина не поддалась обману: за миролюбивым тоном скрывалась угроза. Форстер хотел напомнить им, кто хозяин положения. Он схватил курицу, несущую золотые яйца, и не собирался ее упускать.

Пока они поднимались узкой тропинкой к дому. Элтон вел приветливый разговор о том о сем. Лина молчала. Отчасти потому, что запыхалась, отчасти потому, что сосредоточенно передумывала о последних днях. И как она могла быть такой дурой?

Маттео встретил Элтона вымученной улыбкой.

– Не стоило тебе беспокоиться!

– Да о чем ты! – Громила улыбался и улыбался. – Прогулка по высокогорью улучшает кровообращение!

Лине и Маттео пришлось сознаться, что они еще не ели. Так что они были вынуждены разделить обед с Элтоном. Мрачная трапеза: переваренные спагетти и шутки о целебном воздухе горных долин. После Элтон объявил, что, как принято после обеда, он собирается соснуть.

– Койка свободная найдется?

Но какого черта он должен говорить «койка»? Лина слишком разозлилась, чтобы отвечать. Маттео объяснил ему, что есть только две раскладушки, в углах комнаты, за ширмами.

– Пока что я попрошу тебя одолжить мне свой лежак, – ответил Элтон. – А на будущее постараемся соорудить другой.

– На будущее?

– Господин Форстер попросил меня побыть несколько дней с вами. Надеюсь, вы не возражаете.

Ни у Маттео, ни у Лины не нашлось сил ответить. Когда Элтон уснул, они вышли на порог. Запах травы, разогретой солнцем, пробудил в Лине смутное воспоминание о летних днях в детстве.

– Бежать нам надо, – прошептала она Маттео. Он кивнул, лицо у него потемнело. Лина подошла к нему поближе, стараясь заглянуть ему в глаза.

– У тебя еще есть сомнения? Думаешь, Форстер поделится с нами выручкой от ограбления?

– Ты сначала заплатишь ему долг, но потом все, что свыше, должно быть поделено на равные части: половина нам, половина ему.

– И ты в это веришь? Маттео обнял ее за плечи:

– Лина, я…

– Но что мы такого сделали, куда же нас занесло! Они обнялись и так и стояли какое-то время, прислонившись к стене дома, прижавшись друг к другу. Лина думала: кажется, что я знаю Маттео всю жизнь. А на самом деле они были знакомы всего несколько дней. Когда она в первый раз его увидела, он показался ей молодым денди, который любит ошеломлять женщин. Но он был просто испуганным мальчиком. Кто бы мог подумать? И вместе им придется делить несколько квадратных метров пространства с этим Элтоном. Он, она и благовоспитанный, празднично одетый костолом.

– Маттео, почему же мы не бежим?

– Это слишком рискованно. Этот, если нас поймает, кокнет.

– Ну и что дальше?

– А дальше мы должны ждать, пока твой отец провернет это ограбление.

– А если он не сумеет?

– Если не сумеет, сдается мне, что Форстер очень, очень разозлится.

Лина вздрогнула.

– И ты думаешь, что…

Рето Коллер любил рутину. И любил он ее, несмотря на то что никогда не занимался чисто рутинной работой. Начинал в отделе кадров, занимался подбором персонала. Первое время он старался перебежать дорогу коллегам и сразу же понял, как разогнать скуку. Самым простым способом – развивая конкуренцию.

Для сотрудников отдела кадров было важно, чтобы те, кто был принят на работу, оставались на своем посту как минимум год и чтобы другая компания не увела их сразу после обучения. Еще было важно, чтобы подопечные не слишком быстро поднимались по карьерной лестнице и не слишком часто меняли сферу деятельности. Короче говоря, как любил повторять шеф Коллера, – преданность, смирение, здравомыслие.

Взяв за основу эту триаду, Коллер сделал карьеру. Медленную карьеру, разумеется, но без заминок. Его процент подопечных «правильного толка» (как говаривал шеф) постоянно рос, и Коллера перевели в управленческий отдел. Вначале он работал в тени, помогая своим начальникам продавать инвестиционные модели. На этом месте он также старался восполнить сметливостью недостаточную свободу маневра. Работая с надежными клиентами, он научился выявлять сигналы опасности, которые, по швейцарской традиции, никогда не были слишком заметны. Швейцарский private banking – высокого уровня, он подвергается тысяче проверок: трудно удерживаться на границе законности, не запачкавшись.

Коллер не запачкался. Он приобрел лоск и научился осмотрительности – а это два основных требования. Так со временем он перешел к продаже высокорисковых частных фондов. То есть, потенциально, высокодоходных для клиента и уж наверняка, в отношении комиссионных, сулящих банку высокую прибыль. И в этой области он преуспел особенно.

В конце концов Коллер сменил банк. В определенный момент человек может себе это позволить: преданность и смирение должны склониться перед здравомыслием. Теперь Коллер занимал угловой кабинет на четвертом этаже головного офиса «Юнкер-банка», что на Постштрассе в Цюрихе, в нескольких шагах от Парадеплащ. Ныне его работа состояла, прежде всего, в поддержании отношений с клиентами, поскольку разработкой инвестиционных планов занимался штат молодых львов. И еще Коллер убеждал своих крупнейших клиентов перейти, как это сделал он, в «Юнкер-банк». У него был хороший процент привлеченных – настолько, что самый большой начальник поздравил его. Конечно, результат мог быть и получше, но…

Его мысли прервал звонок. Секретарша сообщила, что с ним хочет поговорить господин Беллони.

– Добрый день! – воскликнул Коллер, щеголяя своим итальянским. – Как там жизнь, в жарком Тичино?

Беллони руководил отделением «Юнкер-банка» в Беллинцоне, одном из двух тичинских филиалов. Коллер запланировал один перевод средств в Беллинцону, а другой – в Лугано через пару месяцев.

– …в общем, счастье, что есть кондиционер, – говорил Беллони, – потому что здесь и вправду духота!

Коллер знал, что таков стандартный ответ. Служащие «Юнкера», работающие в Тичино, традиционно заводили разговор о жаре. Однако намек на кондиционированный воздух уточнял ситуацию: мы на юге, но это не значит, что мы не работаем.

– Мне звонил директор, господин Фрёлих, – сказал Беллони, – и объяснил важность этого… перевода.

Беллони подбирал слова. Не часто такое бывало, чтобы самый большой начальник, Георг Фрёлих, лично звонил руководителям маленьких филиалов.

– Конечно, господин Беллони. – Коллер заговорил на немецком, чтобы обозначить переход к сути беседы. – Это ситуация исключительная, деликатная… наличными. Крупный клиент, знаете? UHNW.

Коллер заметил, что Беллони затаил дыхание. UHNW: Ultra High Net Worth. За этим сокращением скрывались клиенты с состоянием в пятьдесят миллионов и выше.