Лукоеды - Джеймс Патрик Данливи Страница 20

— Джеффри, какой милый!

— Боже, да это же монстр, посмотри на его яйца, Гейл, торчат как два авокадо. А он знает, где нюхать.

— Вечно ты замечаешь не то.

— Клементин может подумать, что у меня не жена, а сплошная непорочность.

— Ну и что в этом плохого? А господину Клементину как будто и думать больше не о чем.

— Вот так, Клементин. Я считал каждую копейку, пока не встретил старушку Гейл, зажатую до предела, но с пол миллионом приданного. Но, упаси Бог, нищеты я не боюсь. Если надо пойду бродяжничать лудильщиком. Хорошая, здоровая жизнь бродяги. Куча девчонок и картишки. Я заприметил мою старушку на свадьбе кузена. Стояла рядом со своим папашей, красноносым придурком. Я знал, что он весь гнилой, знал, что выпивка сведет его в могилу, и все богатство, сохраненное для Гейл, окажется в моих широко открытых сундуках. Никогда не упускал возможность поддержать локоток старика, когда тот опрокидывал в себя очередной стаканчик виски. Все, что человеку нужно — это кобылку, чтобы погонять, пару жвачных животных и картошка. А портвейн прекрасный. Вы должны посетить нас. И без лишних церемоний. Хоть сегодня вечером. И свою лучшую половину возьмите с собой.

— У меня ее нет.

— Как. Нет кобылки? Но я видел, как какая-то милашка танцевала на парапете. Не хотел задавать лишних вопросов относительно вашей жены в случае, если у нее не все в порядке с головой. В таких случаях многие просто помалкивают. Запихивают их в пустую гардеробную с кукольным домиком и пусть там играются. Гм, холостяк. Ту есть над чем подумать. Хорошо, когда за твоей голой задницей никто не следит с ведром воды, готовая опрокинуть его на тебя, как только ты начнешь трудиться на какой-нибудь красотке.

— Ты это заслужил в полной мере, Джеффри.

— Боже, ты же могла сделать меня импотентом. Вылить ведро холодной воды на задницу в такой момент. У меня же все упало. Клянусь, это был всего лишь легкий флирт с самой аккуратной маленькой попкой, которую я когда-либо видел, похожей на два желудя, взялся за них, как за два шарика из подшипника. Она строила мне глазки, пока чистила картошку. Заволок ее в раздевалку и быстренько засадил ей по полной. Маленькая лгунья заявила, что я у нее первый. Смазал ей по мордашке. И тут же узнал правду. Под кем только она не валялась на конюшне. Я имею ввиду, каждый конюх закончив свои дела, считал своим долгом запрыгнуть на нее. Чертовые бездельники просто на ней зациклились. Я взял Библию и туда. Провел с ними беседу. Чтобы направить их грязные мыслишки на что-нибудь возвышенное. С таким поведением и до банкротства недалеко. Похотливый маленький конюх хоть раз, но засадит какой-нибудь дворовой девке. Так вот, девку не уволишь, а что делать с семнадцатью байстрюками, ползающими по всему поместью. Но, Клементин, мы отвлекаем вас от дел. Вы охотник?

— Нет.

— Ничего, мы это уладим. Ничто не сравнится с днем проведенным на природе. Вы быстро освоитесь. Вашего парня зовут Персиваль?

— Да.

— Староват немного. Поблагодарите его от меня. Этого дамского угодника. Строго между нами, он тут по свойски стольких девочек оттрахал, что вам и не снилось. Пошли, Гейл. Шевели своей задницей. Увидимся, Клементин. Ждем вас вечером.

— У меня нет транспорта.

— Мы за вами вышлем четверку, нет проблем. А чтобы вы на горной дороге не разбили свою задницу, положим дополнительные подушки. Хорошо снова побывать в старом замке. Его надо привести в порядок. Достаньте старые кровати из живых изгородей. Установите их здесь, Клементин. Увидимся сегодня вечером.

Леди Макфаггер следует за важно шагающим Гвоздем. Постукивая сапогами, позвякивая шпорами, они пересекают большой зал, через который экс-зэки волокут огромную пальму в кадке. Леди Макфаггер приподнимает одну бровь и тут же ее опускает, так как Элмер глубоко сует ей в попку свой огромный черный нос, как бы подталкивая ее вперед.

— Прекрати, Джеффри.

— Это не я.

— О, так это он. А я думала, это ты.

— Вот видите, Клементин. Мне одни упреки, а собаке похвала.

— Я не хвалю

— Ты сразу полюбила того гуся, как только обнаружила, что это не я. Вот еще один.

— Хватит.

— Вот видите, Клементин, нос какой-то собаки предпочтительнее знакомого пальца мужа.

У ворот замка автомобиль ученых стоит на колодках без колес. Супруги Макфаггеры садятся верхом на двух огромных вороных гунтеров. К седлу «Гвоздя» Макфаггера приторочены ружье и обрез. Лошади, скользя, стучат копытами по булыжной мостовой, супруги улыбаются, машут руками и галопом уносятся по дороге.

Персиваль выложил всю мою одежду, довольно большой смокинг, принадлежавший моему отцу, помятую шелковую рубашку, вечерние туфли и пару темно-зеленых носков. Когда я провожал Макфаггеров, краем глаза заметил Розу на лестничной площадке большого зала. Она свирепо глядела на нас, подняв сжатые в кулаки руки. Вернувшись в замок, я услышал хлопот дальних дверей. Три экс-зэка, Барон и супруги У Д С в библиотеке. Все склонились над томами. Я стал искать где бы уединиться. В северо-западном крыле, в конце длинного коридора нашел такой же сводчатый вход. Толкнул тяжелую дубовую дверь. Закрыта. Потом открылась. И передо мной с поклоном предстает Эрконвальд.

— О, это вы, добрая душа. Я удалился сюда в смущении из-за всех этих встреч в различных комнатах и переходах.

— А что экс-зэки делают с этим пальмовым деревом?

— О, мы нашли много интересных образцов в вашей оранжерее. И хороший выбор орхидей. Я взял на себя смелость и отнес четыре себе в спальню. Не хотел беспокоить вас. А пальмовое дерево, фактические их несколько, поставили у мамб. Они теперь довольные. Не хотите взглянуть на них, они здесь, в соседней комнате.

— О, Боже.

— Не надо беспокоиться, любезный.

— С вашего автомобиля сняли колеса.

— К сожалению, из шин вышло такое количество воздуха, что нам пришлось делать ремонт.

— И сколько времени это займет?

— Шины на перекрестке и ждут отправки утренним поездом. Больше всех в данный момент возбужден Франц. У нас для вас вскоре могут появиться благоприятные известия.

— Я хотел бы, чтобы прекратили копать и бурить в зале.

— О, как жаль, слышать такое проявление ваших чувств по этому вопросу. Могу ли я взять на себя смелость и все же надеяться на то, что вы передумаете и позволите Францу продолжить, чтобы мы могли представить вам хорошие новости? Прошу не думать плохо обо мне и не спешить с изменениями.

Эрконвальд стоит перед ним, сложив руки на груди. В глазах слезы. На огромном дубовом столе лежат раскрытые гроссбухи. Стены увешаны топорами, бухты свернутых пожарных шлангов и плоскодонные колесные средства с установленными на них баками с ржавой водой. Эрконвальд сует руку в карман брюк. Вытаскивает пачку белых банкнот. Разрывает обертку и протягивает.