Мольба Мариам - Джин П. Сэссон Страница 21

Отец пробыл дома всего несколько месяцев, после чего неприятные симптомы возобновились, и он был вынужден вернуться в Россию для продолжения лечения. Теперь за рубежом он начал проводить времени больше, чем дома.

Когда папа уезжал, наша семья словно теряла смыслообразующий стержень.

А затем мы пережили новое потрясение, утратив бабушку Майану. Слава Аллаху, папа был дома, когда она заболела. Бабушка Майана никогда ни на что не жаловалась и вела призрачный образ жизни, стараясь не встревать в отношения мамы и папы. Я привыкла заглядывать к ней каждый день. И в тот день, когда она заболела, я зашла к ней и обнаружила, что она неподвижно лежит на кровати. Это был разгар дня.

— Бабушка, с тобой все в порядке? — изумилась я.

Она покачала головой и слабо прошептала:

— Мариам, я не могу дойти до ванной. Я не могу совершить омовение и помолиться.

Бабушка была очень набожной и всегда молилась пять раз в день. Но я была еще слишком мала и не знала, что мне делать. По какой-то необъяснимой причине я не стала тревожить маму, а дождалась прихода отца. Когда он вошел в дом, я бросилась к нему с криком:

— С бабушкой случилось что-то ужасное!

Он сразу прошел в ее комнату, а затем вышел и приготовил ей жидкую пищу, после чего попытался уговорить ее поесть, однако ему это не удалось.

Тогда папа пригласил к нам нашу соседку — русского врача.

Стоя в дверях, я наблюдала за тем, как она достает свои инструменты и измеряет бабушке давление.

— Очень низкое, — повторяла она, — очень низкое. — Потом она со значением посмотрела на папу: — Ей надо есть. Она очень слаба.

— Да. Я заставлю ее есть, — кивнул папа.

Остаток вечера мы с папой по очереди сидели с бабушкой. Она пыталась что-нибудь съесть, чтобы не расстраивать нас, но почти ничего не могла проглотить. Я пошла на кухню и сделала ее любимый напиток — сладкий лимонад, так что она немного попила.

На следующее утро я сразу бросилась к ней в комнату, чтобы узнать, как она себя чувствует.

Отчаянное выражение ее лица напугало меня.

— Мариам, — прошептала она, — позови свою мать. — Бабушка еще никогда не обращалась ко мне с такой просьбой.

— Мама! — закричала я, выбегая из комнаты. — Тебя зовет бабушка!

Мама встала и, не говоря ни слова, медленно направилась в крохотную комнатку бабушки. Я видела, как мама помогла бабушке добраться до ванной, где та умылась, чтобы приступить к молитве. Затем она снова легла и закрыла глаза. Выглядела она как труп.

Мы с мамой молча обменялись взглядами, и мама пошла за врачом. Она вернулась с той же русской, которая быстро осмотрела бабушку и сообщила:

— У нее отказывает сердце. Ей осталось жить несколько часов.

Меня охватил ужас, и я начала сожалеть о том, что так бездумно транжирила время, которое могла проводить с моей милой бабушкой. Я тут же бросилась к ней и сжала ее сухую руку.

Бабушка открыла печальные глаза.

— Мариам, — прошептала она, — ступай в школу, детка.

— Я хочу остаться с тобой, — ответила я срывающимся голосом.

Она слабо кивнула и попросила:

— Тогда, пожалуйста, достань мою коробку, детка.

Я знала, что она хранит у себя в комнате какую-то коробку, но не догадывалась, какие в ней скрываются сокровища. Однако послушно достала ее.

К этому времени вернулась мама.

Бабушка бросила выразительный взгляд на свою невестку и произнесла:

— Шарифа, когда я умру, открой эту коробку. Там ты найдешь достаточное количество денег, чтобы похоронить меня. Я долго их копила, чтобы моему сыну не пришлось тратиться на мои похороны. Пожалуйста, похороните меня в Пактии. Шарифа, пожалуйста, отвези меня домой.

Мое юное сознание было не в состоянии выносить разговоров о смерти и похоронах. Помню, я выбежала из бабушкиной комнаты, потом остановилась в коридоре и бросилась обратно. Я посмотрела на часы. Они показывали 10.30 утра, когда моя бабушка испустила последний вздох.

Вскоре домой вернулся папа, и ему сообщили, что его любимая мать умерла. Он бросился в ее комнату и разразился громкими рыданиями, как маленький ребенок. Я еще никогда не видела, чтобы мой папа плакал. Я подбежала к нему и заглянула в его искаженное болью лицо. Он вздрогнул и сказал:

— Дочь, я оплакиваю печальную жизнь своей матери.

Мама вела себя более спокойно и лишь заметила:

— Твоя бабушка была ангелом, Мариам.

Мусульман следует хоронить в течение суток после смерти, а потому уже через несколько часов мы направлялись в Пактию — маленькую деревушку, где бабушка родилась и провела первые шестнадцать лет жизни. Там мама с женой и дочерьми Шера омыла ее тело и завернула в чистый белый саван, после чего мужчины отправились предать его земле.

Я не могла смириться с мыслью, что бабушки больше нет. Вся моя жизнь была овеяна ее доброжелательным присутствием. Без нее наш дом осиротел, хотя она никогда активно не участвовала в семейной жизни. И хотя была еще ребенком, я чувствовала, что мы недостаточно внимательно к ней относились. Через две недели личные вещи бабушки были вынесены, ее маленькую комнатку отремонтировали и превратили в столовую.

Я не могла избавиться от ощущения вины, понимая, что пренебрегала ее обществом: никогда не гуляла с ней и мало обращала на нее внимания. Это чувство не оставляло меня и в отрочестве. Однажды я собралась с силами и спросила папу:

— А почему бабушка всегда сидела у себя в комнате? Почему она никогда не присоединялась к нам? Почему она не выходила и не участвовала в наших трапезах? Почему она вела такое одинокое существование в доме своего сына?

— Сначала твоя бабушка выходила и ела вместе с нами, — ответил папа. — Однако твоя мать настаивала на том, что все должны сидеть за столом и есть серебряными приборами. А бабушка, по сложившейся традиции, любила сидеть на полу и есть руками, и я попросил твою мать, чтобы она позволила ей это делать. Когда вы были маленькими, у нас произошла страшная ссора из-за этого. Твоя мать собрала свои вещи и сказала, что уходит. Более того, она потребовала развода. Она сказала, что заберет вас, а я могу оставаться со своей матерью.

Папа посмотрел на меня и испустил печальный вздох.

— И я сказал ей, чтобы она уходила, если ей так хочется. Однако твоя бабушка услышала шум и вышла из своей комнаты. Узнав, что мы ссоримся из-за нее, она сказала: «Сын, не дай уйти своей жене. Я уже прожила свою жизнь. С этого дня я буду есть в своей комнате и никогда не встану между тобой и твоей женой».

У меня засосало под ложечкой, и я ощутила вспышку ненависти к своей матери. Ее бессовестное поведение отравило жизнь самой доброй женщины, которую мне только доводилось встречать.