Лицей послушных жен - Ирэн Роздобудько Страница 22

Я расчесалась и вышла из ванной. Интересно, какие планы на сегодня у этой женщины? Мне нужно быстренько перекусить и ретироваться из дома – подтвердить свою деловую занятость несуществующим семинаром. Но выходить из дома мне не хотелось.

К тому же я не знала, смогу ли вообще выйти за пределы этого двора, ведь всегда, поворачивая за угол, я оказывалась в современном спальном микрорайоне. Будет довольно странно, если придется весь день прятаться за кустами в старом дворе!

– Чай будете? – спросила женщина.

Она все еще стояла у окна, накрест обхватив себя руками.

Девочки за столом уже не было. Наверное, побежала на улицу.

– Да, спасибо, – ответила я.

– Садитесь, сейчас налью, – не очень приветливым тоном сказала женщина, не оборачиваясь.

Я покорно села. Чем дольше будет пауза, тем лучше.

Пока что я разглядывала ее спину и легкое отражение лица в стекле. Масло на сковородке уже перестало шипеть. В квартире стояла невероятная тишина, даже попугай в коридоре еще спал, завешенный бабушкиным платком. Тонкие белые руки женщины, которыми она обнимала себя за талию, сходились на спине, подчеркивая ее гибкость и какую-то воздушную хрупкость.

«Господи, – подумала я, – кого она мне напоминает?» И сразу поняла: «Весну» Боттичелли! Даже длинные рыжеватые волосы лежали на спине и плечах такими же извилистыми волнами. Вопреки тому, что я запретила себе анализировать эту реальность, с горечью подумала, что эта женщина была слишком красивой, чтобы так рано и так бессмысленно уйти из жизни…

Она наконец повернулась, бросив на меня пронзительный взгляд, от которого я машинально вжала голову в плечи. Казалось, мое присутствие в этом доме неуместно. Три-четыре резких движения – и передо мной стоит чашка чаю, тарелка с блинами.

Так же порывисто она побросала грязную посуду в раковину, звякнула передо мной чистыми приборами. Я поблагодарила, понимая, что кусок не полезет мне в горло.

– Что случилось? – как можно спокойнее спросила я.

Женщина улыбнулась.

Я впитывала в себя черты ее лица, как утром впитывала лучи солнца: она все-таки была очень – просто нереально – красива! Четкие и тонкие черты лица, немного угловатые глаза медового цвета, с едва заметными тенями под ними, узкие сжатые губы, нервные ноздри, высокие скулы. Но все эти черты были слишком мелкими, чтобы заметить красоту сразу.

– Выпьете со мной? – неожиданно сказала она.

И, не ожидая ответа, полезла в высокий шкаф-пенал, откуда достала маленькую початую бутылку коньяка. Так вот когда это началось…

Увидев мой несколько удивленный взгляд, пояснила:

– Нервничаю. Сегодня у нас в театре первая читка пьесы. Ну, так что?

– Не знаю… – промямлила я. – Мне уже надо собираться на… на семинар…

– Ничего, успеете, – безапелляционно сказала она и налила коньяк в маленькие стеклянные рюмки. – За знакомство. Кстати, спасибо за майонез, никогда не видела, чтобы его продавали в пакетиках. У вас, наверное, связи там? – Она показала пальцем наверх.

Я неопределенно кивнула.

– Вы похожи на женщину высокого полета! – усмехнулась она. – Ну, поехали! За все хорошее!

Такого я себе не представляла. Хотя, что я сейчас вообще могла представлять?

Что она заставит меня оттирать цыпки в мыльной воде?

– А где Ника? – спросила я, чтобы не молчать.

– Ника? Никогда ее так не называю. Мне вообще не очень нравится это имя. Муж настоял, – сказала она и добавила: – Она на улице. Она всегда на улице – уж и не знаю, что с этим делать! Однажды нашли ее прямо в аэропорту – рассматривала самолеты. Весь день искали. Такой ребенок…

Говоря это, она опять полезла в верхний шкаф и, порывшись там, вытащила скомканную пачку сигарет «Салем». Закурила, выпустила дым в форточку. Я закашлялась, но быстро взяла себя в руки.

Еле сдерживалась, чтобы не захохотать в полный голос. Никогда не знала, что она курит! Хотя ей это шло. Особенно теперь, когда она смотрела на меня немного прищуренными глазами и синяя змейка выползала из ее узких губ, словно у какой-то мифической горгоны.

Под таким взглядом я почувствовала себя глупой девчонкой. Или – как на допросе у следователя.

– Ну, и за какой аппаратурой вы сюда приехали? – наконец сказала она.

В этом вопросе четко прослеживалось другое: «Какого черта?..» Наверное, почувствовав это, она добавила:

– Можете не отвечать. Мне все равно. Просто вы немного странная… Может, это к лучшему. Хоть какие-то перемены в жизни… Вера от вас в восторге. Вадим на седьмом небе от ваших кассет, а я сегодня надену новые джинсы – пусть завидуют! – И без всякого перехода, нервно добавила: – Представляете, вчера мне дали роль Черепашки! Там две реплики и совершенно дурацкий костюм! За три года – ни одной нормальной роли! Я скоро сойду с ума.

– Ну… – промямлила я. – Может, стоит подождать. Найти себя в чем-то другом… Пока есть время.

А что я еще могла сказать? То, что меньше чем через год она вообще начнет продавать газеты в киоске «Союзпечать»?!

– Какое время? На что? – резко сказала она. – Если человек бездарен – ему ничего не светит!

Мне стало жаль ее.

Я понятия не имела, что она может быть чем-то недовольна. По крайней мере, сейчас. Тем, что она работает в детском театре, я, помню, страшно гордилась.

– Но вы такая молодая, красивая, у вас прекрасная семья… – бормотала я с видом школьной учительницы, отлично понимая, что все это – не то.

– Кирха-китчен-киндер! – почти выкрикнула она и перевела: – Церковь-кухня-дети! Да? Или от зарплаты – до зарплаты. Вам этого не понять! Вы на научный семинар приехали! Научный! С ума сойти можно! В свои годы вы все успели! А я никогда не мечтала родить в восемнадцать… И все это, – она обвела взглядом кухню, – у меня в печенках!

Мое радужное восприятие новоиспеченной реальности рушилось на глазах, как карточный домик. Я пыталась подпереть хотя бы одну его стену лживыми репликами наподобие:

– Но кажется, у вас все не так уж и плохо…

– Наверное, да, – как-то криво усмехнулась она, ломая окурок прямо в тарелке с остатками сметаны.

Она начала убирать со стола, поглядывая на часы, отбросила ногой Дымку, счистила ей в блюдечко куски подгорелого блина.

– Разве она ест блины? – спросила я.

– Она все ест, – строго сказала она. – Скоро отнесу ее к черту на рога. Одна грязь от нее.

«Ага, – подумала я, – так, значит, моя Дымка не сбежала в “лучшие края” – ее просто куда-то отнесли, пока я спала». Мне стало обидно.

– Спасибо за чай, – сухо сказала я. – Пора собираться.

– Мне тоже, – сказала она и добавила, кивая на большую стопку распластанных картонных коробок и газет, которые стояли в углу кухни, связанные веревкой: – Еще это надо занести на пункт, черт возьми!