Потерять и найти - Брук Дэвис Страница 22
Потерять и найти - Брук Дэвис читать онлайн бесплатно
– Семь.
– Одно и то же. Ты не сможешь забеременеть!
– Почему?
– У тебя должны начаться… начаться… – Агата сглотнула. – К тебе должен гость прийти. Женский. Женский гость.
– Гость? Из правительства?
– Ну нет, конечно!
– А откуда?
– Ниоткуда!
– А почему тогда гость?
– Так говорят!
– Кто?
Агата шумно вздохнула.
– Сдаюсь! Гость из правительства. Он приходит к тебе домой и делает тебя женщиной!
Разглядывая кормившую ребенка женщину, Милли наклонилась к Агате и прошептала:
– А такие штуковины мне тоже принесут? Я себе такие не хочу.
– Это ты сейчас так говоришь! Сначала не хочешь, потом захочешь, а когда доживешь до моего возраста и они станут длиннющими, пожелаешь сдохнуть!
Папа в соседнем ряду склонился над своей женой.
– Можно потише? – прошипел он Агате, приложив палец к губам и кивнув на младенца.
– Нет! – крикнула Агата.
– Эй! – отозвался водитель автобуса. – Сбавьте там громкость!
Агата откинулась на сиденье и скрестила руки на груди. Милли принялась барабанить пальцами по подлокотнику.
– А кем вы хотели стать, когда вырастете? – шепотом спросила она у Агаты.
– Какая разница? – шепотом крикнула Агата.
– Мне интересно.
– Ладно! Я хотела стать высокой! И счастливой! Хотела стать медсестрой! Хотела набор винных бокалов! Не каких-нибудь там королевских, но хороших! И все! Разве это много? Но ничем я не стала! Ничего не получила! Потому что сам ты ничего не решаешь! Все решает жизнь!
– А вы хотели замуж?
– Никто не хочет замуж! Но все всё равно выходят!
Милли беспокойно заерзала на сиденье. Водитель автобуса посмотрел на них в зеркало.
– А вы и ваш муж сильно-пресильно друг друга любили? – шепотом поинтересовалась Милли.
– Что еще за вопросы, приставучка?
– Вы будете моей Четвертой точкой? – спросила девочка.
– Что? – выкрикнула Агата.
– Ш-ш-ш! – зашипел папа.
– Ладно-ладно, – сказала Агата и кивнула на Милли. – Если что, это она сумасшедшая.
Вот что еще Милли знает навернякаВ мире есть куча разных слов, но это вовсе не значит, что все их можно говорить. Это правило нигде не записано, но все о нем откуда-то знают. Все, кроме Милли. Какие-то слова говорить можно, а какие-то нельзя – и все тут!
Вот, к примеру, то, что совершенно точно никому нельзя говорить:
– И насколько вы жирный?
– А у вас в штанах член?
– Какие похороны вы хотите, когда умрете?
Как-то вечером, когда мама, ползая на коленях, мыла пол в ванной, Милли спросила:
– Мам, а какие ты хочешь похороны, когда умрешь?
Мама выпрямилась так резко, будто кто-то потянул ее за волосы. Милли отступила на шаг.
– Сегодня в школе лопнул шарик, Джордж испугался и заплакал, а Клэр засмеялась. А все остальные просто удивились. И я хочу, чтобы у меня на похоронах тоже все так удивились. Чтобы сердце у всех забилось быстро и чтобы все вспомнили, что оно еще бьется. Поэтому я хочу, чтобы ты взяла шарик, и чтобы папа взял шарик, и чтобы вы их в разное время лопнули.
Мама не отвечала.
– Ладно? – прибавила Милли.
– Иди к себе, – наконец сказала та.
Милли послушно пошла в свою комнату и села на ковер. Потом пальцами рисовала на нем узоры, лежала, свесив голову с кровати, и смотрела на перевернутый мир за окном. И все в этом мире казалось каким-то свободным…
Когда в комнату вошел папа, Милли разглядывала свои узоры на ковре – крошечные дорожки для крошечных людей.
– Почему, пап? – спросила она.
Папа взял ее на руки, и она обхватила его за живот ногами, совсем как раньше, когда была еще малышкой.
– Правило такое, – ответил папа. – Об этом не говорят.
– А кто это сказал?
Он пожал плечами.
– Бог?
– Но Бог все время всех убивает. Так мама говорит.
– Ну, значит, кто-то другой. Тот же, кто запрещает смеяться и тыкать в людей пальцами или появляться на почте без штанов. Все правила придумывает один парень. А мы должны их соблюдать. Поняла?
– Мне он не нравится, – вздохнула Милли.
Папа засмеялся.
– Он никому не нравится.
Несколько недель спустя Милли сидела на зеленом пластмассовом стуле в сарае у соседей. Она запомнила цвет стула, потому что, сидя на нем, пускала в голову только зеленые мысли. Трава. Деревья. Лягушки. Мусорное ведро. Диван. Странная штука, которая иногда бывает у папы между зубов. Камень на кольце вон у той тетеньки. Вон та банка. Школьный пенал.
Здесь были папа и мама Милли и все их соседи. Папа и остальные дяденьки были в шарфах и с банками пива. Свою банку папа держал в чехле с картой Австралии на одной стороне и тетенькой в купальнике на другой.
Все дяденьки очень громко обсуждали голы, какие-то периоды и квадраты, полунападающих, крайних нападающих и судей. И все эти слова сопровождались другими словами, которые обычно говорить запрещалось, но сегодня почему-то нет. Вроде «долбаный», и «дерьмо», и «Что это еще за придурок?», и «Какого черта? Этот ублюдок смеется, что ли?»
Другие тетеньки и мама ходили туда-сюда с тарелками, полными еды, кружились вокруг мужей в медленном танце и приговаривали:
– Ты смотри, как он со мной разговаривает! – И: – Хочешь подливки, милый? – И: – Эй! Руки прочь!
Папа говорил громко, мама много улыбалась, и оба вели себя не так, как обычно. Дети на улице кричали:
– Ты во́да! – И: – Ты сжульничал! – И: – Я с тобой больше не дружу!
А Милли сидела на своем зеленом стуле и думала: «Сельдерей. Огурец. Соус из авокадо». И ей снова показалось, что здесь, в сарае у соседей, есть какие-то правила, о которых не знает только она. Правила того, как дяденьки, тетеньки и дети должны вести себя друг с другом. Правила, по которым дяденьки сидят в сарае перед телевизором, тетеньки – между ними, а дети бегают на улице.
По телевизору показывали больших дяденек в одинаковой одежде. Они выстроились в ряд и шевелили губами, повторяя: «Радуйтесь, все австралийцы…», а камера кружила над огромным, точно ненастоящим полем.
– Будь я сейчас там, я бы умер от счастья! – громко произнес папа.
Он засмеялся, и остальные дяденьки засмеялись тоже, но в голове у Милли все еще эхом отдавался его голос. Те самые запретные слова, будто камешки на воде, подскакивали над всеми другими.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments