Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер Страница 23

— Вам плохо, мисс? — спросил он.

— Нет-нет, все отлично, — сказала Валентина, хотя на самом деле ее почему-то затошнило.

— Что ты там копаешься, Мышка? — закричала Джулия.

Ее голос звучал глухо, будто издалека.

— Из Америки? — спросил таксист.

— Тетя оставила нам в наследство квартиру, — ответила Валентина и почувствовала себя идиоткой. «Ему-то какое дело?»

— А-а, — сказал водитель.

Похоже, его любопытство было полностью удовлетворено. Валентина это оценила. Он не стал отпускать никаких комментариев по поводу их сходства. Видимо, счел это невежливым. Или просто не заметил. Ей грело душу, когда люди не замечали.

— Мышь!

Водитель мягко улыбнулся:

— Ступайте, вас зовут.

Улыбнувшись ему в ответ, Валентина поплелась вперед со своим чемоданчиком.

Джулия стояла у входа, взявшись за дверную ручку. Она ждала, пока Валентина пройдет по склизким, замшелым камням, которыми была вымощена аллея. При виде темной громады «Вотреверса», черных окон и причудливых кованых решеток Валентину затрясло. В воздухе то ли собиралась, то ли уже висела изморось. Таксист шлепал сзади. Джулия распахнула дверь.

Они вошли в холл. Здесь было тепло и сухо, не то что под открытым небом, и к тому же безлюдно. Стены, выкрашенные в серовато-розовый цвет, сразу вызвали у Валентины ассоциацию с мозгами. На плотно закрытой двери справа белела рукописная табличка с фамилией Фэншоу. На небольшом центральном столике стояли три почтовые корзины; сбоку притулился зонтик. Слева изгибалась лестница, ведущая наверх. Валентина подумала, что здесь не хватает только склянки с ярлычком «Выпей меня». [30]

— Можете поставить прямо здесь, — распорядилась Джулия, обращаясь к водителю.

А Валентина добавила:

— Спасибо вам.

Со словами «Ну что ж, всего вам доброго» таксист исчез. Валентина даже взгрустнула.

— Вперед, — скомандовала Джулия.

Она взлетела по лестнице, словно избавилась от земного тяготения. Валентина поспешила за ней, храня внешнее спокойствие.

На следующей площадке лежал выцветший персидский ковер. Лестница вела выше, но близнецы остановились как вкопанные. Бледно-зеленая карточка на дверях гласила «Ноблин» — фамилия, похоже, была отпечатана на допотопной пишущей машинке. Джулия вставила ключ в замочную скважину. Ей пришлось покрутить его туда-сюда, пока замок не поддался. Она посмотрела через плечо на Валентину. Та взяла ее за руку, и они вместе вошли в свой новый дом.

Прихожая сплошь состояла из зонтиков и зеркал. Близнецы отразились восемнадцатикратно в восемнадцати ракурсах, их отражения пошли отражаться дальше, дальше и дальше. Их это напугало; они стояли неподвижно и уже не понимали, где кто. Потом Джулия повернула голову; половина отражений сделала то же самое; непонятного стало вдвое меньше.

— Жуть какая, — выговорила Джулия, чтобы нарушить гнетущую тишину.

Валентина поддакнула:

— Уху.

Выставив перед собой руку, она, как незрячая, двинулась по коридору в сторону большой темной комнаты.

Элспет дремала в ящике. Ее разбудили голоса.

Когда Джулия следом за Валентиной вошла в главную комнату, у нее возникло полное ощущение, будто они погрузились на дно водоема. Все предметы виделись смутными, расплывчатыми пятнами; одна лишь Валентина была тоненькой тенью, движущейся во мраке. Джулия услышала какой-то грохот (это Валентина споткнулась о стопку книг), но потом в комнату хлынул свет — Валентина отдернула шторы на высоких, широких окнах. Свет оказался холодным, серым и каким-то крупитчатым. В комнате было ужасающе пыльно.

— Гляди, Джулия — сова!

Птица свисала с высокого потолка, где раньше была люстра, от которой осталось небольшое отверстие с торчащей наружу проводкой. Сова расправила крылья и выпустила когти, готовясь спикировать на какую-то мелкую зверушку. Потянувшись вверх, Джулия боязливо тронула птичью ногу, отчего чучело медленно закружилось в воздухе.

— Не соваться: сова! — сказала она, и Валентина рассмеялась.

Стоя в дверях, Элспет приглядывалась к близнецам. Ах, как же я соскучилась. Больше всего на свете хотела с вами повидаться — и вот вы здесь. В нетерпении, смешанном с тревогой, она обхватила себя за плечи.

Как и предсказывала Эди, квартира была обставлена тяжеловесной резной старинной мебелью. Обтянутые бледно-розовым бархатом диваны со множеством утопленных пуговиц покоились на звериных лапах. У стены стоял миниатюрный рояль (обеим близняшкам медведь на ухо наступил), а перед ним лежал необъятный персидский ковер с рисунком из хризантем; мягкий на ощупь, он когда-то был винно-красным, но выцвел до грязно-розового. Казалось, вся комната лишилась яркости. Джулия даже подумала, не убраны ли все цвета в потайное место, например в какой-нибудь шкаф: приоткроешь дверцу — и они польются обратно, чтобы раскрасить покинутые вещи. Потом ей вспомнилась Спящая красавица в башне замка, где сто лет царила неподвижность и даже придворные приросли к полу. Эди и Джек предпочитали современную мебель. Джулия провела пальцем по крышке рояля, оставив блестящую черную дорожку в слое пыли. Валентина чихнула. Близняшки не сговариваясь посмотрели в сторону двери, словно боялись выволочки за нарушение тишины.

Сделав шаг вперед, Элспет приготовилась заговорить, но сообразила, что ее даже не видно.

В квартире повсюду были книги: на стеллажах во всю стену, на столах, на полу. Валентина опустилась на колени и начала собирать тома, о которые споткнулась, — островок бестиариев и травников.

— Смотри-ка, Джулия: мантикора. [31]

Близнецы направились обратно в коридор. Элспет не отставала.

Они прошли через столовую, где лишь для виду стоял стол со стульями и громоздился буфет; в углу сиротливо жалась бугристая оттоманка. Сквозь огромную застекленную дверь крошечного балкона проникал унылый дневной свет. Поверх стены плюща близнецы рассмотрели высокую церковь.