Прощай, зеленая Пряжка - Михаил Чулаки Страница 23

— Скажите, пожалуйста, а у вас в роду, и у вашего мужа, конечно, были психически больные? Или люди с большими странностями?

— Что вы, доктор, за кого вы нас принимаете?

— Значит, не было?

— Нет! В нашей семье такого быть не может!

Муж хотел было что-то сказать, было видно, как слова уже зародились в нем, уже пошел сигнал от мозга к языку, по жена взглянула на него коротко и грозно, и перерезала взглядом проводник.

— А чем она у вас болела в жизни?

— Ничем особенным. Детские: корь, скарлатина. Ангины частые. Приступ ревматизма один раз — как это врач выражался? — атака!

— Травм головы, сотрясений?

— Нет-нет!

— Как она у вас учится?

— Прекрасно! Окончила с серебряной медалью, и в институте почти сплошь пятерки.

— По характеру какая? Общительная или, наоборот, замкнутая?

— Очень веселая! Я ее называю: Колокольчик. Придешь домой и обрадуешься: у нас дома звенит Колокольчик! Она, правда, стала стесняться, просила хоть при подругах так не называть. Знаете, они, молодежь, везде видят сентиментальность.

— Ну, а кроме веселости? Как она у вас: принципиальная, с твердым характером или мягкая, склонная все простить, со всеми согласиться?

— Принципиальная! Просто очень принципиальная! Не выносит никакой фальши! Представляете, у нее знакомый мальчик, тоже студент, у них романтическая дружба, почти влюбленность, так она с ним поссорилась из-за комсомольской работы: его выбрали в какой-то комитет, а он увлекается наукой и отнесся к этому спустя рукава, ну, как большинство к таким вещам относится. А она ему сказала: «Это лицемерие! Надо как следует работать или совсем не надо было соглашаться!». И не встречались, и не звонили. Никогда не думала, что можно так переживать из-за таких вещей… А вы говорили, доктор, что она со мной не делится! С родной матерью!.. Да, так очень принципиальная девочка. И никакого легкомыслия, никакого легкого флирта. При ее внешности ей ведь стоит мигнуть, и любой мужчина у ее ног, а она не кокетлива!

— Так-так… Как у вас материально в семье?

— Ну, доктор, сколько денег не имей, их все равно не хватает, вы же знаете, но у Верочки есть все, что нужно!

— Понятно. Вы кто по специальности?

— Я работаю в Госстрахе.

— А муж ваш?

— Он инженер.

Наверное, и брюки в магазине за него выбирает.

— Ну что ж, пока у меня больше вопросов нет.

— Доктор, а что вы нам скажете?

— Очень немного. У вашей дочери острый психоз. Диагноз еще ставить рано: в психиатрии диагнозы ставятся после длительного наблюдения. Сказать, сколько она проболеет, тоже сейчас нельзя.

— Ну как же так! Ведь здоровая девушка! Что это значит — «психоз»?! Как он проявляется?!

— Доставили ее из «Пассажа», там она пыталась говорить нелепые вещи: что вокруг роботы, что они грозят захватить весь мир…

— Доктор, так она просто начиталась фантастики! Я ей всегда говорила! Какая же это болезнь?!

— …Все время испытывает страх, часто возбуждается, бывает агрессивна — очень яркая симптоматика, к сожалению.

— Нет-нет, доктор, вы просто ее не знаете: она впечатлительная девочка, что-то прочитала, что-то сказала, ее не так поняли! Я уверена, что она совершенно здорова. Да, и вы обещали нам ее показать!

Не нужно это! Но будет иначе сомневаться, не лежит ли вместо ее дочери по ошибке кто-нибудь другой. И повторять, что ее Верочка совершенно здорова — ну правда, если и увидит, не поверит, что ее Верочка больна: скажет — настроение такое или такая фантазия. Это сорт родных известный.

— Хорошо. Только кого-нибудь одного из вас.

— Понятно, доктор… Достань из сумки, что у нас, не задерживай доктора. Раздели, что в тумбочку, а что в холодильник.

— Вашей передачей потом займется сестра. Она вам объяснит, что мы берем, а что — нет. Эту всю гастрономию убирайте сразу, оставьте фрукты, печенье. С собой не берите, я же говорю, сестра потом примет.

— Ну хоть что-то! Не могу же я с пустыми руками!

— Вот возьмите апельсин.

Виталий отпер дверь и пошел вперед. Его, конечно, встретила Ирина Федоровна.

— Виталий Сергеевич, я сегодня всю ночь думала, как нам спастись от моей мамы! Она сумасшедшая женщина, совершенно сумасшедшая!..

И, перебивая Ирину Федоровну, обычное:

— Виталий Сергеевич, когда вы меня выпишите?

— Мне уже лучше, снизьте мне дозы, пожалуйста!

В надзорке дежурила Екатерина Николаевна.

— Здравствуйте, Виталий Сергеевич. Все спокойно. Сахарова отказалась завтракать.

Как по заказу.

— Мать тотчас включилась:

— Наверное, ей не нравится больничное! Она привыкла к домашней кухне!

Вера лежала на своей кровати у самого входа. Услышав голос матери, даже не пошевельнулась.

— Попробуйте ее покормить, пожалуйста.

Мать бросилась к Вере.

Верунчик! Здравствуй! О господи, ну это же я!

— Вера смотрела на мать с ужасом. Та попыталась ее поцеловать, Вера вытянула руки, не подпуская ее.

— Ну что ты! Это же я! Верунчик!

— Надела маску? Чтобы я поверила, да? Я вижу: вон шов!

— О господи! Верунчик! Ну как ты можешь? Я твоя мама!

— Маска добрая, а лицо под ней злое! Вон шов!

Виталий взял мать Веры за локоть.

— Пойдемте, она только зря волнуется из-за вас.

Женщина зарыдала и не сопротивлялась. Виталий вывел ее обратно в тамбур. Муж Коля засуетился:

— Ниночка, что с тобой? Ниночка, что случилось?

Она нашла в себе силы и злость выкрикнуть сквозь рыдания:

— Не со мной! Что со мной может? Не соображаешь?!

— Значит, с Верочкой? Что с Верочкой?

— Я же вам объяснял, что ваша дочь больна, — не смягчившись и от рыданий, холодно сказал Виталий. — Я сделал ошибку: мне не следовало приводить к ней в палату вашу жену.

— Не узнать родную мать… Единственную… Испугаться матери… Что ж, она совсем отвыкнет? Совсем чужой сделается? — И внезапно прекратив рыдания, выпрямившись: — Мы ее возьмем домой!

Виталий даже не понял:

— То есть как?

— Возьмем домой под расписку! Будем приглашать лучших профессоров, я возьму за свой счет, и от нее ни на шаг! А то здесь у вас она только хуже заболеет: эти ужасные больные вроде той толстухи, эта громадная палата, эти решетки! Нет, мы ее забираем домой!