Дневник для друзей - А. Нуне Страница 23

рядом с ней маленькая девочка, на одной из фотографий они вдвоем дразнятся, показывают язык.

через какое-то время в комнату вошла одна из сестер – обычно они туда не заходят, в сестринской на втором этаже имеется такой же симметричный балкон, и они все обычно там собираются покурить и поболтать.

я спросила у сестры, помнит ли она эту молодую женщину и отчего она умерла, такая молодая и красивая.

сестра сказала: «о, да! у нее был рак мозга». – «как жаль!» – «да, жаль, но ведь мы не можем повернуть назад. ей еще повезло, она прожила с этим заболеванием лет десять, далеко не каждому такое удается. у нее была еще очень милая дочка. кажется, болезнь обнаружили во время ее беременности. она умерла за две недели до того, как дочь пошла в школу. но так даже лучше, если бы совпало с началом школы, у родственников были бы большие напряги и суматоха».

* * *

фрау К. подарила мне множество фотографий на картоне, даже себя маленькой девочкой.

все фотографии лежали в массивной резной деревянной шкатулке, возрастом не моложе самих ранних фотографий.

смотрю на одну фотографию и думаю: хорошо, что мы не знаем нашей жизни наперед. вот была тогда крохотная девочка с белым бантом и куклой в руках, а сейчас дочка этой девочки умирает в хосписе от рака в возрасте 78 лет.

сегодня нас покинул судья.

а также фрау С., но она просто поехала домой.

никто меня не предупредил, что перевозка за ней приедет в три – время, когда они пьют кофе с тортиком. сегодня были два особых торта, вишневый и марципановый, в честь дня рождения одной из пациенток.

а тут я поднялась к ней на этаж с кофе и тортами, смотрю, у ее комнаты толпятся два человека в униформе. заглянула к ней, она в растерянности: «мне никто не сказал, что мне надо уезжать, я не упаковала свои вещи…». тут пришла сестра, успокоила ее, что приедут позже ее родственники и упакуют сами вещи. я хотела напоследок дать ей торт, но перевозчики сказали, что ждать не могут. я хотела дать ей с собой в машину, но они довольно грубо ответили, что им не нужен в машине торт. потом мне и заведующая, когда я ей жаловалась, сказала, что сестра ей уже рассказала о нелюбезности перевозчиков. подумываю, не накатать ли жалобу их начальству. такая нечувствительность непозволительна при перевозке больных людей.

фрау С. умоляюще спрашивала меня: «вы не поедете со мной?» и практически заплакала, когда я ей ответила, что не могу.

я еще успела заскочить в комнату к фрау божий одуванчик и вытащить ее, чтобы они успели попрощаться. грубые перевозчики и тут не проявили терпения. а фрау божий одуванчик в растерянности спрашивала: «вы едете домой? когда же вы вернетесь сюда снова?», а фрау С. так же потерянно повторяла: «я ничего не знаю…».

день был очень тяжелый, про судью подробности расскажу в следующий раз.

в продолжение вчерашнего.

судья

какое-то время он был контактен, длинных сложных развернутых фраз от него я не слышала, как одна из восхитившихся его речью сестер, но он отвечал на приветствия и на вопросы, что он будет есть.

если он был согласен есть, то повторял название блюда вслед за вопрошающим, если нет, то молчал, а если ему продолжали задавать все тот же вопрос с названием все того же блюда, то брезгливо морщился.

еще он не мог есть одно и то же блюдо два дня подряд. когда ему предлагали кусок вчерашнего пирога, он отвечал: «я уже ел». сестры начинали ему объяснять, что ел он утром, но он не внимал. тут я вспомнила, что один мой знакомый рассказывал мне о такой своей особенности, что он подряд два дня не может есть одно и то же блюдо, его жена знает об этом его свойстве и не предлагает никогда то же самое блюдо на следующий день, только через день как минимум, и решила, что у судьи то же самое.

самостоятельно он уже не мог есть, приходилось его кормить с ложечки. в последние дни у него еще были и трудности с глотанием.

его жена часто его навещала, тогда кормить его выпадало ей.

иногда приходилось мне.

я заметила, что люди совсем впадают в детство, когда их кормят.

точно так, как я автоматически вспомнила все движения и интонации при кормлении с ложечки маленького ребенка, точно так же они вспоминают себя в младенчестве и воспроизводят жесты и остальное.

мальчики часто чмокают и ухают, показывая, что им вкусно, девочки едят тише и аккуратнее, они раньше начинают говорить и сообщают, что вкусно, и позже прекращают говорить, и тоже во время кормления сообщают, что вкусно, словами, а не вдохами и причмокиванием.

я рассказала сыну, что вспомнила все движения, когда его кормила, только не знала, как по-немецки говорят с ребенком, когда его кормят, вроде фраз «открой рот!», – когда он задумывается и забывает есть. но потом, когда я в столовой кормила старушку номер 2, фрау доктор мне подсказала. а так все то же, приходится хвалить, когда рот хорошо открывают и все съедают, и прибауточки приговаривать.

на это сын мне заметил: «ну вот у тебя, наконец, и внуки появились. сразу много».

у судьи появилось еще неконтролируемое желание все ломать. ему удавалось одной полупарализованной рукой (вторая вовсе не действовала) ломать столик, заграждения на кровати и все, что попадалось под руку. поэтому его одно время днем высаживали в кресле подальше от предметов, чтобы ничто не попадало под руку.

в последнее время, когда я его кормила, он начал вызывающе, на первый взгляд, себя вести. пытался заглянуть в вырез кофточки и начинал методично стучать пяткой мне по плечу и заглядывал мне в глаза при этом. я поначалу решила, что он превратился в «гадкого мальчишку» и проверяет мою реакцию, хочет, чтобы я рассердилась или смутилась, потом поняла, что он просто решил, что он снова младенец, ведь они тоже дрыгают ногами во время кормления и попадают часто по плечу пяткой.

но все равно кормить его стало непросто. как я заметила, сестры тоже старались это дело переложить на меня и друг друга, но наконец нашелся один человек, который с удовольствием взял на себя эти функции. о нем речь ниже.

приходящие работники хосписа

кроме волонтеров, существует и категория людей, приходящая работать за гонорары. в нашем хосписе к ним относятся изотерапевт, музтерапевт и сказочник.

изотерапевт такой застенчивый мужчина средних лет, ходит с большой прозрачной пластиковой коробкой, в которой лежат бумага и карандаши, и предлагает пациентам порисовать.

мало кто из них бывает даже на это способен. но и те, кто способен, удовольствия особого не испытывают. фрау доктор один раз согласилась, я застала ее за этим делом, потом спросила, как было, она ответила: «надо же и ему дать деньги заработать», но второй раз рисовать отказывалась.