Мои мужчины - Саша Канес Страница 24

В мозгу моем вертелась лишь одна, но самая важная мысль: «Главное — Леня! Отыскать, спасти, никому больше не отдавать! Быть всегда рядом! Почему не звонит Игорь? Будь у меня адреса и телефоны, я бы уже и звонила, и бежала, и ехала!»

Еще час я просидела на кухне. Выпила три чашки кофе со сгущенкой и съела несколько очень вкусных и очень вредных для моей отнюдь не субтильной фигуры бутербродов с рокфором. Звонка все не было, и я сама набрала вначале домашний, а потом рабочий телефон Игоря и его отца, придурка Виктора Поплавкова. Телефоны молчали. Не выдержав, я собралась и поехала к ним в офис.

У входа в Гипроспецмаш толпилась кучка мужиков. Некоторых из них я мельком видела до этого, когда заезжала сюда по компьютерным делам. Это были разнокалиберные предприниматели-кооператоры, соседи Игоря. В эпицентре сборища стоял имбецильного вида милиционер и что-то записывал в замусоленный блокнот.

Я вытащила из кучи подавленных кооператоров чуть более остальных знакомого мне старого армянина Вазгена Суреновича, через которого мы однажды поменяли пять компьютеров польской сборки на две фуры армянского коньяка. Дрожа всем телом, он поведал, что Игоря и его отца страшно избили неизвестные, судя по всему чеченцы, возле той самой стоянки, на которой Игорю по телефону была обещана встреча с угнанным «Мерседесом». С большим трудом я выяснила у дегенеративного сержанта, присланного начальством для снятия показаний с соседей Игоря по офису, в какой больнице мне искать пострадавших. Как выяснилось, их отвезли в травматологическое отделение известной своей травматологией городской больницы, расположенной совсем рядом с оставленным мной МИИТом.

У Игоря было сломано бедро, и он лежал на растяжке. Вторым в этой палате был Поплавков-старший с многочисленными ушибами и двумя сломанными ребрами. Но он по крайней мере мог сам передвигаться и доходил до туалета.

Игорь на долгое время оказался на мне. Через неделю после операции его перевезли домой. Кости предстояло срастаться еще минимум восемь недель, и без посторонней помощи Игорь обходиться не мог. Особенно это касалось первого месяца, в течение которого ему нельзя было даже вставать с постели. Понятное дело, что от папы Вити проку не было никакого: он только беспрестанно нудел о своих физических и мо ральных страданиях и о том, что ему невыносимо когда в его доме постоянно трутся посторонние люди. Таковым постоянно трущимся человеком разумеется, была я. Скажу честно, выносить судно можно либо за очень родным и любимым человеком, либо за кем-то абсолютно посторонним. Особенно когда тебе нет еще и двадцати. Игорь не был ни посторонним, ни страстно любимым. Полюбить я его по многим причинам или вовсе безо всяких причин так и не смогла, а имевшее раньше сексуальное увлечение улетучилось сразу после того самого кинопросмотра.

Я не понимала, почему бы ему, человеку совсем не бедному, не нанять сиделку. Но он просил, чтобы за ним ухаживала именно я. Отказать было невозможно. Впрочем, вредило такое положение вещей в основном ему. Честно говоря, после того как он сам рассказал ужасную историю про Леню и я осознала свою пусть невольную, но все равно неприглядную роль в жизни дорогого мне человека, как мужчина мне Игорь был уже не нужен. Кстати, он так и не нашел у себя никаких координат Лени, а может, просто не захотел мне их давать.

Тем не менее мне через паспортный стол все же удалось найти адрес Лениной семьи. Их двухкомнатная квартира-«распашонка» находилась в кооперативном пятиэтажном доме на Малой Фи левской улице возле станции метро «Пионерская». С замиранием сердца я помчалась туда. Я жаждала упасть на колени и молить прощения у Лени, у его родителей, у его кошек и собак, если таковые в доме есть. Я готова была на все, чтобы вновь обрести любимого. Но… Открывшие мне дверь люди были очередниками того же кооператива, получившими право на выкуп этой квартиры в связи с выездом семьи Ильиных на ПМЖ за рубеж. Они сказали мне, что Лене удалось досрочно освободиться из своего ужасного и нелепого заключения, после чего вся его семья, не мешкая ни дня и даже не пытаясь выручить никаких дополнительных денег за оставляемое жилье и имущество, уехала за границу в не известном никому направлении.

Я опять его потеряла! Поиск Лени на долгие годы оставался моей навязчивой идеей.

Отношения с Игорем становились все более напряженными. Впрочем, напрягалась в основном я. Он ничего особенного не замечал, но зато окончательно перестал смущаться при отправлении с моей помощью естественных надобностей. То ли следуя примеру отца, то ли подчиняясь командам доставшихся ему по наследству генов, Игорь стал все больше нудить и капризничать. Я понимала, что ему тоже надоело его беспомощное положение, но он с каким-то особым удовольствием по полной программе загрузил меня сразу всеми своими проблемами. Мне приходилось изо всех сил сдерживать раздражение, когда после того, как я выливала в унитаз содержимое судна и возвращалась, чтобы обмыть больного, он клал мою руку под одеяло на свой жаждавший ласки вставший член.

Все это время мы с Катькой вели и свои, и его дела. Доходы Игоря и его отца не только не снизились за время вынужденного безделья, но, наоборот, значительно возросли. И тогда я поняла, что Катькины слова про жадность и капризность, сказанные перед самым первым приходом Поплавковых, касались отнюдь не только Виктора! Нам с Катькой, а в особенности мне, приходилось нелегко. За те несколько часов в сутки, что я проводила вне дома моего уже бывшего любовника, я успевала сделать огромную массу дел. Катька тоже, не прекращая, носилась между банком, поставщиками и клиентами. Но, увы, все чаще и чаще я заставала ее совершенно обкуренной, в тоске и прострации. Меня такая жизнь достала, и я твердо решила после того, как Игорь поднимется на ноги настолько, чтобы самому добраться до толчка, немедленно перетащить вещи от подруги к себе домой, тем более что мою квартиру уже отремонтировали и даже была завезена кое-какая мебель для спальни и кухни. Я наконец за умеренную взятку сдала экзамен на вождение и получила права. Игорь притворялся, что не понимает моих намеков по поводу того, что для ускорения всех рабочих дел мне неплохо было бы сесть за руль его новенькой «девятки», сменившей теперь уже навсегда сгинувший «Мерседес». Я решила сама купить себе какой-нибудь недорогой подержанный «жигуль».

Наконец настал тот день, когда Игорь смог подняться на ноги и начал учиться ходить на костылях. Понятное дело, об избивших его рэкетирах из милиции никакой информации не поступало. Мне казалось, что я одна хочу найти этих подонков и расправиться с ними. Во всяком случае, сам Игорь этой темы не поддерживал.

Офис в Гипроспецмаше сразу после происшествия ликвидировали, и мы работали преимущественно со старыми клиентами, которым официальное представительство уже не было нужно Они давно имели дело с поплавковским кооперативом, да и нас с Катькой неплохо знали. Но долго такое положение терпеть было невозможно. Назревала необходимость расширения бизнеса и найма специалистов. Нам необходимо было взять минимум троих: программиста, электронщика и бухгалтера.

При этом Игорь уходил от обсуждения любых затрат. Он не желал обращать внимания на то, что мы с Катькой выполняли практически всю работу и доставляли теперь уже не только продавцов, но и покупателей техники. Для получения денег в банке мы вынуждены были всегда брать с собой имевшего право подписи папу Витю. Тот, разумеется, был крайне недоволен всем: и тем, что его потревожили, и тем, что сделка недостаточно выгодная. Что такое для него вполне выгодная сделка, я так и не поняла. Возможно, сделка его мечты — такая, при которой он, не затрачивая никаких усилий и не вкладывая ни копейки денег, просто дожидался бы, лежа на диване, пока ему принесут огромную сумму денег с единственным обязательством с его стороны — их принять. Игорь, несмотря на всю собственную иронию в отношении отца, нас с Катькой никак не прикрывал и только предлагал поте рпеть некоторые неудобства до своего выздоровления. На все предложения рассмотреть вопрос о нашем равноправном участии в компании он раздражался и начинал разглагольствовать, что нам куда проще и спокойней оставаться в том же положении, что и сейчас. «Ни вам налоговой, ни милиции, ни бандитов!» — радовался он за нас.