Что написано пером - Лёля Графоманская Страница 24

НИКИТА и МУХА смеются, ВЛАДИСЛАВ и ХЕЛЬГА переглядываются, ничего не говоря. Все с аппетитом приступают к еде. Вдруг в дверь звонят, НИКИТА идет открывать. За порогом стоит парень в униформе, держит перед собой объемистый пакет и бумажку с адресом.

ПАРЕНЬ: – Здравствуйте! Пиццу заказывали?

НИКИТА: – Нет, это, наверное, из той квартиры (показывает налево), вечно все почему-то к нам ломятся…

ПАРЕНЬ: – Белашов Сергей?…

НИКИТА: – Вам туда! (опять показывает налево, закрывает дверь и возвращается за стол)

ВЛАДИСЛАВ: – На фига нам его пицца? Лучше бы хлебушка принес… А вообще, надо и нам, и Сереге номерки на квартиры повесить – замучил он со своим фастфудом.

ХЕЛЬГА: – Ой, не надо номерки! Это ж так увлекательно: не ждешь никого, думаешь, что уже все решено и определено, и вдруг – звонок, а за дверью – удача-судьба: завернула именно к тебе!

НИКИТА: – Адресом ошиблась?

ХЕЛЬГА: – Ни в коем случае! Ее величество Судьба всегда стучит туда, куда надо…

МУХА: – Ага! Кляча-удача! А если там – маньяк?!!

ХЕЛЬГА: – А кого ждешь, тот и постучит…

ВЛАДИСЛАВ: – И в глазок смотреть надо…

Вечер в квартире Ореховых.

В комнате отца – ВЛАДИСЛАВ и ХЕЛЬГА. ВЛАДИСЛАВ лежит в постели, на разложенном диване, ХЕЛЬГА в пижаме, растирает ему поясницу. Владислав постанывает. Горит только торшер рядом с диваном.

ХЕЛЬГА: – Сегодня Лариска звонила, предлагает билеты в Дом музыки на орган. Пойдем?

ВЛАДИСЛАВ: – Когда?

ХЕЛЬГА: – Завтра в девятнадцать тридцать. Пойдем?

ВЛАДИСЛАВ: – Если меня отпустит…

ХЕЛЬГА (ехидно): – Кто отпустит?

ВЛАДИСЛАВ: – Не кто, а что – радикулит, будь он неладен!

ХЕЛЬГА: – Не-е-е, нам это не подходит: неладный радикулит – это уже с осложнениями. Возлюби болезнь свою, как себя самого…

ВЛАДИСЛАВ: (кряхтит) – Это как: извернуться и поцеловать самого себя в поясницу? (пытается изобразить)…

ХЕЛЬГА: – Да лежи уже, гуттаперчивый мальчик, береги спину, Сеня…. Давай я тебе вслух почитаю. Хочешь?

ВЛАДИСЛАВ (практически мурлыкает): — Ну, ты же знаешь, что хочу….

ХЕЛЬГА (устраивается полусидя на подушке рядом с ним, накрывает ноги одеялом): – А что ты хочешь: про Колобка или про Красную Шапку?

ВЛАДИСЛАВ: – Мм-м-м…дай подумать…. (мечтательно) И то, и другое – про любовь, а мне уже о душе подумать надо… Хотя, душа без любви мертва и бесплодна. И путь в рай такой душе заказан.

ХЕЛЬГА: – Ну, Красная Шапка – можно найти следы от любви, а Колобок-то во что тебе угодил?

ВЛАДИСЛАВ: – Ха! Колобок, как раз, и есть самый, что ни на есть, учебник про то, как надо любить. Вот смотри: жили-были дед да бабка. Из простого анализа текста следует, что ни детей, ни внуков у них не было…

ХЕЛЬГА: – С чего ты взял?

ВЛАДИСЛАВ: – Очень просто: если бы были дети и внуки, то они и принесли бы старикам пирожка, как Красная Шапочка своей бабушке. А так – старик знает, что гуманитарной помощи ждать неоткуда, собесы тогда еще не открыли, и только супруга может испечь ему лакомый кусочек, вот и просит ее. Так представь себе, как надо было им любить друг друга, чтоб не разойтись из-за отсутствия детей – а они уже старички – дед и бабка – вот тебе первое свидетельство подлинной любви. Второе – муки нет в доме, и надо скрести по сусекам и мести по амбарам…

ХЕЛЬГА: – Какое феноменальное знание классического текста! Какое глубокое прочтение….

ВЛАДИСЛАВ: – Э-э-э-э! женьщина-а-а, нэ пэрэбивай, кагда гаварит мужщина! Э-э-э!

ХЕЛЬГА: – Прости, Повелитель! Слова восторга сами сорвались с моих недостойных губ….

ВЛАДИСЛАВ: – Э-э-э-э! Зачем недостойных?… Вах! Ошень достойный губы, неси их сюда…. (пытается привстать и поцеловать ХЕЛЬГУ, но охает и падает обратно на диван)

ХЕЛЬГА: – Не отвлекайся, о, Повелитель, на низменные занятия, такие, как плотская любовь. Все это бренно – только наука вечна и истинна в своей ценности… Говори, господин. Ты закончил в сусеках под амбалами… ой, то есть, под амбарами….

ВЛАДИСЛАВ: – Ну, я и говорю: не очень-то у них устойчивое и стабильное материальное положение – не впервой старухе муку из углов выскребать на последний колобок, но и эти трудности не разрушили их брак. Вот тебе – второй аргумент, доказывающий наличие между этими двумя чего-то более высокого и крепкого, чем экономическая подоплека ведения совместного хозяйства. И третье: когда Колобок, неблагодарная сволочь, отвалил мир посмотреть, ведь в сказке ничего не сказано про бракоразводный процесс? Отвечаю: ни словечка! Значит, даже на краю, перед лицом разочарований и предательства близких, они стоят, уцепившись друг за друга! Любовь ли это, спросите вы? Отвечаю: несомненно!

ХЕЛЬГА: – Слушай, а может, Колобок – это аллегория позднего ребенка, оторвавшегося от отчего дома и сгинувшего под лавиной соблазнов бытия?

ВЛАДИСЛАВ: – Блудный сын?

ХЕЛЬГА: – Да, что-то вроде того…

ВЛАДИСЛАВ: – Ну, пусть так, но это ничего не меняет, в сущности. Ведь была любовь у деда с бабкой? Была?

ХЕЛЬГА: – Конечно, была. В основе всего сущего лежит любовь … и свобода.

ВЛАДИСЛАВ: – Э-э-э-эй! Женьщина-а-а-а-а! Какая еще свабода?!!Ты в своих книжках набралься вредный вольтерьяснкий зараза? Все книжки – в тандырный печь, на мангал! Шашлык-машлык будет на твоих книжках, женьщина-а-а-а-а….

ХЕЛЬГА: – Да, шашлык будет, но сначала вот, послушай. Это из Эриха Фромма, «Искусство любить»…

ВЛАДИСЛАВ: – «Искусство забить…»?

ХЕЛЬГА: – «Искусство забить» – это справочник столяра, а «Искусство любить» – это психологическая философия…

ВЛАДИСЛАВ: – Ну, хорошо, что не философическая психология… Давай, читай, я весь в огне!

ХЕЛЬГА: – Огонь у тебя, милый, – от растирания, а я – читаю. Слушай: «… уметь сосредоточиться – значит уметь быть наедине с самим собой – и именно без этого не может быть умения любить. Если я привязан к другому человеку лишь потому, что сам не могу твердо стоять на ногах, он или она может меня спасти, но наши отношения не будут отношениями любви. Как ни странно, но умение быть одному является условием способности любить».

ВЛАДИСЛАВ: – Б-р-р-р, ужас-то какой! Ведь ты меня сейчас спасаешь от радикулита, или как там это называется… И что, между нами не любовь?

ХЕЛЬГА: – Отношения «пациент-врач» очень часто перерастают, как многие думают, в любовь, но, как считал товарищ Фромм, это не есть любовь, а лишь один из видов зависимости, сформированный на фоне физического неблагополучия пациента, от которого его избавил могучий человек в белом халате и с фонендоскопом на груди…