Паранджа страха - Самия Шарифф Страница 25

Оказавшись дома, я взбежала по лестнице настолько быстро, насколько это позволяло мое состояние. Я услышала, как где-то в глубине дома плачет мой ребенок, и поняла, что он находится не в той комнате, где стояла его кроватка.

— Я здесь, сейчас я пожалею тебя, мой малыш! — И поднялась на верхний этаж.

Амир был на руках моей матери и… о ужас! Она пыталась дать ему свою грудь! До сих пор я храню в памяти эту картину в деталях — настолько я была шокирована.

Она хотела кормить его, как я! Она хотела занять мое место! Это было очевидно.

Мой приход ее нисколечко не обескуражил.

— Смотри, Амир, пришла Самия, — сказала она моему сыну.

— Иди к маме, мой любимый сынок, — позвала я, протянув руки к сыну, чтобы взять его себе.

— Нет, Самия! Не мама! — воскликнула она, вконец сбив меня с толку. — Ты еще слишком молода, чтобы заботиться и о ребенке, и о муже. Ты и о себе не можешь позаботиться. Амир будет несчастен с тобой.

— Отдай моего ребенка, мама! Он мой, его надо покормить. Позволь мне, я его мать. Я умру, но все сделаю для него. Вспомни, ты тоже была молода, но научилась нас воспитывать. Раз в жизни имей ко мне хоть каплю жалости! Ты же говорила, что теперь я стала матерью. Я понимаю, насколько это меня обязывает. Я не смогу жить без него. Он часть меня, как твои дети — часть тебя.

— Ты — худшая часть меня, — выпалила она со злобой. — Ты из той части, которой я до сих пор стыжусь, от которой всегда хотела избавиться, как от раковой опухоли. Знаю, ты будешь позорить меня до конца i-юих дней.

Твой муж, отец этого ребенка, решил отдать его мне.

Решение принято. Нам с ребенком больше нечего тебе сказать.

Мать не оставила мне даже права говорить. Меня разрывали на части противоречивые чувства: страх, отчаяние, бешенство и бессилие, а из моей груди сочилось молоко.

— Можно я покормлю его? Пожалуйста!

Взгляд матери был полон презрения.

— Он не голоден. Я кормила его из соски. А свою грудь даю, чтобы он успокоился.

— У меня болит грудь. Ребенку нужно материнское молоко!

— Твое молоко, твое молоко! Да что там может быть полезного в твоих сиськах? Ребенок может вырасти на коровьем молоке, и ты ему для этого совсем не нужна. Успокойся или обратись к врачу, если у тебя что-то болит. Этой ночью ребенок останется со мной. Пусть привыкает к моему запаху. Он будет расти со мной. Я позабочусь о нем. Он забудет о своей матери. Не беспокойся, я буду относиться к нему, как к прочим своим сыновьям и даже лучше. Чего еще тебе желать?

Мало того что мать бросила меня в беде, она заняла мое место рядом с моим сыном. А я ведь рассчитывала на то, что она сможет повлиять на мужа. Вдруг я поняла, что именно она решила отобрать Амира. Она купила его у моего мужа, а тот с радостью продал сына. Вместо того чтобы поддержать меня и научить правильно ухаживать за ребенком, как поступили бы на ее месте большинство женщин, моя мать решила отнять мое сокровище, мой смысл жизни. Одинокая и беспомощная перед матерью и мужем, я плакала над утратой, плакала от бессилия и отчаяния, осознавая, насколько сильно моя мать ненавидит меня. Спустившись вниз, я заплакала как дитя. Пришел муж, сел напротив и начал говорить, что это наилучшее решение для всех, в том числе для меня и для ребенка, попытался убедить в том, что если у меня родится еще один ребенок, я быстро забуду эту историю. Но сердце подсказывало мне, что один ребенок никогда не заменит другого.

— Очень важно, чтобы мать была довольна тобой!

Она полюбит тебя еще больше, если ты согласишься доверить ей своего сына.

Эти слова разрывали мою душу в клочья — он нашел самую чувствительную точку. Абдель знал, что я тщетно искала способы угодить матери, заставить ее полюбить меня. Он пытался манипулировать мною, а была слишком молода и не понимала этого. Он ставил передо мной дилемму, в которой оба выхода меня не устраивали: либо я отказываюсь от сына, чтобы сделать приятное матери; либо оставляю его себе, но в этом случае я испорчу с ней отношения навсегда. Я оказалась в ловушке, из которой, учитывая мой возраст и воспитание, я не могла найти выхода.

— Все, дискуссия окончена. Эта чертова история начинает мне надоедать. Чувствую, что мое терпение скоро лопнет. Я бы хотел отдохнуть сегодня вечером и не слышать плача и причитаний, — сказал он, беря меня за руку.

Прикосновение человека, способного продать собственного сына, было мне омерзительно. Чувствуя необходимость побыть одной, я ушла в другую комнату.

Как я могла продолжать спокойно жить без своего малыша, которого произвела на свет? Ради него я пережила трудные месяцы беременности, с нетерпением ожидая его рождения. Теперь я жалела, что родила его. Жалела, что он уже не внутри меня: в тепле и безопасности. У меня не было сил сдерживать рыдания. Не было сил и смелости, чтобы пойти наперекор семье. Я чувствовала себя слабой и беспомощной против них, особенно теперь, когда мой муж- перешел на их сторону. Бой предстоял жестокий и бескомпромиссный; я не уверена, что вышла бы из него невредимой. Я теряла своего ребенка, теряла любовь, теряла единственный смысл жизни. У меня не оставалось ни единого шанса жить со своим ребенком, видеть, как он растет, как делает успехи. Все было против того, чтобы я жила нормальной жизнью, как другие женщины. Я стала женщиной, у которой вырезали часть сердца. Я стала просто Самией для своего сына, а она, моя мать, стала его матерью. Жизнь так несправедлива, но у меня были связаны руки; Какой это был кошмар!

Часть ночи я провела в гостиной, сцеживая молоко при помощи специального устройства. Это было очень непросто. Мать не поддавалась на мои уговоры разрешить мне покормить Амира. Потом пришел муж и потребовал вернуться в спальню, потому что ему стало скучно. Я не могла понять его поведения. Как можно быть таким бессердечным, слыша плач своего ребенка?

Я отказалась, поскольку не желала делить с ним что бы то ни было, и он ударил меня, обозвав сучкой и матерью ублюдка. После его слов мне захотелось выброситься из окна.

Сегодня я часто задаю себе вопрос, как я могла вынести столько страданий и не сойти с ума?

Муж, изрыгая проклятия и ругательства в мой адрес, пошел прочь. Амир снова заплакал, и я решила подняться и еще раз поговорить с матерью.

— Что тебе надо, Самия? Все уже было сказано вчера вечером. Иди спать.

— Я хочу накормить его в последний раз перед отъездом. У меня ужасно болит грудь.

В моих словах мать услышала нотки смирения и кивнула.

— Так и быть, корми. Пользуйся случаем этой ночью.

Завтра пойдешь к врачу, пусть он сделает так, чтобы молоко не прибывало.

Как только Амир оказался у меня на руках, он успокоился и стал искать грудь. Казалось, он понимал, что происходит, и сжимал грудь своими маленькими пальчиками, словно не хотел расставаться. Наевшись, малыш уснул как ангелочек.