Арабская жена - Таня Валько Страница 25

— Приветствую развлекающихся. — Я становлюсь в дверях, презрительно поджав губы.

Общество замерло. Я скольжу по нему недоброжелательным взглядом. Вот, разумеется, Метек, вот Али со своей женой Виолеттой, вот случайно встреченный нами Махди с какой-то юной блондинкой… А вот и мой муж, исполняющий обязанности хозяина.

— А ты что здесь делаешь? — Ахмед первый преодолевает растерянность. — Конечно же, ты оставила ребенка, чтобы шляться по ночам, — заявляет он, переходя в наступление.

— Ты, оказывается, помнишь, что у нас есть ребенок? Когда ты в последний раз обращал внимание на дочку?

— Заткнись, женщина, и марш домой! — повышает голос Ахмед. — Марш, марш, и вприпрыжку!

Я слышу тихое женское хихиканье. Размалеванная вульгарная красотка выходит из маленькой кухни и обнимает моего мужа за талию. Я не верю собственным глазам, пульс барабанит где-то в голове, а горло перехватывает от отчаянной обиды. Променял меня на такую потаскуху!

— А ты, дорогой, не хочешь ли вернуться и пожить в нашем доме хоть немного? Или ты уже и адреса не помнишь? — не сдаюсь я, хоть и чувствую себя полной дурой, да еще на глазах у всех этих чужих людей.

Ахмед крепко хватает меня за плечо и вытаскивает на середину комнаты. Я ощущаю, с какой страшной силой он сдавливает мне руку, и на глаза наворачиваются слезы.

— Может, ты и бить меня начнешь?! — У меня начинает дрожать голос.

— Если придется. — Стоя напротив, он с ненавистью смотрит мне в глаза. — Не смей позорить меня перед друзьями, шлюха. — Он резко толкает меня к двери.

— Ты сам себя позоришь, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, с трудом сдерживая слезы, — если бы ты знал, как…

— Если бы ты не таскалась со своими дружками, то и я сидел бы дома.

— Черт побери, что ты мелешь?!

— Знаешь, я вообще не хочу с тобой разговаривать. Вон отсюда! Возвращайся к своим познаньским любовничкам. — Вытолкнув меня за дверь, он запирает ее на ключ.

Это какая-то безвыходная ситуация, ловушка, тупик. Слезы, которые я уже не сдерживаю, ручьями бегут по моим щекам. Должно быть, у меня размазалась косметика, прохожие смотрят на меня, но мне все равно. Я так несчастна! Стою посреди улицы и плачу, точно маленький ребенок.

Проходит несколько минут, я поднимаю глаза и словно сквозь туман вижу открытый магазин. Плевать мне на все! Раз ему все можно, то и мне тоже. Вхожу, покупаю вино, пиво и две пачки сигарет. Может, хоть это утешит меня, потому как совместного будущего с Ахмедом я уже не вижу.

Захожу домой, почти выталкиваю маму за дверь и ложусь в вальяжной позе на диван в гостиной. Музыка играет на максимальной громкости, я в ускоренном темпе опорожняю все бутылки и выкуриваю целую пачку никотиновой дряни. Погасив в переполненной пепельнице последнюю сигарету, я вдруг ощущаю, что содержимое желудка просится наверх. В последний момент я добегаю до туалета и, стукнув сиденьем унитаза, с рыком выдаю обратно все то, что в себя влила. А потом еще долго сижу в ванной на ледяном полу, заливаясь слезами.

Нет, не должна я уподобляться ему — что же тогда станет с нашим ребенком, с нашей жизнью? Топить горе в спиртном — глупо, только что я убедилась в этом на собственной шкуре. В конце концов я ложусь в холодную постель и забываюсь беспробудным сном.

Внезапно что-то будит меня… Господи, я не могу дышать! Будто клещи стискивают мою шею. В ужасе открыв глаза, я вижу над собой очертания головы Ахмеда и его блестящие холодные, словно сталь, глаза. Я начинаю хрипеть, одновременно лягаясь, колотя его вслепую кулаками и извиваясь, будто угорь. Но как же сильно, убийственно сильно сдавливает он мою шею! Последний проблеск сознания подсказывает решение: я просовываю ногу между нашими телами и изо всей силы отталкиваю его. Это подействовало, он немного расслабил пальцы. Это для меня единственный шанс, и я уже обеими ногами что есть мочи лягаю его, понимая, что спасаю свою жизнь. Ахмед падает спиной на стоящий поблизости комод и стонет от боли. Я с трудом восстанавливаю дыхание, слышу свист, вырывающийся из собственного горла, и понемногу прихожу в себя. Вскакиваю на ноги, бросаюсь к кроватке Марыси, хватаю ребенка на руки и без оглядки, в чем была выбегаю из квартиры.

— Доротка, я не защищаю его, но все-таки он твой муж, такого уж ты себе выбрала, — осторожно убеждает меня мама.

— Неужели ты думаешь, что я вышла бы за него, знай я тогда о нем то, что знаю сейчас? — огорченно отвечаю я.

— Ну что ж, не всегда нам живется легко и приятно. Но такова взрослая жизнь. Иногда нужно идти на компромисс.

— То есть позволить себя убить? — не выдерживаю я и сердито гляжу на нее. — К чему ты меня склоняешь? Хочешь от меня избавиться?

— Ты ведь знаешь, что можешь жить и у меня. Но твое место — рядом с мужем. Дай ему шанс.

— Шанс на что? На что, скажи мне? — Я начинаю ходить из угла в угол, и Марыся беспокойно наблюдает за моими передвижениями. После недавнего происшествия она стала нервной и плаксивой.

— Доротка, он говорил со мной. Сказал, что и сам не знает, что на него нашло…

— Да мне это до задницы! — перебиваю ее я. — На него, значит, нашло затмение! Но ведь я за это могла поплатиться жизнью! Нет, его ничто не оправдывает.

— Верно, не оправдывает, но с того дня он не пил ни капли спиртного. Более того, он говорит, что теперь окончательно понял, почему его религия запрещает эту отраву.

— Значит, ты ведешь с ним долгие беседы? И, разумеется, за моей спиной! Премного тебе благодарна, — укоризненно говорю я.

— Каждый день утром, выходя в магазин, я вижу его у нашего подъезда. Он умоляет меня помочь, просит поговорить с ним. Я же хочу только добра и тебе, и Марысе. Я ведь вижу, как ты без него несчастна.

— Я? Без него?! Да я из дому не выхожу из страха, что этот сукин сын кокнет меня в темном переулке!

— Ну, не сходи с ума, — говорит мать, но на лице ее я читаю сомнение.

— Вот я и сижу здесь, словно мышка, — продолжаю я. — Даже учебу бросила. Может, именно этого он и хотел — чтобы я была необразованной домохозяйкой, дурой беспросветной. Он себе навыдумывал, будто у меня в Познани какие-то любовники, а у нас в группе всего-то двое парней было, да и те, кажется, гомики.

— Вот-вот, это все из-за ревности, — поддакивает мать. — Он болезненно ревнив. Сколько я на свете живу, а таких еще не встречала.

— Ну, если он всякий раз будет ревновать меня к каким-то поклонникам, существующим только в его воображении, то я никогда не буду в безопасности. И брак наш от этого крепче не станет. Как же с таким человеком жить?

— Тяжело, но попытаться стоит. Дай ему еще один шанс. Если он его профукает, то я больше никогда, никогда не стану тебя уговаривать вернуться к нему. Даже наоборот, я тогда тебе и с разводом помогу. В этом-то у меня опыт есть, — горько усмехается она.