Сорняк - Джузеппе Грассонелли Страница 25

Выждав еще некоторое время, я решил вернуться в Гамбург, пообещав себе вести жизнь скромную, уединенную, неброскую. Жить, как раньше, было нельзя: вокруг слишком много соотечественников, слишком много ушей и глаз.

Из газеты “Корьере делла сера”, единственного итальянского издания в Германии, и из разговоров соотечественников я узнавал страшные сицилийские новости. В Санта-Лучия-дель-Мела, например, началась настоящая война между кланом Паторе и “Коза Нострой”. Не проходило и дня без убийства: уже насчитывалось множество жертв, а война, казалось, разгоралась все с большей ожесточенностью.

Подсознательно я был на стороне Паторе, даже не зная их лично: враг моего врага – друг мне.

В любом случае, я решил копить сведения и подписался на две сицилийские газеты. Я начал изучать, что происходит в Санта-Лучия-дель-Мела.

Вскоре я понял, что там творятся нелепые вещи: многие из убитых причислены следователями к “Коза Ностре”.

“Что же там творится?” – недоумевал я.

Еще несколько месяцев спустя я узнал, что мафиозные войны развязаны в деревнях провинций Агридженто и Нисса [12], хотя и не столь масштабные, как в Санта-Лучия-дель-Мела. Похоже, мафия уничтожала сама себя, остров очищался. Эта мысль воодушевила меня: неужели настали времена революции против мафиозных авторитетов?

“Мужайся, – сказал я себе. – Неясно, какой оборот примет дело. Нужно получше разобраться во всей этой истории”.

В Гамбурге, выжидая подходящего момента для мести, я познакомился с Томмазо. Он родился и вырос в Германии, но его семья была родом из Тосканы. Томмазо держал крупный ресторан с четырьмя шеф-поварами и десятком официантов, и всем заправлял он сам.

В ресторане был зал, предназначенный для игры в кости. Я ужинал там каждый вечер и нарочно проиграл пару тысяч марок в кости. И распустил слух, что потерял в игре в десять раз больше: я расставлял сети и ждал добычи. Я не торопился.

Как-то раз в час обеда я зашел в ресторан за видеокассетой на итальянском языке, которую мне хотел дать для просмотра один из официантов, Валентино.

Томмазо сидел за покерным столом. Он выигрывал и был в хорошем настроении. Мне предложили присоединиться к игре. Как я узнал позднее, ходил слух, будто я избалованный и развязный сынок крупного промышленника.

Черт возьми, наконец настал момент, которого я так давно ждал, но я сразу смекнул, насколько сложно действовать без должной подготовки. У всех присутствующих имелись семьи, и они собирались по домам. Однако все игроки должны были вернуться следующим вечером. Времени оставалось в обрез. Я вытряхнул из карманов десять тысяч марок – нарочито небрежно, словно это была какая-то мелочь. Окружающие стали многозначительно переглядываться, бросая алчные взгляды на мои деньги.

Мы поиграли пару часов, условившись возобновить игру в другой раз. Вдруг я заметил, что Томмазо подмигнул одному из своих подчиненных.

“Подмигивай, подмигивай”, – подумал я. Я был так уверен в себе, что даже не испугался его дерзости.

Крючок был заброшен. Остальное – вопрос времени. И как-то вечером я появился в игорном зале ближе к полуночи, притворившись полупьяным.

С какой вежливостью и предупредительностью все присутствующие приняли двадцатилетнего молокососа, да еще еле стоявшего на ногах. Шакалы! Игра началась.

Менее чем за час я выиграл у Томмазо сорок тысяч марок. Он нервничал, не верил своим глазам и досадовал. Он готов был даже поднять на меня руку.

– Только попробуй тронуть меня, – сказал я ему. – Иначе это станет последним движением в твоей жизни.

Некоторые из игроков постарались замять конфликт.

– До этого вечера всегда проигрывал я, – закричал я.

Остальные согласились.

Потом я добавил, что на сегодня хватит. Томмазо едва не на коленях умолял меня не уходить. Я продолжал твердить “нет”: рыбка попалась на крючок, оставалось вытащить ее на берег.

После долгих просьб я пообещал Томмазо сыграть еще в другой раз и только в присутствии тех же игроков.

На следующий день я пришел с одним из них на обед. Он рассказал мне о Томазо и его семье. Томмазо был богачом, владельцем не только ресторана, но и многочисленных кафе-мороженых. Мой собеседник попытался намекнуть мне, что я мошенник. С негодованием и гримасой отвращения на лице я ответил, что ему не следует позволять себе подобных намеков.

– Извини, я пошутил, – ретировался он.

– Я честный человек, – заявил я.

Я не сомневался: Томмазо подослал этого типа, чтобы прощупать меня. Или сам этот тип хотел сделаться моим сообщником и урвать часть добычи. Однако я счел бессмысленным разбираться во всем этом.

Несколько вечеров спустя мы снова сыграли. Я почувствовал, что за мной наблюдает десяток пар глаз, пока я беру карты в руки. Но это было мне безразлично: рыба уже клюнула. Томмазо в любом случае стал бы искать меня, чтобы отыграться. В тот вечер я привел его в полное отчаяние своими отработанными ходами. Я решил не испытывать судьбу и играл наверняка.

И был вознагражден за терпение. Несколькими неделями позже я наткнулся на Томмазо в другом ресторане и выудил у него шестьдесят тысяч марок, не считая часов “Картье”. Джино, владелец заведения, который получал процент от каждого заказа из меню, постоянно одалживал деньги Томмазо, уступая просьбам последнего. Джино не без удовольствия наблюдал за его проигрышами, пока наконец не отказал своему приятелю в деньгах, видя, что тот проиграл круглую сумму. После этого отказа Томмазо отошел в угол зала и долго сидел молча. Его лицо было белым, точно полотно, и я испугался, как бы его не хватил инфаркт.

Но я не мог нянчиться с Томмазо, нужно было постоянно держать ухо востро. Необходимо выйти из ресторана целым и невредимым, со своим выигрышем. Немедленно. Пока Томмазо не очнулся и не сообразил, сколько денег потерял.

Я снова оказался при деньгах. Я не мог в это поверить. На немецких адвокатов и другие расходы я спустил почти сто тысяч марок, а теперь мне удалось восстановить капитал. Редкостная удача. Я даже представить себе не мог, что такое возможно. И вместе с тем не знал, как выжил бы без этой суммы. Происшедшее было, скорее, везением.

Вскоре меня стали разыскивать братья Томмазо, чтобы “поговорить”. Я не стал уклоняться от встречи. Они пригрозили, что если я снова попытаюсь сыграть с их братом, они заявят на меня в полицию.

– Понятно. Однако пока проигрывал я, Томмазо не жаловался? Я всего лишь отыграл у вашего брата деньги, которых лишился в прежних партиях. Поверьте, он ничего не потерял. Ну, может быть, я выиграл у него стоимость часов, только и всего.

Я, конечно, врал, но нужно было успокоить их.