Кремлевский опекун - Александр Смоленский Страница 26

Единственно, что удалось выудить чиновнику Инюрколлегии, – это нечаянное упоминание Марка Розинского о неких фамильных ценностях графа, которые действительно существовали и хранились в нескольких лондонских банках. Ни стоимость, ни их описание адвокату были неизвестны, поскольку сам их перечень находился в приложении к завещанию, хранившемуся за семью печатями где-то в Канаде еще с той поры, когда Розинский не был поверенным графа.

Полковник заикнулся было о раритетах, но и об этом Розинский мало что знал. Кстати, по условиям предварительного завещания сам адвокат узнаёт обо всем лишь после смерти графа. А вот Инюрколлегия об этом не узнает никогда, так как в самом завещании о них упомянуто лишь в денежном эквиваленте. Так что как ни крути, сначала граф должен был отойти в мир иной, а потом адвокату поручалось разыскать наследников.

Не беда, решил Нирванов, есть другие уловки, чтобы привлечь Розинского. Тем более что он оказался слаб по части прекрасного пола. И молоденькой сотруднице коллегии с экзотическим именем Камилла удалось завязать с ним интимные отношения. Но при этом торопить события Нирванов ей строго-настрого запретил. Ему было достаточно того, что адвокат возжелал чаще бывать в России не только ради поиска наследников...

Уже год как нет в органах Островцова – его отправили на заслуженный отдых, а на самом деле «под крышу» какого-то крупного банка, а в папке «Канадское наследство» главного как не было, так и нет. Наследников-то нет.

Новое руководство полковника особого интереса к наследству Орловых все эти годы не проявляло. Ему, судя по всему, было не до этого. Зато бывший шеф продолжал иногда названивать, интересоваться. И каждый раз, отвечая на звонок, Нирванов по привычке подтягивался. Порой у него создавалось твердое ощущение, что Островцов, несмотря на уход от дел, по-прежнему курирует операцию. Так это или не так, он не знал, но отставному начальнику всегда отвечал бодро: новостей по делу о наследниках нет.

И это было правдой. Пока из ГРУ не пришла злополучная информация о смерти графа Орлова. И еще вот это: «Орел улетел, орлята не появились», – прочитал Нирванов шифрограмму, доставленную из ГРУ в том же пакете, и снова усмехнулся. Вечно они там мудрят, натягивают вес: ведь сообщение о смерти графа опубликовано в прессе. ГРУ не сочло необходимым пересылать расшифровку, а сам Глеб Валентинович прочитал ее буквально: «Граф умер, наследников как не было, так и нет».

Что и говорить, удружил граф. Надо же было скончаться так не вовремя! Придется идти на доклад, недовольно подумал Нирванов.

– С чем пожаловали? – любезно встретил его новый начальник главка Градов. – Судя по кислому выражению вашего лица, ни с чем хорошим.

Виктор Викторович Градов имел смутное представление о том, чем занимался департамент Нирванова. Следить за поведением соотечественников за рубежом? Ну и отлично! Что может быть безобиднее? Но по мере того как Нирванов излагал тему, с которой явился, лицо генерала все более и более мрачнело.

– Да, негусто, – произнес он наконец. – И неужели за все это время не удалось отыскать наследников? Если они вообще имеются в реальности.

– Искали. Не раз нашим экспертам, людям из Инюрколлегии, казалось, что вот они, орловские наследники, ан нет...

– Ладно. Допустим, наследников не акцептовали. Но ведь оперативные мероприятия были?

– Были, само собой, – оживился полковник, но тут же потух. – Я не считал их каким-то серьезным достижением. Это как на кухне. Кому важно, из чего варили борщ? Главное, чтобы он был вкусным. А у нас ни два ни полтора. Никак...

– Хватит заниматься самокритикой, – оборвал начальник. – Выкладывайте. У меня создается впечатление, что вы или вообще забросили это дело, или сами забыли, какие проводили мероприятия.

– Пожалуй, был только один серьезный результат, – решился наконец Нирванов. – Могу доложить, что в процессе поисков реальных наследников наши люди одновременно уничтожали все следы этих самых наследников.

– Это еще как? Зачем? – искренне удивился Градов. – Находили следы, говорите, и сами же их уничтожали. Не пойму.

– Так для своих нужд мы все сохранили, Виктор Викторович. А вот для других затирали. Так еще распорядился ваш предшественник. Его указание было таким: ни в коем случае не позволить людям графа первым найти наследников. Да и самим не торопиться.

– Странно. Как вы думаете, что за этим стоит? Ведь наша задача как раз и была в том, чтобы вернуть наследство на Родину.

– Не могу знать. Я лишь точно приказывал оперативникам выполнять его указание.

– Не торопиться? Странно. Тем более сейчас, когда этот русско-канадский граф приказал долго жить. Не удивлюсь, если завтра завизжат в МИДе, Министерстве обороны. А если в правительстве? Или в Президентской Администрации?

Нирванову бросилось в глаза, что шеф разволновался.

– Сейчас другие времена, чем несколько лет назад, – как бы что-то объясняя самому себе, заметил генерал. – Велели не торопиться? Пока этот «канадский Орел» был жив, возможно, это было и мудро. А сейчас? Упустите наследство – придется распрощаться с погонами. Продолжайте поиск, предъявляйте потенциальных наследников – пусть Розинский и иже с ним отбраковывают. Не мне вас учить. Учтите при этом правовую сторону вопроса, сейчас на это обращают внимание... А я тем временем разыщу Островцова. Говорят, он сейчас большая шишка в каком-то банке.

Утром Димку опять повезли в Дом культуры. Не на концерт – на суд.

Он уже несколько оправился от побоев, по крайней мере мог передвигаться не только по стеночке.

Вновь глядя через оскорбительные прутья решетки на присяжных, Димка с удивлением увидел в первом ряду того, кто избивал его в камере. На всякий случай Сироткин осторожно пошевелил руками, ногами, как бы проверяя каждый миллиметр своего больного тела, – не приснилось ли ему? – и вновь уставился подслеповатыми, а нынче ко всему еще затекшими от ночных побоев глазами на своего врага. Это он пытался насиловать Настю тогда у озера. Как просмотрел его, когда выбирали присяжных?! Пятничный «молотобоец» преспокойно сидел среди присяжных как ни в чем не бывало, нагло глядя в разбитое Димкино лицо.

Сироткин отлично знал, какое у него сейчас лицо.

Еще рано утром, когда начальник райотдела милиции майор Кожанков, будто чувствуя, что во вверенном ему учреждении выходные дни прошли далеко не славно, явился проверить состояние единственного обитателя камеры предварительного заключения, то не поверил своим глазам. Тот ли «квартирант» – настолько синяки и ссадины изменили лицо Сироткина.

– Вашу мать! Я вас всех сейчас изуродую, так что мама не узнает! – топал ногами начальник на только что сменившегося нового дежурного. – Этого еще не хватало! Как его показать на суде в таком виде? Кто посмел?

– Не могу знать, товарищ майор. Когда я заступил, он уже таким был.

– Кто тебя так, Сироткин? – почти умоляюще спросил Димку майор.