Поход на Кремль - Алексей Слаповский Страница 26

– Хорошо, – сказал Доктор Веб. – Потом будем заниматься арифметикой, а сейчас – что?

Дайвер Пустыни и здесь продемонстрировал свой ум: он понимал, что нужен конкретный ответчик, и пригласил на заседание Петра Глебовича Жеблова, командующего силами быстрого внутреннего реагирования. Также дожидались в особой комнате Шелкунов и Челобеев, временно покинувший место событий. Сейчас Дайвер мигнул Жеблову, тот грузно стал, показывая этим, что готов отвечать.

– Что будем делать, Петр Глебович? – спросил Доктор Веб.

– Признаю, – сказал Жеблов.

– Что признаете?

– За всем не углядишь.

– Вы знаете, что на улицах творится?

– Конечно.

– И что?

– Полагаю, воры должны сидеть в тюрьме.

– Какие воры? – поморщился Доктор Веб.

– Разные. В том числе те, которые призывают.

– Надо еще сначала доказать, что они воры, – с демократической улыбкой заметил Алишер.

– Посадим, а потом докажем. Легко! – заверил Жеблов.

– Свободны, – махнул на него рукой Доктор Веб, не скрывая разочарования.

Жеблов вышел.

Позваны были Челобеев с Шелкуновым.

– Какая-то странная информация у меня тут, – сказал Доктор Веб. – Кто-то кого-то задавил, в каком-то ресторане посиделки, пацана убили, еще одного покойника по улицам таскают, с севера тоже народ выдвинулся, это как понимать?

По поводу аварии у Шелкунова был готов ответ:

– Мой сын от первого брака сбил случайно пьяного, тот был жив, а помер уже потом в больнице, ведется следствие, а сына я наказал и отослал учиться.

Челобеев подхватил:

– А пацан к делу отношения вообще никакого не имеет, это просто местные менты схватили и неосторожно поступили.

– Зря Жеблова отпустили, – спохватился Гонщик.

– Без него разберемся, – отрезал Доктор Веб. – Какие будут предложения?

Собравшиеся начали выступать. Все было наглядно: перед ними стояли два виновника, и от того, чья вина окажется больше, зависит дальнейший расклад. Настоящая суть ведь была не в том, чтобы действительно принять какие-то меры (что, впрочем, не исключалось), сколько в тайной борьбе двух группировок. С одной стороны была группировка Баскетболиста, Зятя, Гонщика, Джокера, Реваншиста, Коварства И Любви, Сапог Всмятку, которые были люди Дайвера Пустыни, а Челобеев был, в свою очередь, их ставленник. С другой стояли Заречный Англоман, Волга Впадает В Каспийское Море, Тень Тени, Унуноктий, Противник Бабы-Яги – люди Доктора Веба, а Шелкунов был их человек.

Поэтому все, что говорилось, у одних сводилось к тому, что виноват Челобеев, а у других – что виноват Шелкунов.

Те стояли ни живы ни мертвы, только сейчас догадавшись, в какой игре они участвуют, какую роль играют. Есть у татар и башкир такой вид развлечения во время сабантуя: садятся два человека на бревно с мешками и лупят друг друга. Вот они, Челобеев и Шелкунов, это мешки и есть.

Собравшиеся, полемизируя, разошлись, разрумянились, видно было, что это для них хоть и борьба, но на уровне спарринга, пока без очков.

Доктор Веб решил это прекратить. Он знал, что на сегодняшний день лучше для всех объявить ничью. И объявил:

– Генерал Челобеев, отправляйтесь туда, где были. Вы, Илья Владимирович, будьте готовы вступить в контакт с людьми, которые считают вас виновными.

– Я ни сном ни духом!

– Но считают же?

– Это их дело!

– Теперь и ваше. Все, вопрос решен.

– Там они какого-то еще заложника взяли, – брякнул Сапоги Всмятку.

Все сделали вид, что не слышали. Во-первых, сказано же: вопрос решен. Во-вторых, слов Сапог Всмятку никто никогда всерьез не воспринимал, хотя никто не мог и отрицать его серьезного участия в политической жизни, особенно в моменты выборов и голосований.

Челобеев с Шелкуновым отправились на одной машине в сторону Ленинского проспекта. По пути обсудили положение и сделали вывод, что отвечать должен истинный виновник. За считаные минуты они, позвонив помощникам, выяснили, кто конкретно виноват, и приказали доставить к месту конфликта лейтенанта Толоконько и сержанта Чихварева.

Чихварев, благоразумно отключив мобильный телефон и выдернув из розетки домашний, мирно спал. Родители ушли на работу, младшая сестренка – в школу, почему не поспать? Поспать Чихварев, сколько себя помнит, очень любит, до того любит, что ему даже во сне иногда снится, что он спит, – и он завидует, спящий, себе, спящему.

А Сережа Толоконько отводил в детский сад сына. Пути в садик было два: слева, через пустырь, поросший бурьяном, по натоптанной тропинке, и справа, по асфальтовой дорожке. По расстоянию одинаково, но Толоконько, естественно, предпочитал дорожку, а Митя всегда тянул к пустырю. Толоконько не понимал этого и, чтобы приучить к порядку и чистоте, водил по дорожке. Но сегодня Митя тянул очень уж настойчиво и говорил:

– Пойдем, покажу!

– Чего ты покажешь?

– Пойдем!

Ладно, пошли.

Митя что-то искал глазами, увидел, побежал. Встал, глядя в землю.

– Вот!

Толоконько подошел – в кустах лежал дохлый голубь.

– Ну и что? – спросил он. – Ты что, мертвых голубей не видел?

– Нет. А почему?

В самом деле, подумал Толоконько, сын ведь только начал жить на свете. Он и живых-то голубей увидел недавно. Надо же, замечает, вопросы задает. Растет! – умилился Толоконько. И ответил:

– Ну, может, он от голода. Хотя вряд ли, лето. Наверно, болел, болел и умер.

– Зачем? Он летать не будет больше?

Митя, конечно, выговаривал слова не так, а еще плоховато, в частности – «босе», а не «больше». Отец время от времени поправлял.

– Больше, – сказал он. – Больше, повтори.

– Больсе.

– Уже лучше. Нет, он летать не будет. А другие летают, смотри, – показал Толоконько на голубей, которые действительно летали возле кирпичной трансформаторной будки или сидели на ее краю.

– Итают, итают! – обрадовался Митя и захлопал в ладоши.

Смерть голубя для него тут же перестала существовать.

Отец и сын пошли дальше.

Вот ведь как, подумал Толоконько. Ты уже привыкаешь ко всему, а для ребенка все – новое, неизвестное. Ты видишь, например, – вон, лежит пластиковая большая бутыль с ручкой. Ну бутыль и бутыль, мало ли ты видел таких бутылей. А Митя, возможно, такую большую видит впервые и удивляется.

– Смотри, Митька, какая большая бутылка! – показал Толоконько.