Четвертый тоннель - Игорь Андреев Страница 26

— Я только сейчас пришла в себя от того разговора! Я тебе так благодарна! Я так много поняла о себе и о нас!

В конце разговора она спросила:

— Скажи, мы с тобой всегда будем друзьями, да?

— Еб твою мать, милая! Ну как можно быть такой дурочкой, чтобы задавать такие вопросы! Конечно, мы всегда будем близкими друзьями! Мы уже давно больше, чем друзья, чем супруги и любовники. Я же тебя люблю! Аты… меня любишь?

Мне, неуверенному в себе мужчине, было нужно, чтобы я был для кого-то дорог. Конечно, я хотел услышать «да».

Она ответила:

— Я хочу перестать любить тебя.

— За что же ты хочешь меня разлюбить?

— Зато, что ты не обнимаешь меня, когда мы не вместе…

Еще через месяц, в июле, мы вместе отдыхали в санатории на лесном озере, и я рассказывал ей о себе то, что никогда раньше не говорил. Такое доверительное общение стало возможным после того разговора за бокалом японского пива и последовавшим за ним болезненным расставанием.

Она спросила, почему я тогда сказал ей все. Ведь мог бы не говорить.

— Мы живем в разных городах. Трахай кого угодно, мне-то зачем об этом говорить?

— Ты для меня не жена и не любовница. Ты намного ближе. Я не мог тебе врать. Я бы чувствовал, что предаю тебя, а значит и себя.

Она сказала, что понимает. Что ей было тяжело. Что благодарна за все, что между нами было.

— Столько проведенных вместе лет. Столько открытий. Столько пережитого вместе. Такой секс. Спасибо милый, за то, что ты такой. У тебя будет много женщин, и они будут тебя любить.

— С другими женщинами я другой, Настя. Я с ними не могу быть таким, как с тобой. Я их не чувствую как тебя, и боюсь облажаться.

Напившись коньяка, мы говорили о женщинах для меня и мужчинах для нее. Я рассказывал ей про свои трудности. Она слушала, постоянно удивляясь тому, что я говорил.

— Игорь, я не верю, что ты такое говоришь. Это ты, в которого, насколько я помню за все эти годы, что мы знакомы, столько баб влюблялось, это мне говоришь ты?!

— Дорогая, у меня все трудности находятся внутри головы. Называются — комплексы и неуверенность.

— Какая на хуй неуверенность?! Ты что такое несешь?

Я стал что-то объяснять. Она часто перебивала репликами типа «да это же глупости!» или «тут нечего бояться!». Потом сказала:

— Знаешь, что самое важное с женщинами? Настойчивость. Добивайся. Пусть она говорит «нет». Пусть она фыркает и делает надменную рожу. Знаешь, что в ней при этом происходит? Ей приятно. Приставание мужика раздражает, если он неприятен. А если приятен, если классный, как ты, тогда приставание, повышенное внимание — очень приятно. Льстит самолюбию. Это приятная игра. Приятно играть в неприступность. Чувствовать себя важной дамочкой, которой добиваются. Помнишь, ты мне рассказывал про баб в институте. Как ты вокруг нее прыгаешь, а она в ответ делает холодное выражение на лице, а потом, когда перестаешь и уходишь, сама начинает за тобой бегать. Так у нас всегда. Мы делаем каменную морду, а сами внутри переживаем, только бы ты не перестал быть настойчивым…

Вечером в последний день, накануне моего поезда в Москву она сказала:

— Давай договоримся, что останемся близкими друзьями. Будем не менее близки, чем прежде. Хотя секс скоро уйдет из наших отношений.

Ее слова подействовали на меня неожиданно. Я тут же, на катамаране в середине озера, сорвал с нее трусы. В первые секунды она еще кричала:

— Игорь, вон с той лодки нас могут заметить!

Катамаран был маленький, сильно раскачивался, но мы крепко держались…

В поезде я все время думал о ней. Думал, какая восхитительная женщина. Даже отпускать умеет. Хотя и нагрузила меня чувством вины, не смогла не наказать. Думал, что даже когда секс уйдет из наших отношений, такой близкий человек у меня останется. Или, как минимум, пережитый с ней опыт.

Мы были вместе много лет. Я был замкнут на ней. Иногда трахал какую-нибудь еще, но только при случае, не более чем для разнообразия, и всегда тут же возвращался к ней, потому что все сравнения всегда были в ее пользу. Вместе с тем ее постоянное присутствие в моей жизни отняло у меня мотив для поиска и изучения женщин. А ведь женщины, по какой-то непонятной мне самому причине, всегда занимали в моей жизни особое место.

Она была исключительной, и это делало меня счастливыми и одновременно создавало проблему. Позднее, намного позднее я буду сравнивать ее с другими женщинами и пойму, чем она все-таки отличалась от них. Все женщины до и после нее, с которыми я имел дело к моменту написания этих строчек, глядя в меня, меня не видели. Только себя. Всегда хотели, чтобы я решал их проблемы. Они хотели мужа или любовника себе. Зятя своей мамочке. Отца своим детям. Хотели материального благополучия. Гарантий на будущее (самое абсурдное, что можно желать в этом мире). Не остаться одной. Заниматься сексом. Чтобы был кто-то любящий. Чтобы было кого показать подругам. Одна дамочка даже хотела, чтобы рядом был кто-то способный ее контролировать, потому что она сама не может, у нее такой психотип — ей надо устроить истерику, получить по морде (да, именно так), после чего успокоиться, расслабиться и стать шелковой, ведь рядом есть кто-то сильный и жестокий, а значит все хорошо.

Так или иначе, они все хотели, чтобы я что-то им давал, делал их жизнь комфортнее. В той степени, в какой наши интересы совпадали, мы сближались и задерживались вместе. Ненадолго. Все во мне, что находилось за пределами того, что могло бы служить их интересам, им не нравилось или не интересовало. Любовь — это безусловное принятие, желание делиться и отдавать. А они хотели только брать, да еще указывали мне на то, что я недостаточно хорош для решения каких-то их проблем. Иногда я старался быть «хорошим», превозмогая раздражение. Чаще просто уходил. Мне было неприятно чувствовать себя функцией от чужих потребностей. В любом случае, отношения не были близкими. Их любовь ко мне состояла из концентрированного эгоизма. Разумеется, я вел себя так же.

Совсем по-другому было с моей любимой. Она интересовалась тем, что происходит внутри меня. Чего я хочу. О чем мечтаю. Что у меня получается и чего избегаю. Когда я достигал успехов, она восхищалась мной больше, чем родители, друзья, коллеги и остальные люди, присутствующие в моей жизни, все вместе взятые. В моменты неудач она в меня продолжала верить, даже если я сам в себя верить отказывался. Она меня любила просто так. Ничего не требуя взамен. Она почти не пыталась мной манипулировать. Принимала таким, какой есть. Поэтому мне никогда не приходило в голову чего-то от нее хотеть. Зато всегда хотелось что-то ей дать, чем-то порадовать. Я с удовольствием тратил на нее свои деньги, время, энергию. Мне всегда хотелось с ней быть.

Планируя отпуск, я представлял, как она обрадуется вон тому отельчику в Пекине или вот этим улочкам Амстердама. Выбирая вино или продукты в супермаркете, я всегда думал, как мы вместе будем готовить и есть, и как ей, наверное, будет приятно. Когда она рассказывала о проблемах на работе, я откладывал свои дела, чтобы помочь ей. Однажды я даже помогал ее родителям, потому что кроме меня никто не мог, а мне было важно это сделать, потому что это было важно для нее. В общем, я давал ей как раз то, что женщины обычно хотят получать от мужчин. Самое интересное — она этого не требовала. Я сам находил повод и возможность сделать для нее что-то приятное или важное. Она только смотрела внутрь меня и искренне восхищалась тем, что там видела.