Точка Омега - Евгений Шкловский Страница 26

Может, в воде этой и впрямь какие-то особые достоинства, ну там мягкость, минералы или еще какие-нибудь полезные вещества. Только ведь про каждый местный источник такое можно услышать. Иногда целые легенды складываются. Кто-нибудь скажет, и потом все повторяют, еще и присочинят. За веру, впрочем, денег не берут, да и воды всем хватает – журчит, льется беспрерывно по деревянному желобу, ледяная, прозрачная, и вкус у нее, конечно, другой, чем у воды из-под крана. А впрочем, вода и вода…

С некоторых пор Родион снабжает Профессора этой водой. А точней, с того самого времени, как стал работать в этом дачном поселке – его нанимают то забор поправить, то крышу подлатать, то электропроводку починить. Родион года три уже здесь обретается, приезжает из-под родного Тамбова на лето подзаработать. Семья там, а он здесь. Это ничего, зато деньжатами можно разжиться. Он все может, руки у него и впрямь золотые.

Вот и Профессор тоже работенку подкидывает – то одно, то другое. Ну и чайку заодно, с пряничком или печеньем, с карамелькой. Старикан живет один, ему, понятно, пообщаться хочется. Родион не против, тем более что Профессор много всего знает, разные удивительные вещи рассказывает, в том числе и о воде. Вот и про местный источник поведал, что там, на глубине, слой особой породы (мудреное название, Родион не запомнил), которая не только фильтрует воду, но и насыщает ее редкими микроэлементами.

Родион, между прочим, сам вызвался ходить ему за водой.

До источника не так далеко, отчего ж не принести? Узенькая тропинка тянется вдоль рощицы, сразу за поселком сбегает в неглубокий овраг, заросший высокой крапивой, снытью, лопухами, одуванчиками… У источника прохладно даже в жару, но и солнечные лучи сюда достают.

Нередко здесь выстраивается очередь, так что приходится ждать, наблюдая, как жаждущие подставляют пустую тару под падающую с небольшой высоты струю, а потом отставляют уже наполненную. Люди между делом переговариваются, что-то обсуждают, обмениваются новостями… Некоторые приезжают на машинах с большими бидонами, так что иной раз приходится ждать довольно долго.

Чего Родион не любит, так это ждать. Даже если никуда не спешит. Бывает, что и раздражаться начинает: в конце концов, вполне можно бы обойтись и обычной водой! Хоть бы даже из-под крана, не такая уж она плохая, несмотря на неприятный железистый привкус. Или если не из-под крана, то из ближайшей колонки на улице. А стоять в очереди – тоска! Но отказать Профессору он не может, хочет человек этой воды – пусть пьет. Может, вера в ее чудодейственность ему вправду помогает.

Раздражение меж тем – дурная примета, это значит, что Родион может сорваться, хотя и завязал. Такое с ним бывает. Держится, держится, а потом вдруг как с горы… Не справляется с собой. А начинается обычно с какого-нибудь пустяка – плохой погоды, гнущихся из-за некачественной стали гвоздей, куда-то запропастившегося инструмента, капризов очередного работодателя, которому и то не так, и это, толком не разбирается, а советы дает, внезапно разболевшейся поясницы (повернулся неловко), в общем, поводов хватает.

Хуже, что раздражение способно быстро перерасти в недовольство всем и вся, в том числе и самим собой. Может, даже больше всего именно собой. Ну не нравится Родион сам себе, причем не в последнюю очередь из-за этого раздражения, от которого всякие тоскливые и неправильные мысли. Он даже в монастырь ездил, там батрачил, как бы на послушании, с батюшкой душеспасительные беседы вел…

А Профессору, кажется, все по фигу. Доброжелательный такой, всегда в хорошем настроении, вообще молоток. Может, потому он ему и нравится. «Сколько мне, по-твоему, годков?» – спросил как-то немного кокетливо. Родион помялся: «Ну, может, семьдесят два». – «А восемьдесят семь не хочешь?» – «Правда, что ль?» – искренне изумился Родион. Профессор удовлетворенно кивнул.

Он даже без палочки обходится. Ходит быстро, худощавый, поджарый. И обслуживает себя сам. Однако ж воду таскать все-таки трудновато, пять литров – это уже вес. Только если литр-полтора.

В минуты же раздражения Родиону разные тоскливые мысли приходят, да вот хоть бы и такая: а надо ли жить так долго? Даже в его сорок с небольшим иногда все настолько опостылевает, что волком завыть хочется, а уж в восемьдесят семь… Тем более когда человек совсем один, как Профессор.

Занозистые мысли.

Выпивать нужно не менее двух, а то и трех литров в день. Это у Профессора как закон. Он его свято придерживается, а это значит, что за день у него уходит больше половины бутыли плюс чай, для которого он использует ту же воду. День – больше половины бутыли. Так что курсировать к источнику приходится раз в два-три дня. Нет, Родиону не трудно, отчего не помочь человеку, а тем более старенькому? И все равно время от времени возникает ощущение некоей принуды, тягости, оттого, наверно, и раздражение.

Родион с ним борется, с этим ощущением. Когда он работает на крыше, то видит Профессора с высоты двухэтажного дома, отсюда тот кажется маленьким и жалким. Что ни говори, а восемьдесят семь – это круто. Некоторые и до половины не доживают, а он вполне еще себе ничего. Одевается аккуратненько: жилетка, рубашечка, брючки глаженые… Даже без очков. Выбрит всегда тщательно. Белые волосики пушатся на затылке. В общем, блюдет себя.

Вода же для Профессора – это все. Источник жизни.

Впрочем, Родион и без него знает, еще со школы, что человек на девяносто процентов состоит из воды. А еще вода, утверждает Профессор, подобно живому существу способна откликаться не только на слова человека, но и на его внутренние импульсы. Вроде как считывает информацию на биоэнергетическом уровне. Сами могут не знать, что у них творится внутри, зато вода чувствует, не обманешь ее. Своего рода детектор. Если бы умели общаться с ней по-настоящему, то и болели меньше, и жили дольше…

Время от времени вечерами Родион спускается к местной речушке Веснянке недалеко от источника, садится на берегу и смотрит на ее быстрое переливчатое течение. Речушка так себе, узенькая, неглубокая, но вода в ней довольно чистая, даже дно видно, песчаное, мальки мельтешат. Вдоль берега ивы растут, тень от их раскидистых ветвей покрывает все прибрежное пространство. Тихо, сумрачно, пустынно.

Родиону нравится сидеть здесь, покуривая и слушая журчание водички. Вот, он уже привык пользоваться этим словцом, вроде как это не речка даже, а некое живое существо, прирученное. Несколько раз он заходил в нее, хотя вода ему здесь чуть выше пояса – не поплаваешь. Но он не затем и влезал, а с затаенной мыслью, что водичка что-то в нем переменит. Может, сил прибавит, может, всякую накипь смоет… Рассказывал же Профессор, что если накануне какого-то праздника (забыл какого) сто с чем-то раз окунуться в проточную воду, то после смерти праведником войдешь в Царствие Небесное.

После таких купаний Родион и вправду чувствовал себя бодрее, как если бы принял душ или сходил в баню. Приятно, конечно, когда чуть согретая летним солнцем вода мягко обтекает натруженное потное тело, щекочет, словно играет. И смотреть на нее приятно, на скользящие блики и тени. Ветви в ней отражаются – будто прорастают куда-то дальше, в неведомый подводный мир.