Американский поцелуй - Дэвид Шиклер Страница 26

Мужлан, думаете вы. Я уже упомянул, что каждую ночь связываю женщин, заводя их запястья за спину, — так вы, наверно, думаете: хватит уже, давай переходи к интимным подробностям.

Хорошо, только не думаю, что вам это покажется сексуальным. Но лично меня это возбуждает. Я встречаю красивых женщин каждый день. В барах, в метро, в винных погребках, на улице. Я молод, богат, красив и всегда глубоко погружен в свои мысли — достаточно для того, чтобы привлечь внимание человеческой самки. К тому же я без всякого стеснения заявляю, какого черта мне нужно, — многим женщинам это тоже нравится. Действительно ли заинтересованы или просто напуганы, но они настолько заинтригованы, что не могут отказать себе в удовольствии изучить меня, принимая приглашение на свидание. Приведу пример. Три месяца назад произошла моя встреча с Евой, молодой немкой. Еве девятнадцать, у нее густые ресницы, черные волосы, такие же глаза и очень бледная кожа. Она не худая, но у нее потрясающая фигура. Ева невообразимо чувственна. Когда я первый раз ее увидел, она стояла напротив магазина игрушек Шварца и держала за руку Расти, мальчика, за которым она приглядывает. Они смотрели сквозь витрину на гигантского трицератопса, и июльский ветер развевал короткое платье Евы. Я подошел. Представился.

— Я Патрик Ригг.

Ева окинула меня взглядом. Она заметила, что я опасен, но только зевнула.

Безгранично чувственные женщины могут позволить себе зевать в ответ на приказы.

— Вот это да! — воскликнула Ева. — Черт возьми! Ей-богу! Ух ты!

— Я Расти, — представился Расти.

На ребенка я не обратил внимания.

— Ты не худая, — сказал я Еве, — но у тебя потрясающая фигура.

Ева перестала зевать. Она уставилась на меня, корча из себя наивность.

— Потрясающая, — произнесла она, — фигура?

— У тебя чудесное тело, — повторил я.

Ее губы чуть-чуть приоткрылись. Я ее зацепил.

Расти дернул Еву за рукав, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Когда-то давно, — начал он, — динозавры бродили по земле.

Я не мог оторвать глаз от Евы.

— Расти, — предложил я, — если ты зайдешь в магазин и оставишь нас одних, я куплю тебе этого трицератопса.

Расти как ветром сдуло.

— Эй! — окликнула его Ева.

— Забудь о нем, — произнес я.

Ева наблюдала за своим подопечным через окно. Расти досаждал продавцу, возбужденно указывая на динозавра.

— Детям врать нельзя, — заключила Ева.

Бог мой, как же очаровательны женщины! Они очаровательны и проницательны. Смотря на простое Евино платье, на ее чуть-чуть загорелую кожу, на то, как ветер раздувает ей волосы, я мог с уверенностью сказать: она понимала, что окажется в моей постели этой же ночью. Ей только девятнадцать, но она уже знала, как перевести разговор на нейтральные, незначительные темы, например на Расти. Она понимала, что если будет болтать на пустые темы, то сможет расслабиться и стать более сговорчивой.

— Я не врал, — ответил я, — я куплю динозавра.

Ева смотрела на витрину. Она намеренно избегала моего взгляда.

— Этот динозавр, — проговорила она, — стоит сотни долларов. Может, и тысячу.

— Хорошо.

Ева улыбнулась, этого было достаточно. Мы встретились тем же вечером на Пятой авеню, после ее работы. Я потратил четыре штуки на шелковое платье, туфли и макияж для нее, потом повел ужинать в «Дюранигане», куда вожу всех своих женщин. К одиннадцати мы вернулись ко мне, в спальню, в темноту. Карманным ножиком я разрезал ее платье и повесил его на шею Еве как шарф. Ева стояла в одном лифчике и трусиках, ожидая, что я сорву с нее остатки одежды и овладею ей. Но я этого не сделал. Напротив, я завел ей руки за спину и заставил смотреться в зеркало. Я держал ее около часа, пока она не возбудилась и не забеспокоилась. Тогда я одел ее в спортивные штаны и футболку, вызвал такси и отправил домой.

Сейчас вы, наверное, жалеете, что нет такой службы спасения, куда можно позвонить и рассказать о моем психозе. Если так, то у вас нет воображения, и я не буду вас разубеждать. Если вам интересно, то я раскрою некоторые секреты. Во-первых, я не трахаю женщин, боже упаси. Я не девственник — у меня случались срывы, но я живу по своим правилам.

Следовать правилам или нет — целиком ваш выбор, а если вам нужен наставник, найдите иезуита. О чем я говорю, перед чем я преклоняюсь, так это прекраснейшее творение на планете — женское тело. Если вы женщина и вас уже воротит от рассуждений о вашей красоте, терпите. Я скажу все, что собирался. Если вы унижены, вами пренебрегают или вам просто все надоело, найдите себе тупого любовника, который будет иметь вас ради собственного удовольствия, или, может, вас порадует пропойца, лапающий вас. Все дело в том, что у меня свое эстетическое восприятие. Женщины спасают меня от абсурда. Думайте, что хотите, но, когда я смотрю новости и вижу тысячи погибших от урагана эквадорцев, или когда грузовик сбивает пешеходов, или когда я не могу отделаться от мыслей о рыбьей шее брата, я бросаюсь к первой попавшейся красивой женщине и трачу на нее кучу денег и внимания. Это единственное, что помогает, что ослабляет смирительную рубашку.

Почему так, я не знаю, да и не хочу знать. Какой-нибудь циничный ученый будет подводить биологическую базу под мое поведение, объяснять, что мое восхищение женской грудью, бедрами, стрижкой вызвано гормонами и таится в подсознании. Ну что ж, для этого парня у меня всегда найдется пуля. Мужчина, страстно желающий женщину, никогда не сможет почитать ее так, как я. Женщина, которая не может восхищаться собственным телом, которая ненавидит, когда ее возвеличивают, не стоит моего внимания. Я единственный, кто ставит ее на пьедестал, где я могу соединиться с ней. В полночь, в спальне, когда я завожу руки женщины ей за спину и держу в одном нижнем белье перед зеркалом, я прошу ее забыть о власти, которую имею над ней, но подумать о власти, которую она имеет надо мной. Я хочу, чтобы она поняла, что быть рядом с ней, наблюдать ее жесты, — ритуал возбуждающий и доставляющий мне наслаждение, может быть, даже большее, чем половой акт.

Требуется время, чтобы женщины поняли, что значит для меня близость. Если они вообще могут это понять. Как художник, заставляющий модель позировать, я держу женщину не более часа и никогда не встречаюсь с каждой чаще раза в неделю. Хотя многие исчезают после одного часа, после первой ночи, оскорбленные тем, что я не взял их. Поверьте, кто так быстро убегает, потерян навсегда. Они обречены на бесплодное будущее и брак с медленно угасающей чувственностью. Женщины, вернувшиеся в мою спальню, торжествуют, они готовы терпеть боль отчуждения. Я заставляю их стоять перед зеркалом, и они быстро принимают мои правила.

Вот мои правила. На женщине остается только нижнее белье и платье, какое бы я ни купил, разорванное и намотанное вокруг шеи. Сам я никогда не раздеваюсь. Никаких поцелуев и ласк, никаких слов, ни музыки, ни смеха. Я держу ее руки за спиной, у меня сильная хватка. Так женщина понимает, что беспомощна. Она знает, что я могу взять ее, если захочу. Через некоторое время она осознает, что секса не будет, но все равно возвращается ко мне. Это удивительно. Женщина постепенно забывает о моем присутствии. Она смотрит на себя, узнает свое тело, и, наконец, начинает его любить, понимает, что создание в зеркале необычно, элегантно, имеет чувство собственного достоинства. Это создание не для того, чтобы его можно было просто хватать и раздевать.