Толстовский дом - Елена Колина Страница 26

…Как взять в дом чужую девочку?.. Даже если Нина не унаследовала упрямства своей матери и порочности своего отца, даже если она хорошая девочка, у них уже навсегда будет три девочки, три… Потом ведь не отправишь назад, как бандероль, доставленную по ошибке.

А как не взять?.. Отдать в детдом, и как с этим жить? Катька будет являться призраком, спрашивать: «Где моя дочь?» Была и еще одна подспудная причина, тайное суеверие – случись с нами что плохое, нашим девочкам тоже кто-нибудь поможет…

Люди часто совершают хороший поступок, потому что не в силах совершить плохой. Мало кто обладает чистой, природной нравственностью, многие просто боятся, боятся бога или «что скажут люди», боятся спросить самого себя: «Что же, я плохой человек?» Это неплохой способ быть неплохим человеком.

Все это к тому, что Ольга Алексеевна и Андрей Петрович были не подлые и не благородные люди – обычные.

Андрей Петрович похрапывал, Ольга Алексеевна лежала без сна и снова и снова перебирала в уме свои страхи – раз, два, три, как будто от бесконечного нервного перечисления страхов становилось меньше.

…Алкоголизм – раз, квартира-прописка – два и три – ЭТО, СТРАШНОЕ, о чем нельзя говорить… У них две девочки, Алена и Ариша. Две. А с Ниной будет три. Это не шутка – взять взрослую девочку. Это семья, ее прекрасная семья, можно навредить, можно разрушить…

* * *

«Злокозненная» – это слово не из словаря Ольги Алексеевны, слишком литературное. Но она думала именно так: «Нина злокозненная». Притворяется тихой, а сама строит злые козни.

Ольга Алексеевна привезла Нину домой поздно вечером в пятницу.

Ольга Алексеевна понимала – девочке будет трудно. Слишком большая разница между ее новым домом и старым. Ольга Алексеевна не ожидала, конечно, увидеть дворец, но все же Катька жила не в забытой богом деревне, а в поселке городского типа. Москва совсем рядом, а люди ТАК живут – туалет во дворе… Катькина комната на первом этаже, в комнате рукомойник, под ним таз, дверца старого холодильника приперта табуреткой, с потолка свисает лампочка, на двери вешалка, на ней платья и пальто, в кухонном шкафчике – кастрюля большая для супа и кастрюля поменьше для второго, две глубокие тарелки, две мелкие, две кружки. И липкая лента для мух – с лета осталась. За пестрой занавеской диван, на котором Катька с дочерью вдвоем спали. Вся жизнь на пятнадцати квадратных метрах.

Ольга Алексеевна понимала – и жалела девочку. Нина, войдя в квартиру – прихожая больше, чем их с Катькой комната, в прихожей дверь в детскую, вглубь квартиры ведет длинный коридор, – огляделась, сделала шаг назад и замерла в дверях.

– Вот эта дверь – к девочкам. Девочки спят. Познакомишься с ними завтра. У них две смежные комнаты. В проходной комнате два секретера, Аленин и Аришин, и диван. Ты будешь спать на диване, и в каком-нибудь секретере тебе выделим место, – Ольга Алексеевна говорила четко и по существу вопроса, как на лекции.

Нина молчала, глядела в пол. Придется быть с ней терпеливой.

– Во второй комнате Алена с Аришей спят, там их шкаф, тебе тоже выделим место в шкафу. В понедельник после работы мы сходим в Гостиный Двор и купим тебе белье и школьную форму.

Она привезла девочку практически без вещей. Белье у Нины было ужасное, застиранное, рваное, Ольга Алексеевна велела взять одни трусики на смену и ночную рубашку, а школьное платье оставить дома – в таком платье ее нельзя отправлять в ленинградскую школу.

– Андрей Петрович в кабинете, он устал после рабочей недели. Не знаю, сможет ли он тебя принять… – сказала Ольга Алексеевна. Нина не выказала никаких эмоций, не огорчилась, не улыбнулась, и Ольга Алексеевна рассердилась на себя за чересчур официальное, непонятное этой забитой девочке выражение.

– Что ты стоишь как бедная родственница, снимай обувь, пойдем… – раздраженно сказала Ольга Алексеевна, сказала и опять осеклась, – Нина действительно БЕДНАЯ РОДСТВЕННИЦА.

Ну вот, опять она что-то не то сказала! Но откуда ей знать, как облегчить Нине эту нелегкую ситуацию, откуда ей знать, что чувствует Нина – радуется или печалится, восхищается красотой своего нового дома или робеет?

Ольга Алексеевна попыталась увидеть свой дом глазами Нины.

Гостиная. В гостиной огромный бархатный диван и два кресла, – финский гарнитур, темный полированный стол со стульями, финская стенка, в стенке телевизор, за стеклом хрусталь, на полках книги, сувениры, привезенные из-за границы: куколки в народных костюмах из Болгарии, Чехословакии, Югославии, Пиноккио из Италии, фарфоровая пастушка, купленная в Вене. Хрустальная люстра с длинными подвесками, на полу ковер.

– Как в музее… – прошептала Нина.

– Андрей Петрович предлагал повесить ковер на стену, но я считаю, ковер на стене – это мещанство… – с искусственным оживлением начала Ольга Алексеевна и чуть не произнесла вслух: «Господи, кому я это говорю…» Скорей всего, девочке в этом великолепии РОБКО. После той ужасной комнаты ленинградская квартира для нее целый мир, неуютный и неприветливый. – Вот там, в глубине коридора, еще две двери – наша с Андреем Петровичем спальня и кабинет Андрея Петровича. Андрюшонок, можно к тебе? – Ольга Алексеевна постучалась в дверь, показала пример. Пусть Нина знает, что, прежде чем войти, нужно стучать.

Андрей Петрович отложил газету, выбрался из-за стола, подошел к Нине. Большой, грузный, с тяжелым взглядом. Нина рядом с ним как чахлый щеночек пекинеса рядом с огромным бульдогом.

– Ну, что, молодежь, как дела? – Андрей Петрович неловко дотронулся до Нининого плеча. – Ну, и с приездом, конечно. Ты это… чувствуй себя как дома.

Щеночек пекинеса испуганно икнул в ответ, и аудиенция закончилась.

Дальше коридор заворачивал направо, – Ольга Алексеевна из коридора показала Нине кухню, по размеру почти равную гостиной, и завела ее в ванную.

– Прими душ. Белье постирай руками. Платье положи в стиральную машину… О-о, там выстиранная одежда, девочки стирали и не развесили… Ты вынимай белье из машины, а я развешу, – нарочито оживленно сказала Ольга Алексеевна. После знакомства с Андреем Петровичем девочка чуть не плачет, вот сейчас за развешиванием белья и придет в себя – совместный труд сближает.

Нина стояла молча, тупо глядела в пол.

– Что? – недовольно спросила Ольга Алексеевна и тут же сообразила: она не умеет пользоваться стиральной машиной, боится сломать дверцу. – Ладно, не надо ничего, – устало произнесла Ольга Алексеевна, – давай-ка спать.

У них много техники, с которой Нина не умеет обращаться: стиральная машина, кофемолка, миксер, кухонный комбайн, магнитофон… Бедная девочка ничего этого в глаза не видела. Нужно будет найти время объяснить ей, как работает техника, на каждую кнопку вместе с ней нажать, получится как будто лекция и практическое занятие одновременно.

Ольга Алексеевна быстро уложила Нину на диване в гостиной, – бог с ними, с правилами гигиены, потом всему научит, забрала Нинину одежду – она сама положит это тряпье в стиральную машину, прикрыла дверь, прошла к мужу в кабинет.