Улавливающий тупик - Лев Портной Страница 27

— Да иди ты на фиг! Тебя вообще не спрашивают! — обиженно воскликнула Наташа.

— Тихо-тихо, только не ссорьтесь! Я еду за кошкой, — с этими словами я развернул «гранд чероки» посреди Алтуфьевского шоссе, и мы поехали в обратную сторону.

К счастью, кошку долго уговаривать не пришлось, и собралась она быстро. И через полчаса мы, наконец-то, мчались по Ленинградскому шоссе. Было около трех часов дня, и поток машин, рвущих на дачи, был еще не слишком густым. Мы неслись в левом ряду, я давил на сто двадцать, на задних сидениях Кристина с Наташей обсуждали парикмахерские салоны, а Денис, сидевший впереди, чертыхался, что забыл телефон, перечислял людей, которым нужно было позвонить, и проклинал себя за то, что не включил факс и автоответчик. Анфиса пыталась дремать у меня на коленях, — это было ее любимое место в поездках, — но наши жены то и дело хватали и тормошили ее.

Минут за сорок мы доехали до столбика с отметкой «семьдесят шестой километр» и свернули направо, прямо перед постом ГАИ, в сторону Зубово. Дальше мы мчались по отличной асфальтовой дорожке, которая плавно извивалась по пригоркам — мимо лесов, небольших деревенек и дачных поселков. Мы взлетали с пригорка на пригорок, и каждый раз открывались новые, необыкновенно красивые подмосковные пейзажи. Широкие луга, леса, голубое небо и сказочные облака. Хотя бывают дачи гораздо ближе к Москве, но за одни те восхитительные виды, которые открываются по пути от Ленинградского шоссе к деревне Селифоново, я не променял бы свой загородный дом ни на какую виллу, даже если б с ее крыши была видна Останкинская башня. Мы доехали до деревни Соголево, в конце которой возле весов свернули направо на грунтовую дорогу, проехали мимо коровника, вниз по ложбинке, а затем вверх — на гору, на которой и была расположена деревня Селифоново.

— А вот и наш дом! — гордо заявил я, когда он показался из-за деревьев.

— А это что?! — хором воскликнули Денис, Наташа и Кристина.

— А черт его знает, — обескураженно ответил я, глядя на непонятное архитектурное излишество, построенное на нашем участке.

— Ну и ну, — только и пробормотал Денис.

— Оригинально, — подхватила Наташа.

— Да уж, — хором произнесли Кристина и я.

А удивляться было чему. В непосредственной близости от нашего дома кто-то воздвиг огромную башню в форме параллелепипеда, наклонившегося к земле под углом в семьдесят градусов.

Эдакий сверхсовременный кубизм с тоской по чуду Пизанской башни! Еще издали было видно, что это сооружение изготовлено из какого-то необычного материала зеленоватого цвета.

«Кому могло взбрендить, — возмущенно думал я, — посреди роскошного луга возле дома из бруса, сложенного в виде русской пятистенки, выстроить такую ультрамодернистскую конструкцию?! Впрочем, что тут голову ломать? Ясно кому — Пафнутию! Он же постоянно повторял: я архитектор, я архитектор. Наверное, если б моя жена сама не нарисовала дом, он бы и дачу нам построил в таком же стиле».

И я вспомнил, что, когда последний раз виделся с Пафнутием, намекнул ему на то, что неплохо было б пристроить уборную и хозблок. И так как конкретными чертежами и рисунками его не снабдили, он, очевидно, дал волю своему воображению и воплотил в жизнь давние творческие замыслы. Сомнений не оставалось — уродский параллелепипед был делом рук Пафнутия. Этот доморощенный архитектор так жаждал раскрыть свой талант, что даже аванса у меня не попросил.

Когда мы подъехали ближе, оказалось, что башню у основания окружает круглая, с человеческий рост, стена, выполненная из того же зеленоватого материала.

И тут со мной произошло нечто необычное. От потрясения, которое я испытал при виде этого архитектурного уродства, у меня открылась паранормальная способность видеть сквозь предметы. Да-да, я смотрел на параллелепипед и окружающую его стену и видел сквозь них луг и лес. Должен сказать, что я с детства мечтал обладать какими-нибудь удивительными, сверхъестественными качествами. Я был готов душу дьяволу продать, лишь бы принципиально отличаться от других людей. При этом я вовсе не думал о каком-нибудь превосходстве над простыми смертными, или мне казалось, что я так не думаю. По крайней мере, сам себе я говорил, что просто хочу удивлять людей чем-нибудь необычным. Ну, например, было бы здорово, если бы я, внешне оставаясь таким как есть, обладал фантастической силой. Действительно, фантастической, недоступной ни одному человеку, будь он даже Арнольд Шварценеггер или Сильвестр Сталлоне. Скажем, такой силой, чтоб одной рукой тонн десять поднимать спокойно. Представляете, идет соревнование по тяжелой атлетике. Спортсмены надрываются, корячатся, штанги на ноги себе роняют, и вдруг на помост из зрительного зала поднимается худощавый молодой человек и самую тяжелую штангу одной рукой поднимает. Или сидит в каком-нибудь кабаке здоровенный громила с симпатичной кралей, входит обыкновенный человек, небрежно роняет того громилу со стула, занимает его место и говорит обалдевшей девочке: ты будешь моей. Верзила с пола поднимается, его халдеи спешат ему на помощь, а я расправляюсь с ними одной левой, не вставая со стула и продолжая беседовать с девушкой. Метрдотель милицию вызывает, но и с нею я… Эх, мечты, мечты! В детстве я в отчаяние приходил, понимая, что они несбыточны. И вдруг — на те вам! На тридцатом году жизни какой-то волшебник вспомнил обо мне! Ладно, силой исполинской не наградил, так хоть видеть сквозь стены позволил. И на том спасибо. А то б жизнь так и прошла — в серых и скучных буднях.

«Теперь я смогу запросто подглядывать за понравившейся мне женщиной, а потом заинтересовать ее своей персоной, удивив осведомленностью о каких-нибудь подробностях ее личной жизни», — думал я, наблюдая сквозь параллелепипед за ястребом, величественно кружившим над землей. И тут Кристина все испортила.

— Из стекла что ль это сделано? — спросила она.

И я понял, что это не меня добрый волшебник наградил необычайным даром, а Пафнутия бес попутал, и он соорудил уборную из прозрачного материала. Я сильно расстроился из-за того, что так наивно поверил в свою исключительность.

Денис обошел это странное сооружение вокруг.

— А входа-то здесь нет, — заметил он.

Я тоже обошел вокруг стены и, действительно, не нашел входа внутрь. Разозлившись, я поднял с земли обрезок доски и швырнул им в стену. Он благополучно пролетел сквозь нее и упал на землю внутри этой необычной конструкции.

— Во, блин! — воскликнул Денис.

Я ткнул кулаком в то место, через которое пролетела деревяшка, но рука уперлась в стену.

— Валера, что это такое? — спросила Кристина.

— Уборная, наверно, — ответил я, потому что ничего другого Пафнутий не должен был строить.

— Прозрачная?! — удивилась Наташа.

— Да еще доски сквозь стены пролетают! — добавила Кристина.

— А кто это построил? — спросил Денис.

— Пафнутий, кто ж еще, — сказал я.