Встречи на ветру - Николай Беспалов Страница 27

– Разошлись все, крысы казематные, рты поганые закрыли! Тебе старая б…, матку выну. А тебе, пивной барон, яйца пообрываю. Пиво навострился водой разбавлять так, что оно и пивом не пахнет.

Я вышла. Соседей сдуло. Стоит мой герой Родион и улыбается.

– Ирина, испугалась, девочка? Не боись. У них рыльца в пушку. Все руки не доходят отправить одну на сто первый километр, а другого в ОБХСС сдать. Один шаромыжник, другая сводница грязная. Девчонок из ПТУ под мужиков укладывает. Сука драная.

Так закончился местный «индо-пакистанский конфликт».

Суп, что приготовил Родион, был необыкновенно вкусен. Наваристый бульон, а в нем фрикадельки и зеленый горошек. Вот уж не думала, что бывший заключенный умеет так вкусно готовить. Едим молча, и, что странно, Родион не пьет водки.

– Мамаша горбатилась в колхозе от зари до зари. Ещё подворье, какое никакое. Вот и приспособился готовить. Без горячей пищи жить нельзя. Язву наживешь.

Я слушала этого молодого ещё человека и поражалась, как много в нем житейской мудрости.

– Расскажи, как ты в тюрьму попал, – закончила фразу и тут же поняла, что спросила напрасно. Замкнулся Родион.

– Поела? Мой посуду. У меня не ресторан.

Я замешкалась.

– Ты чего боишься? Не бойся. Эти крысы из своих нор теперь не скоро вылезут.

Посмотрела на часы. С той минуты, как я вошла в дом Родиона, прошло всего-то полтора часа. А сколько впечатлений! И не одних впечатлений. Новых знаний. Во-первых, я приятно удивлена кулинарными способностями Родиона. Черт меня дери. Взяла манеру говорить по-ихнему. Казенно как-то. Просто я не думала, что бывший бандит умеет готовить, и к тому же вкусно. Ещё. Узнала, что в центре города, носящего имя Ленина, какая-то женщина содержит подпольный публичный дом, что сосед её, продавец в пивном ларьке, так разбавляет пиво, что оно перестает быть похожим на себя. Но, главное, я открыла в себе новое чувство. Такого у меня раньше не было. Какая-то смесь симпатии к мужчине с почитанием и желанием ему подчиняться. Размышляла бы и дальше, но посуда помыта, а оставаться на кухне мне не хотелось. Вдруг соседи придут. Второй битвы титанов мне не надо.

И все-таки по коридору я иду крадучись. Экономные люди тут живут. Одна лампочка в сорок ватт освещает его. Коридор, я имею в виду. Слышу из-за двери, где тётка:

– Доберусь я до вас, гегемоны, – это она о Родионе. Я не ябеда, но обязательно скажу, как его обозвали.

– Чего дрожишь? – Родион сидит на стуле у окна и курит в форточку.

– Заметно? Соседка твоя – настоящая антисоветчица. Знаешь, как она тебя обозвала?

– Эта старая б…? – Родион весел. – Она свои мозги наркотой изъела напрочь. Знаю я, кем она во время войны была. Люди говорят. Люди от голода мерли, а они их добро собирала.

– Мало ли, что люди говорят, – пытаюсь умерить пыл Родиона.

– Мала ты ещё, – Родион докурил папиросу. – Собирайся, пойдем на завод. На работу тебя буду устраивать.

Было три часа дня, когда мы вышли из дома. Три часа, а уже темнеет. Как тут люди живут? Но это теперь мой город. Всяк кулик хвалит свое болото. И мне надо хвалить его.

Как я устраивалась на работу, расскажу коротенько. Во-первых, мне объявили, что я могу быть принята только по лимиту. Не сказали, что такое этот лимит. А если по лимиту, то на малоквалифицированную работу.

– Пойдешь на склад подсобницей, – сказал, как приговорил, дядька в отделе кадров, и добавил: – Беру тебя только потому, что Родион Сергеевич за тебя поручился.

В пять вечера мы с Родионом вышли на улицу Скороходова.

– Такое событие надо отметить. – Мы идем в сторону Кировского проспекта. Дошли до пересечения его с улицей. Вижу, на другой стороне то кафе, в котором я с Петром ела мороженное. Неужели и Родион поведет меня туда? Нет. Мы сворачиваем направо. Повалил народ. Закончилась смена. Спешит рабочий люд. Все в заботах. Я им не завидую. С сегодняшнего дня я среди них. Я тоже рабочая. Великий советский писатель тоже начинал с простого рабочего. И я добьюсь своего. И высшее образование получу, и семья у меня будет.

– Пришли. – Мы стоим у входа в столовую. Читаю вывеску – «Белые ночи». Красиво. Сейчас, правда, темные дни, но ничего: и лето придет. С его белыми ночами.

Столовая оказалась рестораном. Так я подумала. Не видала я столовых с официантами у нас, в Жданове. Тут не Жданов, тут Ленинград. Почти столица. Отчего-то вспомнила попутчика товарища Игнатьева. Интересно, а он меня помнит?

Родион тут как хозяин. Усадил меня за стол, сам уселся напротив. Получилось, мы весь стол заняли.

– Сегодня будем кушать бифштекс рубленый с яйцом и сложным гарниром, – звучит как-то казенно, но для моих ушей словно стих. – Я буду пить пиво, а тебе закажу сто граммов сухого вина. Для пищеварения полезно.

– Родион, я тебя не узнаю. С каких пор ты стал заботиться о моем пищеварении? – Тут я решила рассказать о том, что мне поведал товарищ Минаков. Родион не дал.

– Ты теперь моя забота. Без меня пропадешь.

Решилась и говорю:

– Ты скоро за океан уедешь.

Родион косо посмотрел на меня.

– Тебе это откуда известно? Товарищ Манаков проболтался?

– А тебе он когда успел рассказать о твоем отце в Канаде?

– Ира, я не пальцем делан, и у меня есть кореша кое-где. Не думал я, что мой папаша отважиться искать меня. Трус он. – Так говорить об отце – мне чуждо. Но это его жизнь, и не мне судить. – В плен сдался, вернуться в Россию испугался. Дядька мой не испугался. Отсидел пять лет и ныне заведует леспромхозом на реке Пижма. Далеко, скажешь. – Родион перестал есть. – Не дальше Канады. И все Родина. Понимать это надо. Вернее, чувствовать.

Подошла официантка.

– Десерт заказывать будете?

– Неси мороженое ассорти и лимонад, – заказывает Родион. Лицо грустное. Даже печальное.

Не удержалась и спросила:

– Отчего ты грустен?

– Загрустишь тут. Прознают на заводе, что у меня отец капиталист, попрут с завода. Я же с прошлым завязал. Желаю жить нормально. Ешь мороженое, и пошли мы домой. Завтра вставать рано.

Мне на работу приказано приходить только в понедельник, но не стану же я перечить Родиону.

Вышли на Кировский проспект и пошли к дому Родиона.

Подошли к кинотеатру «Арc». На афише большими ломаными буквами написано – «Начало».

– Хочешь в кино? – спрашивает Родион. – Так иди. Тебе на завод в понедельник.

Растрогал он меня до слез. До чего он заботлив.

– А как же я вернусь? Разбужу тебя.

– Нет проблем. Возьмем билет, ты меня доведешь до дома. Возьмешь ключи, и всего-то.

Пожалуй, с этого момента мы с Родионом стали жить одной семьей. Одно не ясно: кто я ему. Сестра? Как он сказал товарищу Манакову, племянница? Не жена же, черт возьми.