Черное солнце - Юрий Луговской Страница 28

— Я иду к ним. Позови Самвела.

— Он спит. Разбудить?

— Нет, не надо, я сам.

Таня пожалела, что сказала главврачу о том, что Самвел отдыхал, теперь он будет делать все один. И она разбудила помощника. Тот посмотрел на часы и ахнул. Медсестра обрисовала суть дела, Самвел деловито кивнул и поспешил к Кочеткову.

Через три часа дело было сделано, опасность для жизни ликвидирована, и можно было передохнуть.

— А где Федорыч? — спросил главврач Татьяну. — Что-то я целый день не видел нашего лора.

— Уехал в министерство, Дмитрий Андреевич. — Таня налила Дмитрию кофе.

— В министерство? — Он пододвинул чашку. — Спасибо, Тань, спасибо.

Медсестра знала о Диме все, знала, какое печенье он любит, сколько сахара кладет в чашку.

— Да, в Грозный, сказал, что вас не надо отвлекать во время операции, а он как ваш заместитель смотается туда и обратно.

— С кем поехал?

— С шофером.

— Без охраны?

— Без.

— Почему?

Таня пожала плечами: это не ее дело.

— Когда обещал вернуться?

— Сейчас уже должен, он утром поехал.

У Димы зазвонил спутниковый телефон.

— Да, слушаю. Да. — Дима закрыл глаза и откинулся на стуле. Посмотрел на Самвела.

— Федорыч? — спросил тот.

Дима кивнул и выключил телефон.

— Передали из комендатуры. Груз 200 и груз 300. Машину взорвали. Федорыч — насмерть. Водитель тяжело ранен. — Дима опустил голову на руки. Так, без движений, он сидел минут пять. Потом резко встал из-за стола.

— Вы куда, Дмитрий Андреевич? — Татьяна испуганно посмотрела на врача.

— Мне надо ехать на место преступления. Я же должен отчитаться перед Москвой.

— Я с вами, — сказал Самвел.

Дима кивнул.

Они вышли из домика. Подошли к охраннику.

— Нам надо ехать, Андрюш, — сказал Дима сержанту белгородского ОМОНа.

— Не могу. Дмитрий Андреевич, я вас не выпущу. Извините, но это приказ коменданта. Никого с территории госпиталя не выпускать.

— И меня? — Дима тупо смотрел на молодого милиционера.

— Вас в первую очередь. Сразу о вас и было сказано. Комендант так и заявил: доктор молодой — он первый в бой будет рваться. Так вот за него головой ответите, под трибунал пойдете, если выпустите. Так что простите, Дмитрий Андреевич. Никак не могу.

У Димы зазвонил телефон.

— Да. У меня груз 200 и 300. Да, Алексей Федорыч, он поехал вместо меня в министерство, я оперировал… — Дима помолчал. — Я хотел сделать именно это и именно сейчас, но комендант издал приказ никого не выпускать даже с территории госпиталя. Что значит, мои проблемы? Они такие же мои, как и ваши! Вот и связывайтесь с комендатурой, пусть они вам отчеты пишут! Некогда мне с комендантами выяснять отношения и отчеты писать! У меня больные… — Он помолчал, послушал, что ему говорят. Немного успокоился. — Хорошо. Жду звонка.

— Слышал? — Дима показал на трубку сержанту. — Это из Москвы. Мне угрожают чуть ли не судом.

— Ничего не могу сделать, Дмитрий Андреевич, при всем к вам уважении, — развел руками сержант.

— Ладно, Самвел, пошли работать.

Дима пошел вперед, а Самвел подмигнул охраннику и сделал характерный одобряющий жест: молодец, что не выпустил.

Но через десять минут сержант пришел в операционную и доложил, что комендант дает разрешение главврачу покинуть территорию госпиталя. Он даже выделил машину с шофером. «Газик» ждет его.

За рулем сидел молодой парень в военной форме, из-под которой виднелась тельняшка.

Дима протянул руку и представился:

— Дмитрий.

— Леха, — ответил солдат крепким рукопожатием и молча тронулся с места. Включил музыку. Шевчук пел «Последнюю осень».

— Что вы должны сделать, доктор?

— Если бы я знал, — вздохнул Дима, но тут же спохватился. — Раненого отвезти в госпиталь, убитого — в морг.

— Где это?

Дима сказал.

— Что-то они активизировались. Сначала ментовку взорвали, теперь вот машину, это те же самые, жопой чую, — сказал Леха. — Ну, ничего, мы вас найдем, ребятки, раз вы показались. Наши гаубицы по вам плачут.

Они въехали в поселок.

— Все, доктор, приехали, вот она, машина.

Они выпрыгнули из «газика» и бросились к машине. В кабине двое парней лет по четырнадцать копались в поисках, чем бы поживиться. Леха вскинул автомат, крикнул:

— Пошли вон, крысы!

Подростки тут же выскочили из машины и бросились бежать.

Дима просунул голову и то, что он увидел, даже у него, хирурга, вызвало нервную дрожь. У Федорыча было снесено пол-лица. Оставшаяся половина угадывалась в крови. Водитель откинулся в кресле и моргал, глядя перед собой. Он был ранен и к тому же находился в состоянии сильного шока.

— Я сбегаю за подмогой, — сказал Леха.

— И воды принеси, — крикнул Дима ему вдогонку.

Леха ушел, а Дима решил заняться водителем. Он полез в аптечку, чтобы достать нашатырный спирт, как вдруг ощутил на своем плече дуло автомата:

— Руки за голову!

Дима подчинился и обернулся. Господи, да это же наш, федерал! Он что, не видит, что перед ним врач? Хотя я же не в халате, а небритый, говорят, похож на чеченца, сообразил Дима. Но в этот момент он еще не осознал, какая опасность ему угрожала.

— Свои, опусти автомат.

— Я тебе опущу, я тебя самого сейчас опущу, понял, чеченская морда?

В другой момент Дима бы рассмеялся, если бы не шок от того, что он увидел в машине.

— Я главный врач из Гудермеса, бригада медицины катастроф, — устало сказал Дима.

— Да? Как интересно, — усмехнулся военный. — И что, документы соответствующие имеются?

— Имеются.

— Доставай.

Дима достал удостоверение. Солдат, держа автомат одной рукой, раскрыл книжечку.

— И что, ты хочешь мне сказать, что это ты?

— Ну а кто же? — Дима чувствовал приближение опасности. Да, небритый он немного похож на кавказца, но сейчас в этом ничего смешного не было. В машине труп, машина чеченская, он в ней копается, перед ним федерал с автоматом.

— А ну, пошли, — сказал солдат.

— Куда?

— А вон туда, подальше от дороги, сука.

— Зачем? — Дима все понял, спросил, чтобы выиграть время.

— Сейчас узнаешь, гад.